Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Казанский Аркадий

Пять сограждан в воровском собрании – Ванни Фуччи, Чанфа, Аньел, Буозо, Пуччо. Немного чести Католической папской Церкви от этих граждан, папа Пий VI стыдится, что столько его сограждан воруют прихожан у Святого престола.

Но Ванни Фуччи и Пуччо – один и тот же человек. Пятым здесь неназванный поэтом грешник, по имени которого названо течение янсенизм.

Из академической статьи:

Янсений (Корнелис Янсен; 28 октября 1585 (15851028) года-6 мая 1638 года) – знаменитый голландский епископ, основатель католического богословского учения, известного как янсенизм.

Учился в Сорбонне и в Лувенском университете, где в 1617 году возглавил новый католический колледж.

Янсена особенно занимали вопросы свободы воли и божественной благодати. В 1630 году он стал профессором богословия в Лувене и учил здесь в духе строгого августинизма. Уже в это время ему неоднократно приходилось вступать в спор с иезуитами по поводу различных догматических вопросов. В 1636 году Янсен стал епископом ипрским.

В Ипре он закончил изданное уже после его смерти в 1640 году сочинение: «Augustinus, sive doctrina S-ti Augustini de humanae naturae sanitatae, aegritudine, medicina etc.». В этой книге Янсен выставлял Философию Аристотеля виновницей пелагианской ереси и утверждал, совершенно в духе Августина, что человеческая природа порочна, что свободы воли не существует, что спасение человека зависит не от дел его, а от искупляющей силы божественной благодати, что спасутся только те, которые предопределены к спасению.

Хотя Янсен считал себя католиком, кое в чём, включая догмат о предопределении, он сходился с Жаном Кальвином. К его последователям относился французский учёный и философ Блез Паскаль.

При жизни Янсен обнародовал несколько более мелких богословских сочинений, в которых полемизировал с иезуитами, а в 1653 году выпустил памфлет «Mars Gallicus», в котором осуждал Ришельё за поддержку протестантов во время Тридцатилетней войны.

Учение Янсена, изложенное в его книге об Августине, сделалось основанием янсенизма.

В 1653 году янсенизм был осуждён Папой Иннокентием X.

Из академической статьи:

Янсенизм (Iansenismus) – религиозное движение в католической церкви XVII—XVIII веков, осуждённое со временем как ересь. В противовес пелагианским веяниям лютеранства подчёркивало испорченную природу человека вследствие первородного греха, а следственно – предопределение и абсолютную необходимость для спасения божественной благодати. Свободе выбора человеком убеждений и поступков янсенисты не придавали решающего значения.

Середина XVII века была очень богата новыми религиозными учениями; некоторые из них приобретали большое общественное значение и, вплетаясь в другие культурные и социальные течения, оказывали влияние и на политику. Среди этих учений янсенизм был едва ли не самым влиятельным.

Его основатель, Янсений, возможно, и не подозревал, какой шум поднимет его книга об Августине; едва ли она и стала бы исходным пунктом крупного религиозного движения, если бы иезуиты не открыли против неё немедленной атаки. Подчиняясь влиянию иезуитов, папа Урбан VIII буллой «In eminenti», изданной два года спустя после напечатания книги, запретил её чтение (1642 год).

Во Франции первым главой янсенизма стал Жан Дювержье, аббат Сен-Сиранского монастыря. Несмотря на преследования со стороны кардинала Ришелье, ему удалось в Пор-Рояльском монастыре основать янсенистскую общину. Она была невелика, но состояла сплошь из даровитых людей, из которых каждый был грозным противником для иезуитов. В числе других членов Пор-Рояля были моралист Пьер Николь, проф. Лансело, проповедник Сенглэн и величайший из всех – Блез Паскаль, вступивший в Пор-Рояль в 1655 году.

Кроме того существовала ещё женская янсенистская община, во главе которой стояла сестра братьев Арно – Анжелика Арно и одним из самых ревностных членов которой была сестра Блеза, Жаклин Паскаль. Община имела многих друзей в парижском обществе, как в буржуазных кругах, так и в аристократических. В школу при Пор-Рояле охотно отдавали детей; исповедальни общины всегда были полны, на проповеди Сенглэна собирался весь Париж.

Иезуиты, у которых коммерческие соображения всегда играли очень большую роль, опасались, как бы янсенисты не отбили у них педагогической и исповедальной практики; к тому же они были раздражены нападками на их учение со стороны Антуана Арно. Они немедленно стали приводить в движение тайные пружины, и хлопоты их увенчались успехом. Злополучный «Августин» Янсения был ещё раз привлечён к ответу. Иезуиты извлекли из книги несколько тезисов, которые были представлены на суд Сорбонны. Богословы парижского университета выделили из них пять, касающихся главном образом учения о благодати, и они были представлены уже на суд курии.

Несмотря на защиту со стороны янсенистов, тезисы были признаны еретическими и осуждены буллой Иннокентия Х («Cum occasione» 1653 год). Против буллы янсенисты не решались спорить, но они стали доказывать, что осужденные пять положений либо вовсе не находятся в «Августине» Янсения, либо не имеют того смысла, который навлек на них осуждение; исходя из этого, они находили, что доктрина Янсения не осуждена. Доказательство вёл главным образом Николь, с помощью тонких аргументов, вроде различия вопросов права и факта по отношению к церковным решениям. Папа Александр VII подтвердил постановление Иннокентия X, и очень определённо указал на то, что осужденные положения находятся у Янсения и имеют у него именно тот смысл, который им приписан буллой 1653 года (булла «Ad sacram», 1656 года).

В промежутке между обеими буллами между иезуитами и янсенистами спор шёл и по другим вопросам. Особенно много шуму наделал инцидент с герцогом Лианкуром. Герцог был одним из самых близких янсенистам людей, хотя и поддерживал связь с господствующей церковью. Влиятельный вельможа, дядя знаменитого Франсуа Ларошфуко, он всячески оказывал покровительство янсенистам, укрывал у себя преследуемых, помогал нуждающимся; он даже отдал в пор-рояльскую женскую школу одну из своих внучек. Иезуиты ждали только случая, чтобы отомстить Лианкуру. Случай представился, когда герцог явился в аббатство Святого Сульпиция на исповедь. Исповедывавший его иезуит в конце исповеди упрекнул его в том, что он не указал самого главного своего греха – своих близких связей с янсенистами, и потребовал, чтобы он покаялся в том, и притом всенародно. Герцог рассердился и ушёл из церкви; Арно подверг резкой критике учение о всенародном покаянии; открылась памфлетная полемика.

Иезуиты, чувствуя, что янсенисты их одолевают, снова перенесли дело на суд Сорбонны. Два месяца (декабрь 1655 года и январь 1656 года) тянулись в Сорбонне бурные диспуты. За иезуитов стояли все расчетливые богословы; на стороне янсенистов было сильное меньшинство. В конце концов, иезуиты взяли верх: Арно, в качестве доктора Сорбонны лично защищавший свои тезисы, был лишён своей учёной степени и изгнан из университета.

Этот случай послужил непосредственным поводом для первого из «Писем к провинциалу» Паскаля, самого убийственного памфлета против иезуитской догмы и иезуитской морали, который когда-либо печатался (1-е письмо в январе 1656 года, последнее в марте 1657 года). Иезуиты пришли в ярость, начались обыски, но Паскаль остался невредим. Книга его, повергнутая на суд четырёх епископов и девяти докторов Сорбонны, была осуждена. Комиссия нашла, что «Письма» наполнены ересью Янсения и оскорбляют не только докторов богословия и некоторые монашеские ордена, но и папу, и епископов. Постановление комиссии было сообщено государственному совету, который приговорил книгу к сожжению рукой палача в 1660 году.

Страсти несколько улеглись, но спустя семь лет (1667 год) иезуиты вновь подняли дело. Папа Александр VII по их просьбе разослал по всей Франции «формуляр веры», который должен был быть подписан всеми правоверными чинами духовенства. По просьбе архиепископа парижского, Боссюэ повез его к отшельницам Пор-Рояля, которые отказались его подписать. Четыре епископа нашли рассылку формуляра незаконной и также отказались его подписать. Их готовы были сместить, но Александр умер, а его преемник Климент IX потушил дело (1668 год). Это называется перемирием Климента IX. Оно было перемирием лишь отчасти. Иезуиты не переставали пускать в ход все возможные средства, чтобы искоренить янсенизм. Янсенистов теснили, преследовали; их становилось меньше.

Паскаль умер в 1662 году; Арно и Николь в семидесятых годах бежали в Нидерланды. В 1694 году Арно умер в Брюсселе и во главе общины стал ораторианец Пасхазий Кенель, автор книги «Новый Завет с моральными размышлениями». Книга за год до смерти Арно вышла уже третьим изданием, которое получило одобрение шалонского епископа Ноайля. Даже после того, как Кенель стал открыто главой янсенистов, Ноайль не отказал в одобрении четвёртому изданию 1697 года, книги, а только потребовал некоторых исправлений.

В 1702 году, умирая, один священник признался, что подписал «формуляр веры», не будучи убежден в непогрешимости Церкви в этих делах, а только чтобы не противиться папе. Духовник его спрашивал, можно ли отпустить священнику такой грех. Сорок сорбонских богословов немедленно отвечали положительно; против них ополчились правоверные, и спор разгорелся вновь. Теперь в него вмешался лично Людовик XIV, который к этому времени уже одряхлел и окончательно попал под влияние жены, маркизы де Ментенон и её руководителей – иезуитов.

По просьбе короля папа Климент XI издал в 1705 буллу «Vineam Domini», которая подтверждала буллу «Ad sacram». Однако и булла не успокоила полемики. Один из епископов стал полемизировать против неё; монахини Пор-Рояля отказались её принять без ограничений. За это их в 1709 году раскассировали, по приказанию короля, по разным монастырям, а в следующем году разрушили и самый Пор-Рояль.

Ещё раньше иезуиты обратили внимание на «Новый Завет» Кенеля и усмотрели в комментариях автора янсенистскую ересь. Они сейчас же принесли жалобу в курию. Климент XI назначил комиссию для рассмотрения книги, состоявшую не из иезуитов, а из якобы более беспристрастных доминиканцев. Книга была осуждена, но так как сделавшийся кардиналом и парижским архиепископом Ноайль, связанный своим прежним решением, колебался признать её еретической, то папа велел пересмотреть решение комиссии. Новым решением подтверждалось старое. Из книги было выбрано и осуждено 101 положение. Это решение и было опубликовано в виде знаменитой буллы «Unigenitus» в 1713 году.

Ноайль должен был запретить книгу в своей епархии, но снова вступил в спор с папой по поводу некоторых из осужденных положений книги. Под влиянием сторонников маркизы де Ментенон король велел парламентам зарегистрировать буллу и собирался созвать национальный собор для обсуждения мер против ереси, но именно в это время 1 сентября 1715 года, умер.

В правление беспутного и беззаботного насчет религии герцога Орлеанского дело янсенизма, почти проигранное, снова, казалось, было близко к торжеству. Три богословских факультета – парижский, реймский и нантский, – которые раньше, под давлением свыше, признали буллу «Unigenitus», теперь взяли своё решение назад; четыре епископа апеллировали против буллы к будущему вселенскому собору 1717 года; кардинал Ноайль и сто докторов Сорбонны присоединились к ним; новая булла Климента XI «Pastoralis officii», осуждавшая всех несогласных с буллой «Unigenitus», не оказала никакого влияния. Регент, которому надоели поповские споры, попробовал было заставить замолчать обе стороны, но без успеха.

Латеранский собор 1725 года, приказавший верующим принять буллу, также потерпел фиаско. Янсенизм перестал быть чисто религиозным движением и принял резко выраженную общественную окраску; таков был результат вмешательства политической власти в религиозные дела.

После смерти Людовика XIV оппозиция против абсолютизма свивала себе гнездо всюду, где была либо корпорация, способная дружно протестовать, либо идея, во имя которой можно было действовать. Парламенты отказывались регистрировать буллу и поддерживали янсенизм. Им, собственно говоря, было решительно все равно, как понимать благодать – по-янсенистски или по-иезуитски, но они выбирали то мнение, которое могло поддерживать спор. К янсенистской точке зрения примкнули все недовольные правительством, папской курией, иезуитами. В числе янсенистов были представители низшего духовенства и буржуазии, также много женщин, которые совершенно не знали, о чём идёт спор, а присоединением к янсенизму просто выражали своё недовольство.

Регент, увидев, что движение стало принимать политический характер, стал относиться к нему серьёзнее и пытался его подавить, но без успеха. Среди янсенистов явились экзальтированные, стали фабриковаться чудеса, что заставило серьёзных людей отвернуться от янсенизма.

Внизу последователи его выродились в секту, державшуюся на целом ряде суеверий. Парламенты и вообще оппозиция, группировавшаяся около парламентов, пользовались религиозными затруднениями как доводом для демонстраций.

Путём компромиссов курия постепенно сняла с очереди все вопросы, связанные с янсенистским спором. Тогда общественная оппозиция, которой было решительно все равно, что будет поводом для борьбы с правительством, нашла другие поводы, и янсенизм, доживший до пятидесятых годов XVIII века, то есть просуществовавший около ста лет, умер во Франции естественной смертью.

В Соединённых провинциях, где Реформация уничтожила большинство епископств, янсенизм завершился образованием самостоятельной Церкви. Главой местных католиков был апостолический викарий в Утрехте (он же архиепископ Утрехта). В 1702 году занимавший этот пост Пётр Кодд (Petrus Codde) перешёл на позиции янсенизма.

В 1704 году папа Климент XI сместил архиепископа, но местный капитул не признал ни одного из тех кандидатов, которых папа присылал взамен смещенного. Более двадцати лет Утрехт не имел архиепископа. Чтобы положить этому конец, капитул избрал своего кандидата; папа отказался его утвердить, капитул обошёлся без утверждения папы.

С 1724 года существует особая Утрехтская Церковь – ядро т. н. старокатолицизма. Архиепископа её выбирали епископы гарлемский и девентерский. Церковь считает себя католической, признает примат папы (который, тем не менее, систематически отказывает в своём утверждении всякому новоизбранному архиепископу), даже осуждает янсенизм, но упорно отказывается принять буллу «Unigenitus».

E se gi`a fosse, non saria per tempo.Cos`i foss'ei, da che pur esser dee!ch'e pi`u mi graver`a, com'pi`u m'attempo. [12]Noi ci partimmo, e su per le scaleeche n'avea fatto iborni a scender pria,rimont`o «l duca mio e trasse mee; [15]e proseguendo la solinga via,tra le schegge e tra ' rocchi de lo scogliolo pi`e sanza la man non si spedia. [18]Allor mi dolsi, e ora mi ridoglioquando drizzo la mente a ci`o ch'io vidi,e pi`u lo «ngegno affreno ch'i» non soglio, [21]perch'e non corra che virt`u nol guidi;s`i che, se stella bona o miglior cosam'ha dato «l ben, ch'io stessi nol m'invidi. [24]Quante «l villan ch'al poggio si riposa,nel tempo che colui che «l mondo schiarala faccia sua a noi tien meno ascosa, [27]come la mosca cede alla zanzara,vede lucciole gi`u per la vallea,forse col`a dov'e» vendemmia e ara: [30]di tante fiamme tutta risplendeal'ottava bolgia, s`i com'io m'accorsitosto che fui l`a «ve «l fondo parea. [33]Поэтому – тем лучше, чем скорей;Раз быть должно, так пусть бы миновало!С теченьем лет мне будет тяжелей. [12]По выступам, которые сначалаВели нас вниз, поднялся спутник мой,И я, влекомый им, взошел устало; [15]И дальше, одинокою тропойМеж трещин и камней хребта крутого,Нога не шла, не подсобясь рукой. [18]Тогда страдал я и страдаю снова,Когда припомню то, что я видал;И взнуздываю ум сильней былого, [21]Чтоб он без добрых правил не блуждал,И то, что мне дала звезда благаяИль кто-то лучший, сам я не попрал. [24]Как селянин, на холме отдыхая, —Когда сокроет ненадолго взглядТот, кем страна озарена земная, [27]И комары, сменяя мух, кружат, —Долину видит полной светлякамиТам, где он жнет, где режет виноград, [30]Так, видел я, вся искрилась огнямиВосьмая глубь, как только с двух сторонРасщелина открылась перед нами. [33]

Чем скорее об этом будет сказана правда, тем лучше; береги честь смолоду – завет, который подаёт своим согражданам Данте, ведь с теченьем лет это будет всё тяжелей. Путники покидают седьмой ров и переходят в восьмой. Дальнейший путь пролегает по холмистой местности, где при движении, особенно весной, в марте, в пору гололёда, передвигаться трудно. Поэт видит много и многих, но скованный рамками и заданным временем своей Комедии, не может выражаться определённо, почему он страдает снова и снова. Он понимает, что, не выполняя заданных себе правил, не выполнит поставленную перед собой сверхзадачу – донести до далёких потомков истину.

Когда сокроет ненадолго взгляд Солнце – летом, и комары, сменяя мух, кружат – вечером. Дальше идёт одинокая тропа, остальная часть неба не покрыта названными созвездиями. Увиденное пытается вырваться у поэта в текст Комедии, ему приходится постоянно взнуздывать ум, чтобы тот не отклонялся с предписанного пути; ему предоставлено благо, которое он не должен попирать.

Селянин отдыхает на холме, когда скроется Солнце и видит долину полной светляками – ночью Звёздное Небо заполняется мириадами звёзд. Восьмая глубь – восьмидесятые широты Южного Звёздного Неба, вся искрится огнями – звёздами.

На Земле это – огни большого завода.

E qual colui che si vengi`o con li orsivide «l carro d'Elia al dipartire,quando i cavalli al cielo erti levorsi, [36]che nol potea s`i con li occhi seguire,ch'el vedesse altro che la fiamma sola,s`i come nuvoletta, in s`u salire: [39]tal si move ciascuna per la goladel fosso, ch'e nessuna mostra «l furto,e ogne fiamma un peccatore invola. [42]Io stava sovra «l ponte a veder surto,s`i che s'io non avessi un ronchion preso,caduto sarei gi`u sanz'esser urto. [45]И как, конями поднят в небосклон,На колеснице Илия вздымался,А тот, кто был медведями отмщен, [36]Ему вослед глазами устремлялсяИ только пламень различал едва,Который вверх, как облачко, взвивался, – [39]Так движутся огни в гортани рва,И в каждом замкнут грешник утаенный,Хоть взор не замечает воровства. [42]С вершины моста я смотрел, склоненный,И, не держись я за одну из плит,Я бы упал, никем не понужденный; [45]

По библейской легенде, пророк Илия, на глазах у пророка Елисея был унесен в небеса на огненной колеснице, влекомой огненными конями. Елисей назван здесь: «Тот, кто был медведями отмщен», потому что, по той же легенде, медведи растерзали мальчиков, которых он проклял за то, что они смеялись над ним. Так Данте описывает полёт пушечного ядра, сопровождающегося пламенем и дымом, взвивающимся вверх.

Так движутся огни в гортани рва – поэт тщательно подбирает сравнения, не имея власти назвать вещи своими именами, они жгут его горло. В каждом слове скрыт «грешник потаённый» – тайный второй смысл, хоть непосвященным взглядом это и не видно. Он говорит, что если бы у него не было опоры, он бы упал, так как не мог вообразить себя на обратной стороне Земли.

С вершины холма, в ясную мартовскую ночь, поэт смотрит на великолепное Звёздное Небо. Перед ним движутся огни – звёзды на чёрном небосводе, как в чёрной гортани рта. В каждой звезде таится утаенный грешник, хоть глаз и не замечает этого воровства. Почему воровства? Да потому, что звёзды, расположенные на восьмом хрустальном небе, в то время отождествлялись со Святыми и ангелами, а никак не с грешниками. Однако кому-кому, а поэту хорошо известно, что в каждом Святом и Праведнике скрыт утаённый грешник. С одной стороны, каждый Святой, как Человек, запятнан первородным грехом. И хотя, как считает христианская религия, Иисус Христос Крестной Мукой искупил первородный грех людей, но грехи наши только первородным грехом не ограничиваются. Позже ты увидишь, что при вступлении Данте в Чистилище, Ангел запечатлевает на его челе семь грехов. Так же многогрешен и любой Человек, даже самый Святой и Праведный.

E «l duca che mi vide tanto atteso,disse: «Dentro dai fuochi son li spirti;catun si fascia di quel ch'elli `e inceso». [48]«Maestro mio», rispuos'io, «per udirtison io pi`u certo; ma gi`a m'era avvisoche cos`i fosse, e gi`a voleva dirti: [51]chi `e «n quel foco che vien s`i divisodi sopra, che par surger de la piradov'Ete`ocle col fratel fu miso?» [54]Rispuose a me: «L`a dentro si martiraUlisse e Diomede, e cos`i insiemea la vendetta vanno come a l'ira; [57]e dentro da la lor fiamma si gemel'agguato del caval che f'e la portaonde usc`i de» Romani il gentil seme. [60]Piangevisi entro l'arte per che, morta,De"idam`ia ancor si duol d'Achille,e del Palladio pena vi si porta». [63]И вождь, приметив мой усердный вид,Сказал мне так: «Здесь каждый дух затерянВнутри огня, которым он горит». [48]«Теперь, учитель, я вполне уверен, —Ответил я. – Уж я и сам постиг,И даже так спросить я был намерен: [51]Кто в том огне, что там вдали возник,Двойной вверху, как бы с костра подъятый,Где с братом был положен Полиник?» [54]«В нем мучатся, – ответил мой вожатый, —Улисс и Диомед, и так вдвоем,Как шли на гнев, идут путем расплаты; [57]Казнятся этим стонущим огнемИ ввод коня, разверзший стены града,Откуда римлян вышел славный дом, [60]И то, что Дейдамия в сенях АдаЗовет Ахилла, мертвая, стеня,И за Палладий в нем дана награда». [63]

Вергилий поясняет Данте, что в каждом огне – звезде затерян дух. Поэт начинает расспрашивать его, какие души находятся в двух ярких звёздах зодиакального созвездия Близнецы – Касторе и Поллуксе (Полинике), сыновьях Зевса и Леды. Вергилий утверждает, что в огнях – звёздах претерпевают мучения герои Гомера, в отличие от распространённого мнения о том, что звёзды – души Святых, попавших в Рай. Он жил «до Христианского учения» и ничего о Святых не знал.

Согласно мифа, Верховный Олимпийский Бог Зевс, желающий обольстить недоступную красавицу Леду, явился к ней в виде лебедя. Леда играла с красавцем лебедем, после чего снесла яйцо, из которого вылупились близнецы – Кастор и Поллукс. Возможно, в другой версии мифа их звали Этеокл и Полиник, о чём и говорит поэт. Когда враждующие братья, стоящие с разных сторон битвы за Фивы, Этеокл и Полиник убили друг друга и тела их были положены на костер, пламя раздвоилось.