Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Казанский Аркадий

Вергилий озвучивает другой вариант душ, томящихся в звёздах Близнецов. Улисс (Одиссей) и Диомед – герои Троянской Войны, совместно действовавшие и в боях, и в хитроумных предприятиях, неразлучно находятся на небе, так же, как вместе шли на гнев – свершать дела, вызывающие небесный гнев, или, движимые гневом, на злые дела. Это хитроумный Улисс придумал Троянского Коня, в котором укрылся сам и другие греческие воины, которого троянцы, проломив стену, ввели в Трою и тем погубили ее (Эн., II, 13—267). Из разрушенной Трои вышел царь Эней, родоначальник Римлян.

Дейдамия – дочь скифского царя Ликомеда, возлюбленная Ахилла. В доме ее отца укрывался Ахилл, переодетый в женское платье, но Улисс и Диомед при помощи хитрости обнаружили его и увлекли на войну против Трои, где он и погиб. Безутешная Дейдамия пребывает в Лимбе (в сенях Ада). Палладий – статуя Афины Паллады, охранявшая Трою и похищенная Улиссом и Диомедом (Эн., II, 162—170).

Вергилий видит мучения поэта, и поощряет его к иносказаниям. Данте успокаивает его, говоря: теперь он уверен в своих силах, но любопытство ведёт его до конца – он хочет знать больше о том, что видит.

Появляется Улисс (Одиссей), начавший свой путь в поэмах Гомера, продолживший его в трагедии Вергилия. Поэт хочет услышать историю Одиссея до конца. Две яркие звезды созвездия Близнецов названы здесь братьями (а, может быть и близнецами) Улиссом (Одиссеем) и Диомедом.

Данте не зря приводит исторические параллели. Взятие Фив, взятие Трои – события практически одновременные. По сообщению Гомера, войско Агамемнона, незадолго до начала Троянской Войны, взяло Фивы, и вело с собой двух пленённых красавиц: Хрисеиду и Брисеиду, из-за которых и разгорелась язва спора между царём Агамемноном и Ахиллом.

Остановлюсь подробнее на исторических параллелях и исторической хронологии. Как я вижу из мифологического предания, между рождением Верховного Олимпийского Бога Зевса-Громовержца, Гигантомахией, взятием Фив, взятием Трои прошло не так уж много времени. Начну с того, что прекрасная Елена, из за которой и разгорелась Троянская Война, была дочерью Зевса; бежавший из горящей Трои царь Эней, был сыном Афродиты (Венеры), дочери Зевса от её мужа, Анхиза. Парис, внук Зевса, укравший Елену у спартанского царя Менелая, известен нам и по другому своему действу; это он вручил Афродите «яблоко раздора», присудив первый приз за красоту в борьбе с Афиной, другой дочерью Зевса и Герой-Юноной, супругой Зевса, то есть видел свою бабку – Геру ещё живой.

Не считая Зевса бессмертным Богом, полагаю, что он, может быть, дожил до глубокой старости и мог иметь детей в преклонном возрасте, но, всё же, больше человеческого века, или ста лет, я ему дать жизни никак не могу.

В Гигантомахии Зевсу помогали все его дети – герой Геракл, Бог Аполлон, Бог Марс, Богиня Афина и многие другие; в Троянской Войне ни сам Зевс, ни Геракл, ни Аполлон, ни Марс, ни Афина непосредственного участия не принимают, наблюдая за этим действием уже с небес; в ней принимают участие их поздние дети, внуки, правнуки и праправнуки.

Дейдамия, жена Ахилла, зовёт своего супруга в сенях Ада. Ей есть о чём горевать. После взятия Трои, Ахилл погиб от стрелы Париса. Так как он был высокого рода, из его черепа сделали чашу для возлияний, окованную золотом и серебром, которую могущественный Агамемнон держал на своём столе, в назидание всем подвластным.

Троянский Палладиум был изображением Богини Паллады, отождествляемой с греческой Богиней Афиной и римской Богиней Минервой. Он был сделан из дерева и упал с неба в ответ на молитвы Ила (или Дардана), основателя Трои. Дардан изготовил несколько копий, признаком подлинности Палладиума считалась способность статуи вращать глазами.

Согласно прорицанию Гелена (сына Приама), Троя не могла пасть, пока в её стенах хранилась эта статуя. Данайцы Диомед и Одиссей пробрались внутрь, проникнув в город через клоаку, и похитили его, чтобы приблизить конец Троянской Войны. Согласно различным вариантам легенды, далее Палладиум оказался в Афинах, Аргосе, Спарте или же в Риме.

Восстановление времени Троянской Войны и Олимпийских Богов – тема другой книги.

«S'ei posson dentro da quelle favilleparlar“, diss'io, „maestro, assai ten priegoe ripriego, che «l priego vaglia mille, [66]che non mi facci de l'attender niegofin che la fiamma cornuta qua vegna;vedi che del disio ver» lei mi piego!» [69]Ed elli a me: «La tua preghiera `e degnadi molta loda, e io per`o l'accetto;ma fa che la tua lingua si sostegna. [72]Lascia parlare a me, ch'i» ho concettoci`o che tu vuoi; ch'ei sarebbero schivi,perch'e» fuor greci, forse del tuo detto». [75]Poi che la fiamma fu venuta quividove parve al mio duca tempo e loco,in questa forma lui parlare audivi: [78]«O voi che siete due dentro ad un foco,s'io meritai di voi mentre ch'io vissi,s'io meritai di voi assai o poco [81]quando nel mondo li alti versi scrissi,non vi movete; ma l'un di voi dicadove, per lui, perduto a morir gissi». [84]«Когда есть речь у этого огня,Учитель, – я сказал, – тебя молю я,Сто раз тебя молю, утешь меня, [66]Дождись, покуда, меж других кочуя,Рогатый пламень к нам не подойдет:Смотри, как я склонен к нему, тоскуя». [69]«Такая просьба, – мне он в свой черед, —Всегда к свершенью сердце расположит;Но твой язык на время пусть замрет. [72]Спрошу их я; то, что тебя тревожит,И сам я понял; а на твой вопросОни, как греки, промолчат, быть может». [75]Когда огонь пришел под наш утесИ место и мгновенье подобало,Учитель мой, я слышал, произнес: [78]«О вы, чей пламень раздвояет жало!Когда почтил вас я в мой краткий час,Когда почтил вас много или мало, [81]Слагая в мире мой высокий сказ,Постойте; вы поведать мне повинны,Где, заблудясь, погиб один из вас». [84]

Данте умоляет Вергилия подождать, пока созвездие Близнецов будет кульминировать, чтобы задать одному из Близнецов, Улиссу – Одиссею, свой вопрос. Ни Гомер, ни Вергилий не поведали нам, где окончил свой Земной путь главный герой Гомера – Одиссей. Диомед погиб в Троянской Войне.

Дантовский рассказ о гибели Улисса восходит, говорят комментаторы, к послегомеровской легенде, передаваемой Плинием Старшим (I век) и Солином (III век), согласно которой, Улисс, по возвращении на Итаку, выплыл в Атлантический океан, основал Лиссабон (Улиссип) и погиб в бурю у западного берега Африки. Поэту не терпится узнать из первых уст конец истории Одиссея, начатой Гомером и продолженной Вергилием.

У Гомера, когда Одиссей спрашивает душу Тиресия в Аду, где суждено ему окончить свои скитания, тот даёт уклончивый ответ:– Одиссей окончит свои скитания в месте, в котором, проходя с веслом на плече, услышит вопрос местного жителя: – «Что за лопату несёшь на блестящем плече, чужеземец?»

Вергилий предупреждает, что Улисс и Диомед могут не понять его вопрос, ведь они греки и берётся сам задать Одиссею вопрос Данте. Оказывается, он знает греческий язык и великие произведения Гомера, хотя комментаторы отказывают ему в этом знании.

Вергилий рассказывает о странствиях Одиссея после Троянской Войны в высоком сказе – «Энеиде», не доводя повествования до его смерти. Ему также не терпится узнать, где, заблудясь, погиб один из них – Улисс.

Поэт проговаривается, что знает греческий язык. Он слышит вопрос Вергилия и ответ Улисса и понимает его.

Lo maggior corno de la fiamma anticacominci`o a crollarsi mormorandopur come quella cui vento affatica; [87]indi la cima qua e l`a menando,come fosse la lingua che parlasse,gitt`o voce di fuori, e disse: «Quando [90]mi diparti» da Circe, che sottrasseme pi`u d'un anno l`a presso a Gaeta,prima che s`i Enea la nomasse, [93]n'e dolcezza di figlio, n'e la pietadel vecchio padre, n'e «l debito amorelo qual dovea Penelop`e far lieta, [96]vincer potero dentro a me l'ardorech'i» ebbi a divenir del mondo esperto,e de li vizi umani e del valore; [99]С протяжным ропотом огонь старинныйКачнул свой больший рог; так иногдаТомится на ветру костер пустынный, [87]Туда клоня вершину и сюда,Как если б это был язык вещавший,Он издал голос и сказал: «Когда [90]Расстался я с Цирцеей, год скрывавшейМеня вблизи Гаэты, где потомПристал Эней, так этот край назвавший, – [93]Ни нежность к сыну, ни перед отцомСвященный страх, ни долг любви спокойныйБлиз Пенелопы с радостным челом [96]Не возмогли смирить мой голод знойныйИзведать мира дальний кругозорИ все, чем дурны люди и достойны. [99]