Данте
Шрифт:
— Отлично. Тогда, как только у тебя начнутся следующие месячные. А теперь спи, блядь.
Даже в темноте и с закрытыми глазами я чувствую, как она открывает рот, чтобы сказать что — то еще, но она этого не делает.
Я лежу, обняв ее, и ее теплая кожа прижимается к моей, измученный, но не способный уснуть. Когда ее дыхание выравнивается, я переворачиваюсь на спину и смотрю в темноту.
Глава 16
Кэт
Чья — то рука на моей шее. Другая на моей спине, толкает меня вниз. Я пытаюсь закричать, но мое горло пересохло, и это причиняет боль. Не то чтобы кто — то шел за мной. Теперь больше
— Нет! — я кричу, просыпаясь от того же кошмара, который снится мне последние два года.
— Кэт, — низкий голос говорит у моего уха.
— Нет, отстань от меня, — кричу я, кутаясь в одеяло и пытаясь убежать от монстров, которые все еще здесь. Но я не могу. Меня поднимают, обхватывают сильными руками и прижимают к прочной стене мышц.
— Кэт, здесь только я. Только ты и я, — мягко говорит он, его дыхание обдает мое ухо пылью, когда он садится и сажает меня к себе на колени.
— Данте, — выдыхаю я, прижимаясь к его груди от осознания того, что это был всего лишь сон. Я здесь, в доме самого могущественного человека в городе. За исключением того, что это не просто сон, не так ли? Это живое, дышащее, всеобъемлющее воспоминание. И я почти уверена, что часть меня на самом деле все еще застряла в том адском подвале. Часть меня, которую я никогда не получу обратно.
— У тебя есть я. Ты в безопасности, — шепчет он, проводя рукой по моим волосам.
Я киваю, моя щека касается его груди. Она мокрая от слез, которых я не помню, чтобы проливала:
— Я не знала, что у тебя есть сестра, — говорю я, желая поговорить о чем — то, что не подразумевает, что я урод. — О ней говорят не так, как о тебе и твоем брате. Я имею в виду, все знают, кто ты.
— Да, и нам вроде как это нравится.
— Почему?
— Потому что мы с Лоренцо можем позаботиться о себе, но Джоуи… В любом случае, у меня есть две сестры.
— Правда?
— Ну, Тони — моя сводная сестра. Мы родились с разницей в несколько дней друг от друга.
— О? Это, должно быть, было неловко на Рождество, — я тихо смеюсь.
— Вот именно, — он тоже смеется. — Лоренцо всегда ненавидел ее за это.
— Вы близки с ней?
— Вроде того. Мы были такими, когда были детьми, но она переехала в Лос — Анджелес, когда нам было по тринадцать. Она боец ММА.
— Это так круто.
— Хм. Она вроде как крутая. Вообще — то, сейчас она вернулась в Чикаго, но готовится к какому — то важному делу, так что… — он прочищает горло, как будто сказал слишком много — показал мне слишком много своего настоящего "я". Затем он так умело поворачивается к разговору спиной ко мне. — Тебе не снятся такие сны, когда ты в моей постели. Есть ли что — то в этой комнате, что является для тебя проблемой?
Жар приливает к моим щекам. Дело совсем не в комнате.
— Кэт? — снова спрашивает он.
— Дело не в комнате, — выдыхаю я.
Он молчит, ожидая от меня объяснений. Я чувствую себя такой дурой, что даже признала это, но…
— Это ты.
— Но сейчас я здесь, с тобой?
— Но ты не обнимал меня, — шепчу я, и мои щеки горят от смущения. Я не могу поверить, что стала настолько зависимой от этого человека, который фактически похитил меня — человека, который совершенно ясно дал понять, что я для него не более чем теплое тело.
Мышцы его груди напрягаются, и кадык дергается, когда он тяжело сглатывает. Боже,
Он ложится обратно, крепче обнимает меня и тянет за собой, пока я не оказываюсь на нем сверху.
— Теперь я в порядке, — бормочу я, чувствуя себя самой большой дурой в мире. Я пытаюсь подняться, но он крепче сжимает меня.
— Ложись спать, котенок, — мягко говорит он.
Признавая поражение, я снова кладу голову ему на грудь и слушаю ровный стук его сердца у своего уха. Он гладит меня по волосам и шепчет что — то по — итальянски, чего я не понимаю, но глубокий, успокаивающий тембр его голоса заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
Я влюбляюсь в этого монстра, хотя изо всех сил стараюсь держаться от него на безопасном расстоянии. Я так долго держала свое сердце за стеной, но он заставляет меня понять, что стена была всего лишь стеклянной, и он разбил ее, даже не пытаясь.
Он загадка. И контраст между тем человеком, которым он является сейчас, который обнимает меня и заставляет чувствовать себя в безопасности, и тем, кто игнорирует меня и заставляет чувствовать себя совершенно никчемной, сломает меня. Не думаю, что смогу смириться с тем, что меня сломали во второй раз.
Вот почему мне нужно уехать.
Глава 17
Кэт
Я проспала допоздна, а Данте ушел, когда я проснулась. К тому времени, как я спустилась на кухню, он потренировался и съел завтрак, и я не знаю, испытываю облегчение или нет от того, что он не сидит напротив меня в одних боксерских трусах, пока я ем яичницу. Я такая идиотка, что стала так полагаться на него, и еще большая идиотка, что действительно сказала ему это прошлой ночью.
Я закрываю глаза, когда волна смущения подкатывает к моему животу, когда я вспоминаю то, что я ему сказала. Я наслаждаюсь последним кусочком восхитительных яиц, которые приготовила мне София, когда на кухню заходит Джоуи — загорелые длинные ноги, густые темные волосы, пухлые губы и сочащийся правом. Я закатываю глаза, когда она садится напротив меня и продолжает пялиться на меня, как на экспонат в музее.
— Могу я вам помочь? — спрашиваю я.
— Нет, — она морщит нос и качает головой.
Я беру свой кофе и делаю глоток.
— Хотите блинчиков, мисс Моретти? — спрашивает София.
Джоуи закатывает глаза:
— Пожалуйста, не называй меня так, София. Ты знаешь, я ненавижу это.
София тихо вздыхает:
— Джоуи, хочешь блинчиков?
— Пожалуйста, — отвечает Джоуи с милой улыбкой, которая настолько явно фальшивая, что мне хочется выблевать только что съеденные яйца. Когда она поворачивается ко мне несколько секунд спустя, от улыбки не остается и следа.
— Эй! У нас закончилась мука, — стонет София. — Позволь мне пойти проверить запасную кладовку, — она выходит из комнаты, оставляя нас с Джоуи одних.
— Итак, ты заключила выгодную сделку, переехав сюда с моим братом, — говорит она, выгибая одну идеально ухоженную бровь.
— Выгодная сделка? — я огрызаюсь на нее. — Ты издеваешься надо мной?
— Твой брат крадет у нас, а ты в наказание будешь жить в этом прекрасном доме и спать в постели моего брата?
Кожа на моей шее и груди краснеет, когда жар и стыд заливают мою кожу. Я не могу поверить, что он сказал ей, что мы спим вместе. Я имею в виду, я не знаю, почему я в шоке. Не похоже, что я что — то значу для него.