Данте
Шрифт:
— Я знаю только то, что ты мне сказал, — кричу я ему в лицо, и он на дюйм приближается ко мне.
— И что это?
— Что, как только я стану тебе бесполезна, ты передашь меня своим людям, — я тяжело сглатываю, когда мысль о том, что это произойдет, о том, что меня оторвут от моего ребенка, заставляет меня чувствовать себя так, словно кто — то только что вырвал мое сердце из груди. — Какая тебе от меня будет польза, когда я буду на девятом месяце беременности. Или кормление грудью крошечного младенца? Или
Он ударяет кулаками по стене по обе стороны от моей головы, и я чувствую, как гнев в нем нарастает до крещендо. Но он сдерживается, а затем выходит за дверь, запирая ее за собой и оставляя меня одну.
Должно быть, я уснула вскоре после ухода Данте, потому что становится светло, когда звук открывающейся двери пугает меня. Я тру глаза и фокусируюсь на фигуре, входящей в комнату. Это молодая новая экономка, которая начала работать здесь несколько дней назад, и чье имя я не могу вспомнить. Она несет поднос с едой, и мой желудок урчит от запаха яиц и тостов.
Она ставит поднос в изножье моей кровати, все это время избегая зрительного контакта:
— Спасибо, — говорю я, стаскивая с себя одеяло и выбираясь из кровати, но она тихо выскальзывает из комнаты, снова оставляя меня одну.
Я все равно сажусь рядом с подносом, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем я снова увижу Данте. Нам так о многом нужно поговорить. Я ожидаю, что он будет здесь через несколько часов. Кричал на меня за то, что я уезжаю, и требовал ответов, которых у меня нет. Итак, почему часть меня все равно с нетерпением ждет встречи с ним?
На подносе два вареных яйца и два ломтика поджаренного тоста с маслом, а также кувшин с водой и стакан апельсинового сока. И прямо там, рядом со столовыми приборами, лежит бело — голубая коробочка с тестом на беременность — одним из тех дорогих цифровых. Итак, он хочет доказательств, не так ли? Я не против. Я зажгу эту крошку, как Четвертое июля.
Я сажусь, скрестив ноги, на кровать и начинаю есть, чувствуя себя лучше с каждым кусочком и надеясь, что если Данте еще не убил меня, то, может быть, мы сможем во всем разобраться.
Глава 22
Данте
Тихое тиканье часов, кажется, насмехается надо мной, пока мы ждем его прибытия. Мой отец узнал о маленькой попытке побега Кэт и Джоуи прошлой ночью и настоял на том, чтобы прийти сегодня в дом, чтобы обсудить мою ошибку в охране.
— Я действительно должен быть здесь для этого? — Джоуи говорит со вздохом и закатывает глаза.
— Да, ты, блядь, понимаешь, — огрызаюсь я. — Ты причина, по которой он приходит сюда.
— Фу, — стонет она, плюхаясь на диван.
— Скоро все закончится. Пусть он побеспокоится о твоей безопасности и о том, что мне нужно более внимательно присматривать за тобой. Это заставит его почувствовать себя
— Прекрасно, — вздыхает она. Она снова закатывает глаза при звуке его голоса, заполняющего коридор снаружи.
Я смотрю на нее:
— Все будет хорошо. Будь с ним мила, и мы сможем избавиться от него как можно скорее.
Она издает еще один неодобрительный звук из глубины своего горла прямо перед тем, как он входит в комнату. Как только он оказывается внутри, она встает и улыбается ему. Это хорошо отработанная процедура.
— Привет, папа, — она подходит, чтобы обнять его, но он отстраняет ее и стремительно пересекает комнату, кладя руки на мой стол и свирепо глядя на меня.
— Как, черт возьми, ты позволил этому случиться? Моя дочь и твоя шлюха просто выходят отсюда, как ни в чем не бывало.
Отодвигая стул, я тоже встаю, отказываясь, чтобы он возвышался надо мной, как будто я все еще ребенок:
— Она не шлюха, — защищаю я Кэт, хотя я на нее ужасно зол. — И они не ушли отсюда. Максимо точно знал, что они задумали, и остановил их, прежде чем они смогли уйти.
— С ней нужно разобраться, — рычит он.
Я знаю, что Джоуи смотрит на меня с открытым ртом, но я по — прежнему сосредоточен на своем отце:
— Ей двадцать один. Что ты хочешь, чтобы я сделал, отобрал у нее мобильный телефон?
— Не Джизеппина. Шлюха, — выплевывает он.
— Ее зовут Кэт, — рычу я на него. — И с ней обращаются.
— Было ошибкой привести ее в этот дом. Она видела слишком много. Тебе нужно разобраться с ней, Данте, — настаивает он, и теперь я точно знаю, что он имеет в виду.
— Я, блядь, не могу убить ее, пап, — огрызаюсь я.
— Потому что ты слаб, — фыркает он.
— Нет, — кричу я ему. — Потому что она, блядь, беременна.
Он моргает, глядя на меня, и Джоуи в шоке ахает, ее рука взлетает ко рту.
— Твоим ребенком? — мой отец спрашивает, нахмурившись.
— Да, с моим гребаным ребенком.
— Данте, я не знала, — говорит Джоуи. — Если бы я знала, я бы никогда…
Мой отец поворачивается к ней, его лицо искажается от гнева, когда он поднимает руку и дает ей пощечину с такой силой, что ее голова откидывается назад.
— Какого хрена ты делаешь? — я обхожу стол, чтобы добраться до него, когда он собирается ударить ее снова. Я хватаю его за запястье, когда Джоуи отшатывается назад, прижимая руку к лицу и в ужасе, шоке глядя на нашего отца. Он не бил ее так с тех пор, как она была угрюмым подростком.
— Она нуждается в дисциплине. Ты слишком мягок с ней, — рычит он, высвобождая руку.
— И тебе, блядь, нужно успокоиться, старик. И если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я отрежу всех до единого.