Данте
Шрифт:
— Кэт? Как ты себя чувствуешь? спрашивает он.
— Хм, намного лучше. Спасибо.
— Хорошо. Джоуи в логове, она ждала, когда ты вернешься домой, — небрежно говорит он, прежде чем направиться по коридору в сторону кабинета Данте.
Домой? Это было бы забавно, если бы не было так трагично. Я направляюсь в кабинет и, конечно же, Джоуи там, положив ноги на кофейный столик, читает журнал. Синяк на ее лице почти исчез. У меня есть смутное воспоминание о том, как она говорила о том, как она его получила, но это смутное воспоминание,
— Кэт? — спрашивает она, бросая журнал на диван, когда видит, как я вхожу в комнату. — Ты вернулась! И выглядишь намного лучше.
— Спасибо, — говорю я со слабой улыбкой. Кажется, это все, что я делаю сегодня, благодарю людей.
— Садись, — она похлопывает по диванной подушке рядом с собой, и я сажусь.
— Твой глаз тоже выглядит лучше, — говорю я.
Она нежно проводит по нему кончиками пальцев:
— Данте не позволил мне поехать с тобой в больницу из — за моего подбитого глаза. Он сказал, что это будет выглядеть плохо, и люди будут задавать слишком много вопросов.
— Что ж, он прав. Это действительно выглядит плохо, — говорю я, нахмурившись. — Он сделал это с тобой, потому что ты помогла мне?
— Нет. Я тебе это уже говорила, но ты была как бы не в себе.
— Итак, кто?
— Это ерунда, — говорит она, качая головой.
— Явно нет. Кто — то ударил тебя. Кто? Maксимо?
— О Боже, нет, — она громко смеется. — Максимо бы никогда. На самом деле он большой плюшевый медведь. Он хотел убить его, но Данте справился с этим.
— Кого убил и с чем справился, Джоуи?
— Это был наш папа, ясно? Он узнал, что я сделала, и ударил меня. Но Данте остановил его, и ему некоторое время не разрешают возвращаться в дом, так что… — она пожимает плечами.
— Но почему? Какое отношение мои попытки сбежать имеют к твоему отцу?
— Ничего, я думаю, может быть, ему не понравилось, что я пыталась подорвать авторитет избранного, понимаешь? — она закатывает глаза. — В любом случае, он был в ярости из — за Данте и никогда бы его не ударил, так что, думаю, вместо него это досталось мне.
— Он в ярости из — за Данте?
— Да. Ооочень безумный, — она драматично вздрагивает. — Он даже заставляет Лоренцо вернуться домой.
— Лоренцо? Твой старший брат?
— Ага.
— Это плохо?
— Плохо для Лоренцо, да, — говорит она. — Но Аня, его жена, тоже приедет, так что это будет мило, — она улыбается, и я понимаю, что у них близкие отношения. — Я знаю, как тяжело потерять свою маму такой молодой, и тебе нужна немного позитивной женской энергии в твоей жизни.
Глава 29
Данте
— Я только что видел Кэт. Она выглядит намного лучше, — говорит Максимо, занимая место с противоположной стороны моего стола.
— Да, — говорю я со вздохом, от которого сотрясаются мои кости. Даже упоминание ее имени вызывает чувство вины в моей груди, как будто оно собирается раздавить меня.
— Ты сделал то, что должен был, компаньон.
— Ребенок
— Ты не просто бросил ее. Ты заставил Марию приносить ей еду и присматривать за ней.
— Она пыталась сказать мне, что Кэт больна, но я не стал слушать. Я думал, это была какая — то уловка, чтобы привлечь мое внимание. Если бы Джоуи не…
— Но она сделала это, и Кэт с ребенком оба в порядке. У тебя были свои причины, Д. Она пыталась сбежать от тебя с твоим ребенком. Что, если бы у нее получилось?
Я скриплю зубами, и моя челюсть протестующе ноет. Я не хочу думать о том, что могло бы случиться, если бы ей удалось сбежать от меня, поэтому я меняю тему.
— Мы видели ребенка, понимаешь? Они сделали внутреннее УЗИ, и мы увидели это на экране. Я имею в виду, мы вряд ли могли разглядеть что — либо, кроме крошечного комочка, но его сердце сильно билось.
— Должно быть, это было что — то.
— Это было, — говорю я, вспоминая выражение лица Кэт и то, как она держала меня за руку, когда по ее лицу текли слезы. Она заслуживает гораздо лучшего, чем я ей даю. — Ты знаешь, почему она пыталась уйти? — спрашиваю я.
Он не отвечает мне. Он откидывается на спинку стула и позволяет мне говорить.
— Потому что я сказал ей, что когда она мне больше не понадобится, я передам ее своим людям, чтобы они делали все, что им заблагорассудится. Она думала, что беременность будет означать, что она мне не нужна, потому что я заставил ее поверить, что меня интересует только трахнуть ее. Я использовал это, потому что знал, что это ее самый большой страх. Не смерть, а то, что ее вот так использовали. Я сказал ей это, чтобы держать ее в узде, Макс. Что за человек так поступает?
— Таким человеком ты должен быть каждый день своей чертовой жизни, — напоминает мне Максимо. — Ты не знал, что в конечном итоге она забеременеет твоим ребенком.
— Прекрати оправдываться за меня, — огрызаюсь я на него.
— Прекрасно, — огрызается он в ответ. — Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что было ясно, что ты неравнодушен к этой женщине с того момента, как она швырнула бейсбольную биту нам в головы? Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что тебе следовало быть немного более честным с ней во всем, чтобы она не испугалась, рассказав тебе, что ты обрюхатил ее? Потому что я тоже могу это делать, но все это не имеет значения, Д. Все, что ты можешь контролировать, — это то, что ты делаешь с этого момента.
— Она, блядь, меня ненавидит, — я вздыхаю, вспоминая, как она смотрела на меня, когда очнулась на той больничной койке. Конечно, ее фальшивая улыбка была на месте, как только она поняла, где находится и что происходит, но в те первые несколько секунд, когда она проснулась и уставилась на меня, в ее глазах не было ничего, кроме ужаса… Я не думаю, что мы когда — нибудь сможем оправиться от этого.
— Ты уже рассказал ей о свадьбе?
— Черт возьми, нет. Сейчас неподходящее время.
— И что теперь происходит? Ты должен заниматься всеми этими детскими делами? Может ли Кэт снова заболеть?