Данте
Шрифт:
— Я думаю, ты прав.
— Я подожду и посмотрю, как это будет развиваться дальше, и благодарю вас за то, что пришли ко мне с этим. Вы могли бы сами разобраться с этим. У вас были бы все права. Я ценю это.
— Ну, иметь кого — то вменяемого и заслуживающего доверия в качестве главы Братвы тоже полезно для моего бизнеса, — напоминаю я ему. Затем я допиваю свой скотч и извиняюсь. Я горю желанием вернуться к своей жене, даже если мне не очень хочется рассказывать ей о том, что я натворил.
Когда я возвращаюсь
— Миссис Моретти в кабинете, сэр, — тихо говорит она. — Она настояла на том, чтобы дождаться вас.
— Спасибо тебе, София, — говорю я, направляясь на поиски Кэт. На сердце у меня тяжело от того, что я сделал за последние двадцать четыре часа. Не то чтобы я сожалею о чем — то из этого, но я предвижу, какую боль это ей причинит. Может быть, мне стоит сказать ей завтра? Или послезавтра? Или после рождения ребенка? Или после того, как он или она поступит в колледж? Потому что тогда она все еще будет смотреть на меня так же, как когда — то.
Открывая дверь, я вижу ее спящую на диване. Она свернулась калачиком, рядом с ней на полу лежит открытая книга. Подойдя, я поднимаю ее и кладу на стол. Судя по полуобнаженному мужчине на обложке, я думаю, это одна из тех романтических книг, которые ей так нравятся… из тех, где хороший парень всегда заполучает девушку.
Я наклоняюсь и провожу кончиками пальцев по ее щеке. Она слишком чертовски красива и добра для моего темного мира, но сейчас она слишком большая часть моей жизни, чтобы я мог когда — либо отпустить ее. Поэтому вместо этого я буду защищать ее и нашего ребенка до последнего вздоха в моем теле.
— Кэт?
Она шевелится. Ее веки приоткрываются, и когда она видит мое лицо, она улыбается. И теперь воздух полон невысказанных истин, и у меня сжимается в груди при одной мысли о том, чтобы скрыть от нее то, что я только что сделал. Если она будет настаивать на том, чтобы так смотреть на меня, тогда я должен сказать ей правду. И если это будет стоить мне того, чтобы никогда больше не видеть эту улыбку, это цена, которую мне придется заплатить.
— Что ты здесь делаешь, любимая мио?
— Я хотела дождаться тебя, — говорит она, садясь на диван.
Я беру ее за подбородок рукой:
— Ты скучала по мне, да?
— Да, — выдыхает она, когда кожа на ее шее становится розовой.
— У тебя были какие — нибудь кошмары, пока меня не было? — с тех пор, как мы разобрались с монстрами, которые преследуют ее, у нее их было меньше, но, скорее всего, они будут, когда меня здесь не будет.
— Неа, — она усмехается мне. — Но я скучала по пробуждению рядом с тобой.
Встав, я притягиваю ее к себе в объятия. Проводя
— Ты сделал то, что должен был? — спрашивает она.
Черт возьми, если бы только она знала, что стоит за этим вопросом и как то, что я делал последние два дня, тяжело давит на меня.
— Да.
— Хорошо, — она обнимает меня за талию и прижимается щекой к моей груди. — Тогда, может быть, мы сейчас ляжем спать? — мурлычет она, как мой маленький дикий котенок.
Постель? Я должен отвести ее в постель и трахать, пока мы оба не уснем.
— Мне нужно тебе кое — что сказать, Кэт, — говорю я вместо этого.
— Что? — огромные голубые глаза находят мои, полные любви и доверия, которые я вот — вот разобью на миллион осколков. Итак, зачем я это делаю? Почему бы не позволить ей жить в блаженном неведении? Потому что я слишком сильно люблю ее, чтобы позволить ей продолжать задаваться вопросом, что случилось с ее братом и где он.
— Мы нашли его. Мы нашли Лео.
Она моргает, глядя на меня, и на ее лице мелькает столько эмоций, что я не могу сказать, о чем она думает или чувствует.
— Где?
— LA.
Она сглатывает:
— Итак, ты ходил к нему? Так вот где ты был?
— Да.
— Почему ты так смотришь на меня, Данте? — она делает шаг назад, и я убираю руки с ее талии. — Что ты сделал?
Я прищуриваюсь, вглядываясь в ее лицо в поисках подсказки о том, что происходит у нее в голове.
— Не задавай вопросов, на которые ты уже знаешь ответ, Кэт.
Ее рука взлетает ко рту, и ее лицо искажается от отвращения, когда она смотрит на меня:
— Он мой брат.
— Он был твоим братом, — поправляю я ее.
В ее глазах вспыхивает гнев:
— Ты убил моего брата! Моего собственного брата? И за что? — она широко раскрывает руки и обводит комнату жестом. — Потому что он был должен тебе денег? Как будто у тебя нет больше денег, чем ты мог бы потратить за двадцать жизней?
— Нет, Кэт, мне похуй на деньги. Я бы оставил это в покое. Даже если это выставило бы меня слабым, я бы сделал это для тебя.
Она смотрит на меня, ее тело вибрирует от гнева.
— Я убил его из — за того, что он сделал с тобой. Ты и наш ребенок никогда не были бы в безопасности, потому что ты всегда была бы его козырной картой, Кэт.
— Не используй меня, чтобы оправдать то, что ты сделал, — шипит она. — Ты не имеешь права вешать это на меня.
Она толкает меня в грудь, слезы катятся по ее щекам, и я хватаю ее за запястья и притягиваю ближе.
— Это не в твоей власти. Но я дал ему шанс, Кэт. Я дал ему шанс сразиться за тебя, и он снова пожертвовал тобой, чтобы спасти свою шкуру.