Дар Андромеды
Шрифт:
Воздух был таким же — прохладная безжизненность кондиционера.
Через выкрашенную в серый цвет дверь в компьютерную секцию сходство подчеркивалось. Здесь был тяжелый, неопределимый запах электричества, всепроникающий гул множества активных цепей, нечеловеческая индивидуальность комнаты, полностью построенной из панелей управления.
И там, спустившись на две ступеньки, он стоял — знакомая прямоугольная масса стальных панелей с пультом управления и электронно-лучевыми экранами.
Он медленно двинулся вперед, все еще держа Андре за локоть.
Несколько
Гамбуль подошла к одному из них.
— Это Абу Зеки, — сказала она. — Доктор Флеминг.
Глаза Абу Зеки заблестели от удовольствия. Он казался чувствительным и симпатичным молодым человеком с тонкими арабскими чертами лица и короткой стрижкой, которая придавала ему странный вид поколения битников.
Он тоже явно был "современным человеком". — Как поживаете, сэр? — сказал он. — Конечно, я много слышал о вас. Я буду вашим старшим помощником. Надеюсь, я буду полезен; в любом случае я могу передать ваши инструкции персоналу. — Он с гордостью посмотрел на панель управления компьютера. — Мы собираемся сделать с этим великие дела.
— Вы верите в это, не так ли? — тихо спросил Флеминг.
— Я покажу вам окрестности, — перебила Гамбуль и повела их вдоль бесконечных бухт проводов.
Она удивительно хорошо знала дорогу. Она точно определила каждую секцию огромной машины, хотя Флеминг отметил, что это было знание из вторых рук непрофессионала, которого интересовало, что делают вещи, а не как они это делают. Компоновка немного отличалась от того, что он построил в Торнессе, но вход, выход и огромные схемы памяти были в основном одинаковыми.
Они вернулись к широкому проходу перед блоком управления. — Строительство было завершено некоторое время назад. Он был полностью запрограммирован. Но ничего не произошло. Вот почему вы нам нужны. Это не представляет для вас никаких проблем в том, что касается эксплуатации?
— Вероятно, нет, — признал Флеминг. — Планировка внешне отличается. Но по сути это одно и то же, — он невесело усмехнулся. — Так и должно быть. Он был построен на основе инструкций, содержащихся в том же сообщении. Вы знаете, что случилось с работой Торнесса?
Гамбуль пожала плечами. — Нас не интересует, что там пошло не так. Мы хотим, чтобы все прошло правильно. Мы хотим создать непревзойденный в мире производственный центр, свободный от политического или иного вмешательства. Эта машина должна стать мозгом «Интеля».
Флеминг был загипнотизирован зловещей тишиной. Он боялся еще раз увидеть зловещую секцию, которая делала этот компьютер непохожим на любой другой искусственный мозг, — тяжелые латунные клеммы, спрятанные в пластиковых изоляционных ограждениях.
Он повернулся к Абу, почтительно стоявшему рядом. — Где находится ваш высоковольтный выход?
Жанин Гамбуль подозрительно посмотрела на него. — Почему вы спрашиваете? Какова цель вопроса?'
— Есть два провода высокого напряжения, выходящие за пределы вашей панели управления. Или должны быть.
Абу кивнул. — Да, были, — согласился он. — Мы провели их в последний отсек. Мы не понимали их назначения.
Он повел их по коридору и сдвинул серую панель на ее гладких полозьях. Флеминг уставился на безобидные на вид металлические фигурки. Ненавистные воспоминания теснились в его мозгу. Он повернулся к Андре, но, к его облегчению, она казалась спокойной и не проявляла никакого интереса.
— Доктор Нилсон считал, что они предназначены для сенсорной связи с цепями памяти, — сказал Абу. — Чтобы оператор мог иметь прямой контакт с вычислителем компьютера. Он решил, что это должно быть сделано визуально с помощью этого дисплея. — Он кивнул в сторону батареи электронно-лучевых экранов с алюминиевым напылением, расположенных над клеммами.
— Я помню!
Флеминг обернулся на звук голоса Андре.
Ее глаза горели от возбуждения. Флеминга внезапно затошнило. Казалось, все безжалостно и неизбежно выходит из-под контроля.
Он придвинулся к ней поближе. — Ты знаешь, что это такое? — прошептал он.
— Это то, от чего мы убегали.
Она не повернулась к нему. Она казалась взволнованной, и ее глаза оставались на панели управления. — Не бойся, — прошептала она. Флеминг никак не мог решить, с кем она разговаривает.
Он резко повернулся к Гамбуль. — Просто взорвите все это. Сейчас же.
Она посмотрела на Андре, а затем на Флеминга. Она начала улыбаться, не скрывая своего презрения. — Уничтожить его? — воскликнула она.
— Мы будем контролировать это, — ее тон изменился. — А теперь я покажу вам ваши покои. Они очень удобные. Ваш старый коллега профессор Дауни очень хочет встретиться с вами.
Она вывела их из компьютерного корпуса на жестокую жару снаружи. Солдат немедленно вышел вперед и, повинуясь нескольким словам Гамбуль по-арабски, сопроводил Флеминга и Андре к ряду бунгало, затененных несколькими пальмами. Андре все еще был ошеломлен и шел молча.
Мадлен Дауни сидела в шезлонге на крошечном побуревшем клочке травы. Ее лицо уже загорело, хотя в своей тропической одежде она выглядела изможденной и худой. Она приветствовала их обоих с неподдельной радостью.
— Моя дорогая, — сказала она, взяв обе руки Андре в свои, — я так рада тебя видеть. Вашей служанке было точно сказано, как за вами ухаживать, — она повернулась к Джону. — Значит, ты здесь.
Он не поздоровался с ней. — Я здесь, потому что меня похитили, — тихо сказал он. Профессор, я еще некоторое время не буду пытаться выбраться из-за того, что мне только что показали. Но что касается тебя, Мадлен, будь я проклят, если понимаю, как ты можешь добровольно работать на эту компанию.
Дауни не стала обижаться. — Нет смысла наклеивать на них ярлыки, мой дорогой. Обстоятельства настолько разные. Должна сказать, что сначала я была встревожена. Я подозреваю, что Салим накачал меня наркотиками в Лондоне. Я не знаю, почему.