Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание
Шрифт:
– Понятно…
– Теперь перехожу к вашему заданию. Значит, есть провинциальный город Козловск. Может, слышали?
– Нет.
– Ну, неважно. Старинный город, много церквей, действующий монастырь неподалеку и все такое прочее. Туристы едут, особенно летом. Понастроили, конечно, гостиниц и ресторанов разных, а так город не очень процветает.
Раньше, в доперестроечные времена, там была конфетная фабрика, называлась «Рассвет». Очень распространенное название было. И очень толковый был там директор.
Фабрика и раньше неплохо работала, а уж когда директор
«С чем его и поздравляю…» – Ксения, разумеется, не сказала этого вслух. Она попыталась составить мнение о своем собеседнике, точнее, о человеке, который ставил перед ней задачу.
Лицо его по-прежнему оставалось в тени, и он тщательно следил, чтобы так и было. Судя по голосу и жестам, лет ему, во всяком случае, не больше пятидесяти, а речевые обороты явно как у немолодого, хорошо пожившего человека. Речь плавная, голос звучный, преподаватель, что ли, бывший? Привык лекции читать? Да предмет небось какой-нибудь гуманитарный…
– Вы слушаете? – вдруг прервал свою речь собеседник.
– Разумеется, – Ксения изобразила легкое удивление, – для чего же я пришла, по-вашему?
– Итак, Николай Голубев. Все шло у него прекрасно, пока не заинтересовались фабрикой местные криминальные элементы. Появился такой персонаж… по кличке Парашют, как говорят, из молодых, да ранних, приезжий и совершенно без тормозов. Захотел фабрику получить, владелец, естественно, был против, начались криминальные разборки, к тому времени почти все, кто его поддерживал из властей, успели смениться, пришли новые люди…
Короче, это случилось около пятнадцати лет назад, когда Голубев, чтобы остаться в живых, буквально сбежал из города, а потом и из страны. Но сумел, видимо, перевести отсюда какие-то деньги, там раскрутился и умер несколько лет назад весьма небедным человеком.
Оставил только вдову преклонных лет, но бодрую и энергичную, которая совсем недавно вдруг приехала в Козловск, мотивируя это тем, что хочет повидать родину и всех родственников, которых, надо сказать, у нее в Козловске осталось весьма приличное количество.
– Родственники обрадовались? – Ксения почувствовала, что пора ей вставить слово.
– Разумеется, тем более тетка явилась на родину с помпой, одарила всех щедрыми подарками и недвусмысленно пообещала, что после своей смерти никого не обидит, каждому достанется куш. Потому что все имущество господина Голубева, как ни странно, осталось в целости и почти сохранности…
Мужчина сделал паузу и продолжил:
– То есть дом, конечно, наполовину сгорел, а фабрика хоть и дышит на ладан, но все еще существует, и даже производство какое-нито там есть. И поскольку этот самый шустрый бандит по кличке Парашют погиб вскорости, то никто на фабрику не претендовал, в Козловске сменилось руководство, и со временем появилась какая-то законность, извели бандитов не то чтобы под корень, но поутихли они.
«Точно, бывший преподаватель, – уверилась Ксения, – уж очень подробно все рассказывает…»
– Теперь, собственно, перехожу к делу, – как будто прочитав ее мысли, сказал собеседник Ксении и перекатил ей по столу компьютерную флешку. – Вот тут вы найдете список всех родственников и вообще всех сколько-нибудь интересных личностей, которые окружали мадам Голубеву по приезде.
– Окружали? – Ксения подняла голову. – Я правильно поняла, что вы не случайно говорите в прошедшем времени?
– Ну да, естественно. Дело в том, что старуха умерла. Сердечный приступ. Ее нашли утром уже холодную, так что с момента смерти прошло несколько часов.
– И вы думаете, что…
– Нет-нет. Вполне может быть, что все произошло естественным образом. Разумеется, будет вскрытие и расследование, все как положено, но вряд ли кто-то из родных попытался ускорить это событие. Не те люди, вы сами в этом убедитесь, – он кивнул на флешку. – Родственники ждут, когда будет вскрыто завещание старухи, а пока изображают безутешное горе, ну, кто как умеет, конечно.
И вот пока врачи и компетентные органы определяли, все ли там гладко и когда можно разрешить похороны, нам стало известно, что, собственно, говорится в завещании.
– И?
– И там написано черным по белому, что все свое движимое и недвижимое имущество (во всяком случае, то, что находится в России) покойная Голубева Анна Ильинична завещает инвестиционному фонду «Золотая заря», а родственникам, говоря по-простому, ни шиша не достанется!
– Есть такой фонд? – спросила Ксения.
– Разумеется, все есть, и фонд, и завещание честь по чести, комар носа не подточит.
– Нотариус, свидетели?
– Да все в порядке! Но дело в том, что официально завещание пока не вскрыто, так что никакого расследования проводить нельзя. И опять-таки, кто это будет делать? Тот самый племянник, которому якобы была завещана фабрика? Так, может, тетка его обманула, у него никаких прав нету. И денег тоже нету.
– И что вы хотите от меня?
– Вот как раз к этому подхожу. Значит, поскольку случай этот далеко не первый, то он привлек наше внимание тем, что сделано было все быстро, и самое главное – сам завещатель не помнит, когда и как было заменено завещание, он или она до самой смерти пребывали в уверенности, что все завещали родне, или близким, или кому хотели. Это в последнем случае мадам Голубева умерла скоропостижно, а другие ведь жили достаточное время.
У нас создалось впечатление, что тут действует некий человек или некая преступная организация, которую можно просто нанять за большие деньги.
Значит, ваше конкретное задание. У покойной Голубевой кроме этих родных и знакомых, – он кивнул на флешку, – была еще одна не то чтобы племянница, но… дочка сводной сестры ее покойного мужа. Сестра действительно была, и когда ее мать вышла за отца Николая Голубева, девчонка сбежала. И долгое время не подавала о себе никаких вестей. Потом связалась со сводным братом уже после перестройки, когда он разбогател, а она болела и сильно бедствовала.