Дар Демона
Шрифт:
Арон замер, надеясь, что маска вежливого безразличия сидит плотно и полукровка не заметит его мгновенного шока.
– А если после опытов от него ничего не останется?
Мэль разочарованно вздохнул, но тут же добавил, очевидно, осененный новой идеей:
– Может, поменяемся? Отдай мне его сейчас, а я добуду тебе для опытов любого человека в империи, любого, кого назовешь. Хоть самого императора.
Арон медленно покачал головой, подбирая слова, которые могли бы убедить и успокоить полуэльфа:
– Извини, Мэль, но нет. Мне нужен именно ар-Син... Если будет чем поделиться - получишь его
И скользнул мимо вверх по ступеням, оставив Мэа-таэля в одиночестве. Поднялся на самый верх башни и несколько минут простоял там, смотря вокруг, но на самом деле почти ничего не видя. День был прекрасен: безоблачный, сияющий в лучах радостного солнца; но с тем же успехом он мог оказаться и днем пасмурного ненастья.
Ведь Арон уже продумал решение самой насущной проблемы - как поступить с Вендом, оказавшимся узником его подземелий. Уже все решил, но тут полуэльф сказал одну фразу, и северянин почувствовал, как осознание реальности, осознание правильного и неправильного ускользнуло, словно вода сквозь пальцы.
Венд из его прошлого не убивал женщин, никогда. Это был обет, который он дал много лет назад своей Богине. Здешний же Венд... Да что в действительности Арон знал о человеке, смотревшем на него как на врага? Как сложилась у того жизнь? Кому он служил?
Впервые закралась мысль: не была ли идея подарить ар-Сину жизнь и свободу ошибочной. Мысль казалась подлой, и Арон попытался ее подавить, но потом к ней присоединился голос здравого смысла, подсказывая не торопиться. Конечно, не следует убивать Венда самому, и, тем более, позволять это делать мстительному полукровке. Но не стоит ли подождать, узнать больше? Пусть пройдет два-три дня, а лучше - неделя. А уже потом...
Арон встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Венд был его другом, Венд погиб из-за него. И пусть теперь все иначе, и никто, кроме него, не помнит, что могло случиться по-другому... Пусть так, но Арон в должниках у Венда, и долг он отдаст. А будущим пусть распоряжается судьба.
Шел второй день, проведенный в новой ипостаси. Дневник Арон дочитал, но многие вещи, особенно касавшиеся магии, оставались загадкой.
Огонь оказался самой послушной стихией и не требовал ни заклинаний, ни мудреных приспособлений. Арону достаточно было мысленно пожелать тому появиться: зажечь свечу или повиснуть в воздухе сгустком пламени. Впрочем, последнее физически выматывало: после первого же эксперимента, когда шар огня пару минут просто парил перед ним, воин взмок так, словно пробежал десять миль в полной выкладке. Очевидно, в таком случае огонь напрямую использовал энергию мага.
Истинный Свет, к огромному разочарованию северянина, вызвать больше не получилось. Другие стихии тоже не радовали...
Вода не реагировала совсем. Попытка вызвать ветер обернулась легкой рябью, прошедшей по парковому пруду. Ситуация со стихией земли отличалась мало: лучшим результатом оказался земляной гейзер высотой Арону по колено. Подобная мелочь могла бы заслуживать внимания, будь он малолетним учеником мага, еще не доросшим до уровня подмастерья, но не настоящим Темным.
Тонгил даже начал задаваться вопросом: а не достался ли ему от предшественника вместо полноценного Дара лишь маленький осколок? Если да, то... Арон не мог бы сказать, радовало это его или огорчало. С одной стороны, достижение высот в Темном искусстве никогда не значилось среди его жизненных целей. С другой - если многочисленные враги (в том, что половина империи плясала бы от радости на его похоронах, Арон не сомневался) узнают об утрате Тонгилом Силы, его моментально уничтожат.
Впрочем, нашлась еще одна ветвь искусства, давшаяся Арону с неожиданной легкостью - Отражения. Все отблески истинной сущности подчинялось легко и охотно: отражения в зеркалах и на водной глади, тени и отпечатки следов. Но это казалось такой малостью по сравнению с вещами, о которых небрежно упоминал прежний Тонгил...
*****
– Арон, ты занят?
Тонгил оторвался от чтения, закрыл черную, без названия, книгу:
– Что-то срочное, Мэль?
Полукровка пожал плечами:
– Не сказал бы... Сегодня утром охотники вернулись не только с добычей, но и с возможным пополнением. Я забыл сообщить сразу.
– То есть?
– Тонгил слегка нахмурился.
– Помнишь, в конце весны на восточной границе начали пошаливать рыцари Гиты?
– И?
– Когда мы их прогнали, они не успокоились, а отправились в Зареб, к Вольным. Вырезали там три клана, еще два ополовинили. Теперь часть выживших пришла сюда, проситься под твою руку.
– Тебе следовало сразу сообщить мне об их появлении, - Тонгил, не медля, поднялся на ноги, и Мэль удивленно отметил про себя, как движения мага наполнились хищной грацией. Такое бывало лишь в ожидании нападения.
– С ними что-то не так?
– недоуменно спросил полуэльф.
– Куда их определили?
– вопросом на вопрос ответил маг.
– В свободные казармы у северной башни, - Мэль начал хмуриться, наблюдая за другом.
– Хорошо, - Арон бросил быстрый взгляд на солнце, только-только сошедшее с точки полудня.
– Тогда проведаем новичков.
Мэль попытался отговорить мага от бессмысленного поступка, но тот лишь недовольно скривил губы, и полуэльф, сдавшись, пожал плечами. Если Тонгилу для чего-то потребовалось увидеть беженцев в их наихудшем состоянии, его не переубедить.
В казарме было сумрачно, хотя снаружи празднично сияло солнце. Сумрачно и тихо: Вольные спали, кто в человеческом облике на койках, кто, так и оставшись серыми и лохматыми, вповалку на полу.
Тонгил пропустил Мэля вперед, а сам остановился на пороге, внимательно оглядывая беженцев. Оборотни начали просыпаться. Видать, и впрямь утомились дорогой, раз позволили чужакам приблизиться к себе.
Вставали, щурясь на свет, все же проникающий внутрь; кто-то из волков коротко недовольно рыкнул и тут же оборвал себя.
Нет, подумалось Мэлю, зря Тонгил захотел встретиться с Вольными в середине дня. Следовало прийти вечером, после заката, как положено по обычаю. Все равно сейчас в небе нет Бледноликой, дать клятву верности оборотни не смогут.
– Господин, - высокий мужчина с седыми прядями в русых волосах склонил голову. По меркам Вольных, такой жест равнялся глубокому поклону. Однако удивление в голос вожака все же проскользнуло: с чего это магу взбрело в голову явиться к беженцам именно сейчас?