Дар дождя
Шрифт:
– Мы с радостью придем.
Когда он ушел, Изабель вдохнула поглубже, и я понял, что именно она собиралась сказать.
– Питер хочет на мне жениться.
– Он слишком стар для тебя, – ответил отец. – И я слышал о его репутации в отношениях с женщинами, поэтому забудь про поездки на яхте.
Они начали перебранку. Я оставил их и пошел к берегу. На острове Эндо-сана сквозь листву пробивался маленький огонек. Мы уже давно не виделись, и меня охватило внезапное желание провести с ним хотя бы миг.
Я вытащил лодку
В доме горела только одна лампа, и двери были открыты. Я обошел вокруг, оказался на каменистой площадке, выходившей к морю, и увидел на скалах темную фигуру. В руке Эндо-сана пойманной звездой вспыхивал огонек, а далеко в морском мраке виднелся огонек, мерцавший в ответ.
Я прокрался обратно к лодке, потому что желание увидеться с ним исчезло так же внезапно, как и появилось.
Глава 22
Я отправил в японское консульство записку и отменил занятия с Эндо-саном, о которых мы с ним договорились. Я не сумел бы посмотреть ему в лицо. Я больше не мог себя обманывать. Одно дело – выслушать его признание, что он знал о намерениях своей страны напасть на нас, и совсем другое – знать, как он сам принимает в этом активное участие. Я снова и снова видел, как он стоит на скале и подает тайные сигналы ждущему морю. Я наконец понял, чем он занимался, и ту роль, которую сыграл я сам, помогая ему.
Единственным человеком, который мог мне помочь, оставался Танака, сэнсэй Кона. Накануне свадьбы Мин я решил его навестить.
Я добрался до его дома в Танджунг-Токонге и немного подождал в тени веранды. Затем позвонил в музыку ветра и позвал:
– Танака-сан!
Отворив дверь с москитной сеткой, он вышел на порог.
– А, отлично! Я думал о тебе. Ты пришел очень вовремя.
Мы снова сидели на веранде, но на этот раз без чая.
– Прошу прощения, но я уже почти все упаковал, – сказал он.
– Вы уезжаете? Едете домой?
– Нет. Я решил перебраться в монастырь в горах вокруг Айер-Итама.
– Вы тоже думаете, что будет война.
– Войны – обычное дело.
– Перестаньте говорить как монах-послушник, Танака-сан, – сказал я и тут же извинился перед ним, потрясенный собственной грубостью.
Он наклонился ко мне и всмотрелся в мое лицо.
– Что тебя беспокоит?
Я рассказал все о том, чем занимался Эндо-сан, и о том, как он мной манипулировал. Было огромным облегчением наконец-то довериться кому-то, кто знал Эндо-сана раньше, тому, кто не стал бы меня судить.
Танака закрыл глаза, словно уснув, но тут же сказал:
– Твой долг перед семьей и домом велик, так же как и обязательства по отношению к своему сэнсэю. Я понимаю, что ты чувствуешь. Особенно по отношению к Эндо-сану.
– Откуда,
От удивления он открыл глаза.
– Вражды? Нет никакой вражды.
– На приеме вы едва заговорили друг с другом.
– Это не значит, что мы не общались. Эндо-сан был и всегда останется моим самым большим другом. Кстати, ваша дружба с Коном очень напоминает мне нас с ним в молодости.
– И что произошло потом?
Танака прислушался, как ветер играет в подвесках китайского колокольчика. Было так тихо, что я слышал его дыхание. Я с трудом верил, что в этот миг армия захватчиков готовилась высыпать на берег, как горох из мешка.
Наконец он заговорил:
– Пацифистские взгляды отца Эндо-сана сочли негармонирующими с замыслами императора, и его сняли с должности при дворе. Их семья была покрыта позором и вернулась в Ториидзиму, где начала заниматься торговлей.
Постоянная уклончивость Танаки-сана меня раздражала. Я решил, что в этот день узнаю правду, потому что другой возможности могло не представиться. Поэтому я твердо и решительно произнес:
– Это я уже слышал. Зачем вы здесь? Почему из всех мест на свете вы выбрали Пенанг? Вы что-то говорили, но я знаю, что это была ложь.
Он сверкнул зубами в быстрой виноватой улыбке, но глаза его остались грустными. Он понимал, в каком положении я оказался и что я не мог принять ничего, кроме полной правды.
– Прошу прощения за то, что не был полностью с тобой откровенен. Когда Япония начала подчинять своей власти Китай, отец Эндо-сана публично обличил правительство, что в Японии рассматривается как нападение лично на императора. Его посадили в тюрьму, где он заболел, а мать Эндо-сана ушла в собственный мир. Эндо-сан и его сестра Умэко остались единственными, кто мог позаботиться о младших братьях и сестрах.
Он замолчал, взяв паузу, чтобы подобрать слова, как мастер икебаны – цветы, переставляя, сгибая, дополняя или выбрасывая, чтобы достичь желаемого результата.
– Эндо-сан никогда не был близок с матерью, но даже его потрясло состояние ее рассудка. Она могла только сидеть на солнце и смотреть на озеро или наблюдать за тем, как крестьяне сажают рис. Я часто ее навещал. Иногда она пела мне или своим спящим детям.
Я услышал, как мой внутренний голос повторяет строки стихотворения, которое я подарил Эндо-сану в обмен на меч Нагамицу. Теперь я понимал, почему оно тронуло его намного больше, чем я ожидал.
– Здоровье отца Эндо-сана ухудшалось. В правительстве знали, что Эндо-сан много путешествовал, и решили извлечь из его опыта выгоду. Ему предложили работать на правительство в обмен на лечение отца и уход за ним. Когда Эндо-сана назначили в консульство на этом острове, его отец, Аритаки-сан, попросил меня прийти. Я пошел в тюрьму, чтобы с ним встретиться, и тогда он попросил меня сделать ему огромное одолжение.