Дар джинна
Шрифт:
И вновь задрожала земля под ногами, а в небо взметнулись чёрные фонтаны, изнутри подкрашенные оранжевым пламенем.
Но на этом удача немцев закончилась, и на них в небе набросился абмирутаруами-шторм. Порыв ветра был так силён, что сбил с ног несколько бойцов и командиров поблизости со мной. Но куда большая мощь ушла вверх, где набросилась на гитлеровские бомбардировщики.
Так как никаких сопутствующих эффектов в виде туч, молний, столба пыли и прочего не было видно, то при малой толике фантазии, можно было представить, как несколько невидимых великанов щелчками сбивают на землю 'юнкерсы'.
– Ура-а-а!!!
Радостный победный клич русских солдат прокатился по траншеям и полям.
– Ура-а-а!!!
Через пять минут рядом со мной оказался довольный генерал. Ничуть не скрывая своего восторга, не стыдясь проявления эмоций, он обнял меня и похлопал по спине:
– Всегда бы так воевать! Вот вы им показали-то, товарищ Глебов...
А через два часа над нашими головами повисла 'рама'. Зачем она появилась, мы узнали очень скоро, когда позиции стали перепахивать немецкие снаряды. И ведь достать самолёт, не вышло даже из артефактного оружия, настолько он высоко забрался. Я же после недавних чар был ни на что не способен. Абмирутаруами в качестве платы забрал всю ману и немного праны. Не пять лет, как вчера, но полгода я потерял. Хорошо ещё что, будучи высшим магом (а в скором будущем и архимагом могу стать, не пройдёт и пяти лет) я теоретически бессмертен и очень скоро восстановлю все потери организма. Но кто бы знал, как же гадко себя чувствовать, когда астральная сущность вытягивает из тебя жизнь. Да и потом самочувствие сравнимо с тяжким похмельем.
Вот всем хороши эти духи-слепки, всегда можно среди них отыскать аналог требуемого мощного заклинания, но уж чрезмерно велика цена за их услуги.
Обстрел длился три часа и когда он закончился, то местность, попавшая под удар, была похожа на лунную поверхность - вся в воронках-кратерах. Если бы сейчас немцы решили нас атаковать, то даже артефактное оружие не помогло бы отбиться. Было много убитых и раненых. Местами на сотню метров обороны приходилось всего два солдата с винтовками. Траншеи засыпаны или там зияют глубокие воронки.
Вот кто отделался лёгким испугом - это танкисты. Мои большие амулеты, которые они прикрепили к башням, защищали их от снарядов и осколков. Это они заметили ещё в первый налёт и дальше пережидали взрывы бомб и снарядов в чреве своих бронированных многотонных 'лошадок'.
С немецкой батареей или батареями, нужно было что-то решать. И с этим вопросом я направился к генералу и его штабу, которые заседали в укрытии, которое я окружил магической защитой.
– А что мы можем сделать, товарищ Глебов?
– вздохнул он.
– Стреляют 'стопятые' гаубицы. Они стоят в семи-восьми километрах от нас, но достать нам их нечем.
– Дайте мне несколько человек и сегодня ночью несколько этих гаубиц превратятся в металлолом, - сказал я.
– Тех разведчиков, с которыми я вчера собирал трофеи и ещё троих с похожими талантами.
– Пусть идёт Богданов, - комиссар посмотрел на Невнегина.
– Чего ему просиживать зад в окопах?
– Это кто?
– После Халкин-Гола он стал капитаном и получил разведроту, но потом попал под трибунал за недостойное поведение и был разжалован до рядового. Вот только получил сержантские петлицы перед нападением
– Сейчас его поставил на роту, так как командиров почти не осталось. Он сильный, хладнокровный, умеет воевать и не удивляется ничему. Один из пулемётов и винтовка, которые вы нам дали, находятся в его подразделении.
– Годится, - кивнул я.
Остальных бойцов Богданов подобрал сам. Всего со мной вышло семь человек. Амулеты отвода взгляда я делал до самой ночи. Один из них сделал большим, намереваясь прихватить у немцев грузовик с трофеями или бронетранспортёр. Сержант и один из разведчиков умеют водить технику, так что, утянуть что-то многоколёсное шансы есть. Вышли в половину первого ночи. Буквально прогулочным шагом миновали поле сражения, где уже начали пованивать трупы гитлеровцев. Несмотря на сильный запах гари, вонь разложения ощущалась очень сильно.
Немецкие окопы начались через полтора километра от наших. Даже сейчас там велись земляные работы небольшими группами солдат.
Мои спутники немедленно рухнули на землю, едва оказались на виду у вражеских часовых. И мне пришлось затратить немало слов и времени, чтобы убедить их в том, что амулеты помогают оставаться вне взглядов окружающих. И только благодаря им, мы и сами видим друг друга ночью.
Кое-как до них дошли мои убеждения, но даже после этого они то и дело норовили пригнуться, упасть или спрятаться за любым кустиком, как только видели немцев. Тем самым только зря тратили время, которого у нас было совсем ничего.
– Богданов, видишь ту машину?
– я указал на трёхосный грузовик с брезентовым верхом, который уезжал с позиций куда-то в тыл к немцам.
– Да.
– Нужно колесо прострелить аккуратно, чтобы не повредить больше ничего.
Тот посмотрел на меня, как на больного.
– Да не видят они нас и не слышат. Винтовки бесшумные, блин, - разозлился я.
– Тебе генерал говорил, чтобы мои приказы выполнял?
– Да, - сквозь зубы ответил он.
– Так какого хрена сейчас происходит?!
Вместо ответа мне он вскинул винтовку, прицелился и выстрелил, передёрнул затвор, вновь приложил приклад к плечу и отправил вторую пулю в сторону удаляющегося грузовика. Хорошо, что расстояние было меньше сотни метров, иначе вряд ли бы даже Зайцев, будущий герой-снайпер, сумел бы продырявить колесо. И спасибо за свет ночного светила и отсутствующие облака.
Машина вильнула вправо, потом влево и остановилась. Хлопнула дверь кабины, затем я увидел фигуру рядом с пробитым колесом.
– Дьявол!
– донеслось до меня, следом немец несколько раз ударил кулаком по борту.
– Вылезайте, колесо нужно менять.
Ну, а мы быстрым шагом направлялись в этот момент к ним. Когда подошли, то трое немцев уже возились с машиной, подставляя под неё домкрат и вытаскивая запасное целое колесо.
– Вы в кузове устраивайтесь, - сказал я капитану-сержанту, - а мне нужно потолковать с этими.
Даже в темноте было видно, как сильно выпучили глаза красноармейцы.
– Загипнотизирую их, чтобы довезли до батареи гаубиц, - пояснил я. Чёрт, как же свободнее мне одному действовать было. Жаль, что провернуть диверсию и угнать транспорт в одиночку мне не по силам.