Дар Менестреля
Шрифт:
И когда долина исчезла, превратившись в уютную комнату, погруженную в вечерний полумрак, с горящим камином, накрытым столом и удобными креслами, усмехнулся:
— Кажется и у меня начинает что-то здесь получаться…
Ситуация вокруг холма изменилась. Прибывшие хорнкарцы, как и ожидал Егард, бросились было на вершину холма, где развевался штандарт короля, но приблизившись они увидели и узнали своего герцога. По приказу Ильмера, в считанные минуты армия развернулась в сторону своего бывшего союзника и почти сразу же уничтожила его. Две сотни бродяг и треть отряда серых не смогли даже развлечь серьезным сопротивлением сотню тяжеловооруженных рыцарей, подкрепленных пехотой. Пытавшийся бежать Егард был проткнут стрелой хорнкарского лучника-пехотинца и испустил последний вздох еще до того, как тело доставили победителям…
На вершине холма под ясным солнечным небом над недавним полем битвы стояли победители. Не все. Герцог Хорнкарский уже праздновал победу со своими баронами, окруженный своим войском и подданными в лагере, разбитом в стороне от холма, а король Леогонии со своими рыцарями составил им компанию, и бывшие противники и новые союзники бурно пировали, благо что войско Хорнкара привезло за собой обоз со всем необходимым для подобного празднования.
У подножия холма из победителей остались лишь серые Йолана, а на холме стояло семеро, из которых только шестеро были победителями. Онтеро стоял не связанный, под обвиняющими, презрительными и не слишком дружелюбными взглядами остальных. Один только Дастин растерянно смотрел на своего друга, как будто не мог поверить тому, что услышал:
— Онтеро, ты действительно хотел убить меня и принцессу? Я не верю этому. Это какая-то ошибка, верно?
Толстяк грустно умехнулся и ответил:
— Извини, Дастин, но я не хочу тебе лгать. Да, я собирался убить вас двоих, потому что ваш союз грозил разрушить мир, и тогда вы все равно погибли бы вместе со всем миром. Извини, я просто не мог поступить иначе. Я привязался к тебе, но… словом, Дастин, если бы ты оказался на моем месте, я бы ожидал от тебя именно этого, и ничего меньше.
— Но, Онтеро, ты же видишь, ничего не рухнуло, посмотри какое голубое небо, яркое солнце, зелень, — Дастин наклонился и сорвал полевой цветок, — даже цветы, это когда еще не кончилась зима и все должно быть серым и пожухлым. Видишь — ничего плохого не случилось! Ты ошибся!
Онтеро отчужденно окинул взглядом и небо, и солнце, и зеленую траву с полевыми цветами, вздохнул и сказал:
— Это еще неизвестно. Никто не знает как кончается мир, может быть именно при солнечном свете и в цветах… Ты же сам видел пророчество, и я его прочитал тебе…
— А, «пока стоит мир», ты об этом! — Дастин улыбнулся, — Так ведь это слова из этой, Мельсана, как эта клятва называется, которую мы с тобой произнесли, что-то вроде «Дуро Вытерис»…
— Йуро Этерис?! — Побледнел Онтеро, — Вы с принцессой прошли через Йуро Этерис?!!! Значит это действительно было не о конце мира… Но, Дастин, все равно нарушение равновесия слишком велико. Настолько велико, что такого мир просто не может выдержать. Как только ты принесешь Песню в Мир равновесие будет настолько нарушено, что сразу за всеобщим светом должен наступить конец. Это как весы, если слишком сильно оттянуть одну чашу, то возвращаясь в равновесие они не остановятся посередине, а качнутся в обратную сторону…
— Онтеро, дружище, очнись! — Почти закричал Дастин, — Посмотри кругом! Какой конец мира? — и он обвел рукой буйство красок и зелени кругом, — Да мир выглядит как будто он только-только начался!
— Нет, Дастни, — грустно покачал головой, — это ты не понимаешь. Когда Песня придет в мир… как там сказано, в этом варианте, который мы с Аргвинаром прохлопали… «…Крик младенца на рассвете…»? «крик»… «песня»…
Онтеро растерянно и как-то нехорошо взглянул на Мельсану. Та решительно положила руку на плечо Дастина и вмешалась:
— Извини, милый, но в одном он прав — ты действительно ошибаешься. Этот человек тебе не друг. А мне враг. Колдун! — Резко продолжила она, повернувшись к Онтеро и зло прищурив глаза, — мой супруг считает тебя другом и скажи ему спасибо, потому что иначе твоя голова решала бы сейчас вселенские проблемы где-нибудь под кустом отдельно от твоего туловища. Ради Дастина я дарю тебе жизнь. Но если ты появишься в границах Леогонии, я не буду столь снисходительна в следующий раз. Ты понял, колдун? Убирайся на свой архипелаг, или сиди здесь в Корране, но по всей Леогонии хранители порядка будут иметь приказ, арестовать, а в случае сопротивления убить, колдуна Онтеро-Переддина с Архипелага.
— Мельсана, но он же — друг!
— Милый, — голос женщины был ж'есток как в былые времена, — он не друг. Ты слышал, что он сказал? «… крик младенца на рассвете…» Подумай, о каком младенце он говорил? — И Мельсана выразительно положила руку себе на живот глядя прямо в глаза Дастина почти с отчаянием от его непонятливости, — Понимаешь?!
— Да уж, колдун, — неожиданно вмешался Йонаш, — лучше тебе не появляться там, принцесса права. И мои братья тоже будут предупреждены о тебе. Ты знаешь, что это куда серьезнее, чем стражники. Я верю, что ты хотел как лучше, но «благими намерениями выстлана дорога в ад». И… — Йонаш сделал паузу, будто подбирая слова, а затем продолжил, — я не могу говорить за Орден. Ты знаешь о каком Ордене я говорю, — добавил он выразительно поглядев на колдуна, — но мне почему-то кажется, что не только в Леогонии, но и в Белых Горах тебе не найдется места. Принцесса верно сказала, уходи к себе на Архипелаг или оставайся здесь в Корране и занимайся своими тайнами. А уж мы как-нибудь без тебя позаботимся о спасении мира.
— А теперь, колдун, уходи. — Йолан, который до сих пор молчал, поставил заключительную точку в этом своеобразном суде, — И не забывай, что отныне ты не в силах принести зло ни одному из нас. Мы тебе теперь не по зубам. Уходи и никогда не попадайся никому из нас на глаза. Прямо сейчас. Уходи!
Онтеро гордо вскинул голову, повернулся и пошел прочь вниз по склону. А на вершине холма осталось шестеро.
— А все-таки, я не понимаю, — сказал Дастин, — ведь в чем-то он действительно прав. Мир где все делают только правильно и только так, как надо, ничем не лучше конца света. Песню мы принесли, все должно быть по правилам, а вот ведь, никто вроде святым не стал, вон как ему все смертью угрожали. Что ж это выходит, что же мы в мир-то принесли. Неужели мы все-таки спели ее как-то не так, по-своему, а? Но ведь тогда тоже конец мира грозил… А это — он обвел рукой вокруг, — действительно больше на начало мира похоже.
— А почему ты думаешь, что мы ее не так спели? — Усмехнулся Йолан, — Чего тебе сейчас-то не хватает? Лизания божественной задницы? С чего ты решил, что Единому это было бы приятно? Не говоря уж о тебе. Ты что, не счастлив?
Дастин непонимающе глядел на него.
— Почему ты решил, что победа света должна сделать мир таким непрятными, что для тебя это все равно, что конец света? Что-то у твоего дружка не связывается, братец…
Дастин удивленно ответил:
— Ты хочешь сказать, что это оно и есть?