Дар миротворца
Шрифт:
– Почему ты так уверенно об этом говоришь? Обладая такой сильной магией, они могут сменять королей, оставаясь при этом в тени. Что, если приход Мелфая в Амархтон связан с мятежом в Аргосе?
– Даже если так, что нам с того – мятеж будет подавлен, как только вернётся Сильвира. А её войско, как мне только что доложили, уже стоит у Западных врат. Так что не изволь беспокоиться, красавица. Эта свора жадных хомяков, засевших в Аргосе, разбежится, едва услышит боевой горн Сильвиры. Если бы ты знала, как они всего боятся! Одна моя когорта стоит всех их ратей. Ещё в день своей коронации
Лейна вздохнула, понимая, что препираться бесполезно. Мегорий, конечно, славный малый, верный, честный, но как привык он с ранних лет полагаться на меч и командный голос, так таким и остался. О каких заговорах толковать вояке, свято верящему, что вся высшая магия и некромантия разбиваются о его, освящённый храмовым елеем щит.
За дверью послышался нарастающий топот бегущих ног, а вслед за тем в приёмную ворвался встревоженный посыльный.
– Едут, едут, почтенный!..
– Кто едет? Доложи как положено! – стребовал Мегорий.
– Чашники, почтенный! – молодой посыльный сбивался. Похоже, имея сразу несколько важных вестей, он не знал, с какой начать.
– Чашники едут? Ну и пусть себе едут. К нам и сам самозванец Дарвус грозился приехать…
– На Дарвуса совершено нападение! – почти вскричал юноша. – Час назад, сразу за заставой Мглистого города. Кто-то спустил псов, чтобы лошади испугались, а затем с крыш горящие стрелы в карету Дарвуса полетели!
– Весёлые дела, – нахмурился Мегорий. – И что с самозванцем?
– Жив и невредим. Говорят, какой-то могущественный маг спас его от смерти. Он сотворил магическую деву-воительницу, а та – отразила все стрелы, летящие в Дарвуса…
Мегорий расхохотался.
– Дева-воительница? Магическая? Ха-ха-ха, вот так вздор! Ты слышала, Лейна? В каком трактире тебе нашептали такую чушь, боец?
Лейна же была на миг ошеломлена известием, а затем набросилась на испуганного посыльного.
– Кто этот маг?! Как выглядел? Говори!
– Н-не знаю, я сам не видел. Говорят, в одной руке его был сияющий обоюдоострый меч, а на другой – браслет с магическим синим камнем…
– Он! Точно он! – воскликнула воительница. – Мегорий, это тот самый Мелфай, о котором я тебе говорила!
– Не кричи, – перестал смеяться глава Первой когорты. – Мелфай так Мелфай. И как это понравилось самозванцу?
– Дарвус вернулся во дворец, – продолжил посыльный. – Расследование только началось, но глашатаи уже трубят, что это месть Сильвиры. Дескать, лучники, стрелявшие в Дарвуса были в красно-коричневых одеждах…
– Ясно теперь, зачем сюда чашники едут, – проговорил Мегорий. – Отличный повод, чтобы нас разогнать. Х-ха-ха, тоже мне, напугали!
– У них армия, – настороженно сообщил посыльный.
– Ты называешь это армией? Да во всём Мглистом городе у них наберётся едва ли две тысячи трезубцев!
– Над ними знамя морфелонского воеводы.
Впервые Мегорий помрачнел, но ничего не успел ответить, так как в приёмную вбежал начальник стражи форта.
– Чашники уже у ворот! Их не меньше трёх тысяч и ещё семь сотен морфелонцев. Требуют их впустить.
– Что, сразу всех?
– Нет, только морфелонца Ивора и Смотрителя Деревянной Чаши.
Мегорий на самую малость задумался.
– Что ж, проведи. А заодно крикни там нашим сотникам, чтобы готовыми были.
– Готовыми к чему?
– К чему угодно.
Мегорий подождал пока стихнут шаги и засмеялся. Затем подошёл к столу, отпил из своего кубка и проверил, хорошо ли вынимается меч из ножен.
– Помнишь, Лейна, верхушка чашников состоит из пяти сварливых стариканов, возомнивших себя пророками. Примечательно в них то, что их титулы идеально соответствуют их характерам. Смотритель Золотой Чаши – скуп и жаден, как ростовщик из квартала торговцев, Серебряной – мелочен и мелок, Глиняной – пуст и никчемен, Каменной – упрям и непробиваем, как болван, а Деревянной… да, этот самый мерзкий. Туп, как чурбан, скрипуч, как старый вяз, а когда взбеленится – только ветки вокруг сыплются.
Лейна смотрела на него, неодобрительно сдвинув свои изящные брови.
– Напрасно ты так отзываешься о людях, носящих одежды священников, – проговорила она с рыцарским благородством в голосе. – Недостойно это воина, посвящённого в рыцари самой королевой Сильвирой.
Мегорий прыснул со смеху.
– Эх, Лейна, Лейна, видать, рановато ты из Амархтона ушла! Поживи тут с моё, погляди, что эти «носящие одежды священников» вытворяют, так мои слова тебе верхом учтивости и почтения покажутся.
– Неважно, каковы они на самом деле. Важно твоё отношение. Не ставь себя выше их, ты не судья им. Чем больше ты осуждаешь их, тем больше они уподобляются тому образу, который ты видишь в них.
Мегорий подозрительно оглядел её с ног до головы.
– Где ты этого набралась, Элейна? Странно от тебя такие слова слышать. В Школе рыцарей вроде такому не учат. Наш гарнизонный священник Никос и то проще изъясняется.
– Я жила в Спящей сельве, где враждующие племена людей сами создали себе жестоких врагов… – начала воительница, но продолжить не успела.
Смотритель Деревянной Чаши оказался худощавым стариком с беспорядочно торчащей бородой и с безумным огнём в глазах. Одет он был в грубое вретище, какое носили отшельники, как символ скромности, лишений и отречения от земных благ. Следом за ним вошёл мальчик-служка с деревянным сосудом и двое чашеносцев в толстых одеждах, с боевыми трезубцами вместо посохов – Мегорий недобро посмотрел на своих стражников, спрашивая взглядом «Почему не изъяли оружие у незваных гостей?». Следом вошел морфелонский воевода Ивор – могучий северный рыцарь с громадными чёрными усищами и бородой. По лицу его проходил страшный шрам от палаша изолита, полученный им в Амархтонской битве.