Дар оборотня (сборник)
Шрифт:
– Мы будем молчать об этом, – заявил отец, когда брат привел меня в дом и рассказал, в каком состоянии меня обнаружил. – Бог милосерден и спас тебя от жуткой участи вампира. Насколько я понял из рассказа твоего брата, веревка оборвалась. И ты остался жив. Благодари Бога денно и нощно за это! И впредь даже не помышляй о подобном! А мы постараемся забыть о твоем проступке, а вернее, даже преступлении!
Я молча слушал его. А что мне оставалось? Если бы я рассказал всю правду, меня сочли бы сумасшедшим. Но каких поистине титанических усилий мне стоило сдерживаться!
Убогое жилье поначалу ужасно меня раздражало. Это вам не комфорт двадцатого века, к которому я привык. Отсутствие элементарных удобств, как ни странно,
Но со временем я начал привыкать. Память словно подергивалась легкой дымкой, повседневная жизнь затягивала, и мне становилось все легче. К тому же я вновь начал писать стихи. И это служило утешением.
Но скоро я обнаружил, что кое-какие вампирские способности у меня сохранились. Например, я видел удивительные сны, которые можно было назвать вещими. Как-то мне приснилось, что дом нашего соседа горит. Будто бы его жена варила мыло для хозяйственных нужд во дворе, ее позвали в дом. Она ушла и забыла о костре и котле с мылом. Подул сильный ветер, искры полетели на сеновал, все тут же запылало. И я все это так четко увидел, словно сам присутствовал. Но наутро никому не сказал о своем сне. И через день все случилось именно таким образом. Помню, как меня это напугало. И впредь я решил быть более внимательным к тому, что мне снится. Но опять-таки, что бы я сообщил тогда? Рассказал свой сон в подробностях? Но кто бы мне поверил? Меня и так считали в деревне не от мира сего…
Вся сила, все способности именно в крови. И неважно, чья она – вампира или человека. Отличие одно: в крови человека заключена его душа. А у вампиров ее нет, так что в их венах заключены все магические свойства, полученные после обращения, которые и заменяют им душу…
…Я помню это состояние, когда кровь стремительно летит по венам, кажется, что внутри все свербит. А потом ты превращаешься в кого захочешь. Но я заметил, что многие вампиры постепенно выбирали себе любимый вид, в котором им было комфортнее всего. Я любил существовать в виде дикого голубя. Как мне этого не хватает!..
…После обратного обращения вся магическая сила будто ушла из крови, словно была проведена чистка. Однако кое-что явно перекочевало в мой мозг, ведь я вижу удивительные сны, которые всегда сбываются. Но моя кровь сейчас снова человеческая. Душа должна была в нее вернуться. Но чувствую ли я, что вновь одушевлен? Мне кажется, что да. Я снова хожу в церковь, молюсь Господу, впадаю в своего рода духовный экстаз, когда смотрю на светлые лики икон. Но все равно я уже не тот паренек Альберт, хотя выгляжу для родных и односельчан совершенно обычно. Никто даже и не заметил моего исчезновения. А я ведь отсутствовал ни много ни мало, а почти четыре века. И поначалу было очень сложно ничем не выдать своего четырехсотлетнего опыта…
Но еще долго меня занимала собственная кровь. Если я случайно резал палец, то не сразу останавливал кровотечение, а наблюдал, как темно-красная жидкость вытекает, как она капает, как постепенно будто густеет. Вампирская кровь не густела никогда, она оставалась свежей, не меняла цвет, запах, иногда словно светилась изнутри. Поистине магическая субстанция! Именно она делала нас бессмертными. Но разве кто-нибудь серьезно занимался изучением ее свойств? Думаю, среди вампиров никто. Не возникало подобной надобности, ведь мы никогда и ничем не болели, убить обычным способом нас было нельзя, наше физическое тело мгновенно восстанавливалось после нанесения ран. К тому же интересы у нас несколько другие, чем какие-то научные изыскания. Вампир прежде всего хищник. Он охотится на выбранную жертву, играет с ней, сколько хочет, а потом по своему усмотрению или убивает, или создает себе подобное. Вот и вся суть существования. И именно кровь диктует такой путь. Словно в ней закодирована некая программа. Странно, но мне сейчас жаль, что я не изучал собственные возможности тогда, когда еще был вампиром. И именно свойства крови. Кто знает, может, какие-то особые тайные знания помогли бы мне вернуться во время, в котором осталась моя обожаемая Эльза. Но разве я тогда думал об этом?.. Эльза! Как безумно я тоскую по тебе! И это настолько невыносимо, что хочется любыми способами забыться хотя бы на миг! Милая, любимая…
Что мне остается? Только писать стихи! Мой дар вернулся ко мне. И он совсем другой, ведь мне не восемнадцать лет, как это кажется всем окружающим, я прожил длинную многовековую жизнь, и это не может не сказываться на том, как и что я пишу. И только творчество приносит мне хоть какое-то облегчение… Эльза! Все мои стихи обращены к тебе, моя далекая любимая!
Из записок Лады. В лилейном лесу забвения
«Я скатилась в самую сердцевину огромной лилии к довольно толстым тычинкам, покрытым на кончиках красной пыльцой. Они выглядели как диковинные растения с багряной утолщенной верхушкой. Между ними стояла тоненькая хрупкая белокурая девушка.
– Эй, – осторожно позвала я.
И девушка выглянула из-за одной из тычинок. Это была Эльза, возлюбленная Гарца, я сразу ее узнала. Я приблизилась и вежливо поздоровалась. Она смотрела прямо мне в глаза. Ее тонкое одухотворенное лицо с прозрачными глазами и нежным румянцем выглядело печальным.
– Я больше никогда не увидела его, – тихо произнесла она. – И моя жизнь превратилась в пытку. До самой смерти я ждала, но он исчез безвозвратно.
Крохотные слезинки побежали по ее гладким розовым щекам, в глазах застыла скорбь.
– Ты говоришь о Гарце? – спросила я.
– Не знаю, кто это, я тоскую по моему любимому Альберту, – ответила Эльза. – Зачем ты бродишь в этом лилейном лесу забвения? – спросила она после паузы. – Он несет удушье, но даже здесь я не могу найти успокоения, даже эти наркотические пары не одурманивают, не усыпляют меня. И я все время ищу, ищу моего любимого. И нет мне покоя. А ты уходи, уходи! Тебе здесь не место!..
Я глянула на Эльзу. Ее нежное лицо приняло отсутствующее выражение, словно она уснула с отрытыми глазами. Она сидела на согнутой тычинке и плавно покачивалась, держась за стебелек. Красная пыльца пачкала ее белое платье и казалась пятнами крови. Мне стало неприятно, и я отвернулась.
– «Ach, du lieber Augustin,Augustin, Augustin,Ach, du lieber Augustin,Alles ist hin!» [7] , —вдруг тоненьким жалобным голоском запела Эльза, и я вздрогнула.
В ее голосе было столько боли и какой-то неизбывной тоски, что у меня мурашки побежали по коже, и тут же навернулись слезы. Что ждало нас с Грегом? Самые мрачные предчувствия заполнили душу. Я смотрела на Эльзу. Казалось, она сидит здесь целую вечность и все поет и поет эту грустную песенку…»
7
«Ах, любимый Августин, Августин, Августин, Ах, любимый Августин, Всё пропало!»