Дар Змеи
Шрифт:
— Да, но ты умеешь… ты умеешь свистеть, будто черный дрозд.
— Ну да, ведь это просто ужасно! Как же не быть воровкой тому, кто свистит дроздом?
— Роза…
— Если тебе так хочется знать — да, мы занимались контрабандой! Несколько раз! Мой дрянной брат и я. Но это вовсе не то же самое, что воровать у своих же соседей!
— Пожалуй, это тоже незаконно…
— Да, это так! Будь добр, вздерни тогда меня на виселице!
— Я сказал это только потому, что нам так важно…
Но Роза не
— Очень глупо, — произнес с полатей Нико.
Я круто повернулся. Я-то думал, мы с Розой одни в хижине.
— Кто-то ведь ворует! — защищался я. — А такое может кончиться тем, что нас выгонят отсюда!
— Роза жила у вас два года! — сказал Нико и уселся на краю полатей так, что ноги его болтались. — Украла она что-нибудь за это время?
— Нет, — пробормотал я.
— Значит, ты прямо спросил ее об этом потому, что она родом из Грязного города!
— Да, да, я понял это, — раздраженно ответил я. — Я был глуп и жесток и ужасно сожалею об этом. Но если Роза и Лайка ничего не брали, тогда кто?..
— Не знаю, — задумчиво произнес Нико. — Но стоило бы разузнать, прежде чем остальные в Глинистом будут судить столь же поспешно, как и ты!
— У нас нет времени валяться и выслеживать воров! — произнес я. — Нужно работать.
— Да, да! — пробормотал Нико, и видно было, что мысли его витают где-то уже совсем в другом месте. — Полагаю, мне надо повнимательней выслушивать моих маленьких школяров.
Медянка
Роза долгое время была вспыльчива и ядовита. Назавтра, когда я в полдень заделывал дыру на крыше курятника, я услышал, как она кричит Дине с делянки, где сеяли бобы:
— Может, ты тоже думаешь, что мы с Лайкой воруем?
— Нет, я…
— Хороша. Ты — настоящая подруга!
Роза, медленно шагая, завернула за угол. В глазах ее стояли злые слезы. Она окинула меня взглядом, который едва не заставил меня свалиться мертвым с крыши курятника, и исчезла в лесу.
— Вовсе я так не думала! — закричала Дина.
Она тоже свернула за угол, и вид у нее был ни капельки не веселее, чем у Розы.
— Что ты ей сказала? — спросил я.
— Да ничего! — ответила Дина. — Только чтобы она хорошенько приглядывала за Лайкой.
— И совсем не Лайка таскала кур.
— Я знаю! И не это имела в виду!
— А что ж тогда?
— То, чтоб она хорошенько присматривала, как бы Лайка не попала в беду.
Голос Дины звучал все слабее и слабее, а последние слова напоминали скорее шепот.
— Но почему же? Лайка не какая-нибудь бродячая собачонка…
Дина не вымолвила больше ни слова. Она лишь вернулась обратно и продолжала лущить бобы. Покачав головой, я попытался покрепче затолкать пригоршню соломы в дыру, чтобы не наделать дыр больше, чем уже залатал. Мне показалось, что Дина вела себя, мягко говоря, странно. Что приключилось с девочкой?
Нога моя соскользнула и проехалась прямо по крыше, чуть ли не в дыру. Проклятье! Взорвать бы весь этот несчастный курятник и выстроить новый!
— Дина! — позвала мама. — Нет ли нынче свежих яиц?
— Не знаю!
— Тогда погляди!
Голос матери прозвучал чуть раздраженно, потому что собирать яйца в курятнике должна была Дина.
Дина вышла на двор. Она вытащила ведро воды из колодца и смыла шелуху от стручков с рук. А потом вошла в курятник, вообще не взглянув на меня. Ну что ж, я ведь ей всего-навсего брат. Куры, яйца и все прочее куда важнее.
Она оставалась там ужасно долго. Так долго, что мне стало любопытно, и я улегся на крыше так, что смог заглянуть в дыру, которую как раз латал.
Дина стояла, держа что-то в руках. Яйцо! Но яйцо вовсе не куриное. Это было разрисовано и все в черных и красных завитушках. Дина взялась за верхушку и донышко яйца и дернула вверх и вниз… Яйцо распалось как раз посредине. Должно быть, оно было сделано из дерева или из металла, либо из чего-то другого в том же роде. А внутри лежал маленький клочок бумаги…
Теперь мне стало любопытно уже всерьез. Кто посылал письма Дине с такой яичной почтой? Неужто у нее появился воздыхатель? Может, поэтому она и была в последнее время такой странной со всем своим молчанием, угрюмыми взглядами и болью в животе? Но если она и влюблена, то не похоже, что это особо радует ее.
Дина развернула письмецо и начала его читать. Потом, внезапно швырнув его и яйцо, заплакала.
Я, скатившись с крыши, спрыгнул в траву и отворил дверь в курятник. Дина, испуганно глянув на меня, потянулась за письмецом, что валялось на земляном полу. Я опередил ее. «Дина! Я не желаю пугать тебя», — прочитал я. Но я не успел дальше сложить слова по слогам, как Дина вырвала бумажку у меня из пальцев.
— Отдай мне его, — сказал я и протянул руку.
Она покачала головой.
— Это не твое дело!
— Нет, мое! Я тебе брат, и если ты любишься тут с каким-нибудь мальчишкой-молокососом из селения…
Она поглядела на меня с каким-то странным выражением лица.
— Если я и занимаюсь этим, — медленно выговорила она, — это мое дело….
— Не тогда, когда он заставляет тебя плакать!
Она открыла было рот, но тут же закрыла его. Похоже, слезы прекратились так же внезапно, как начались. Положив руку мне на грудь, она слегка похлопала меня, словно Лайку, которую она, бывало, почесывала за ушком.