Даргер и Довесок
Шрифт:
— Думаю…
Тут дорогу им, уперев руки в бока, заступила нимфа. Сообразительный Даргер сорвал шляпу и низко поклонился.
— Дорогая мисс! Вы, верно, считаете меня ужасным невеждой, но за суматохой вчерашней ночи я не успел узнать ваше имя. Если вы будете столь милосердны, чтобы одарить меня этим знанием и вашим прощением… и улыбкой… я стану самым счастливым человеком на свете.
Уголок рта нимфы тронула улыбка, но она тут же нахмурилась.
— Зовите меня Ания. Но я здесь для того, чтобы поговорить не о себе, а о Феодосии. Мне знакомы обычаи мужчин,
— Вы хотите сказать, она?.. — потрясенно спросил Даргер.
— Когда повсюду мои братья, кузены и дяди? Маловероятно! В Аркадии нет девушки, которая сохраняет девственность хотя бы на день дольше, чем сама пожелает. Но ты был ее первым смертным мужчиной. А для девчонки это важно.
— Разумеется, я польщен. Но чего именно вы от меня хотите?
— Поосторожней! — Ее палец уперся ему в грудь. — Феодосия мод подруга. И я не потерплю, чтобы ее обижали.
С этими словами она бросилась назад в лес и исчезла среди деревьев.
— М-да! Еще одно доказательство — если бы таковые требовались, — что женщины недоступны пониманию мужчин.
— Любопытно, но в точности такой разговор состоялся у меня несколько лет назад с одной моей приятельницей, — сказал, вглядываясь в зеленые тени, Даргер, — и она заверила меня, что мужчины точно так же ставят в тупик женщин. Возможно, проблема не в половой принадлежности, а в самой человеческой природе.
— Но ведь… — начал Сэрплас. И за такой беседой они держали путь домой.
Несколько дней спустя Даргер и Сэрплас готовились к отъезду (и спорили: направиться ли им прямо в Москву или завернуть по дороге в Прагу), когда через город прошла, оставляя за собой ссоры и свары, богиня раздора Эрис.
Даргер лежал одетым на кровати, наслаждаясь запахом цветов, когда услышал первые гневные крики. Феодосия заставила его комнату вазами с гиацинтами — в извинение, потому что им с Анией пришлось поехать на ближайшую гусиную ферму за новыми пуховыми перинами для трактира, и в обещание, что они не слишком задержатся с возвращением. Вскочив, он наблюдал из окна за тем, как насилие волнами распространяется по улицам. Быстро схватив коробку похищенных из монастыря пластырей, он налепил один себе на шею. И как раз собирался отнести пластырь Сэрпласу, когда дверь распахнулась и означенная особа ворвалась, схватила его и швырнула о стену.
— Лжедруг! — рычал Сэрплас. — Улыбающийся, коварный…. Антропоцентрист!
Ответить Даргер не мог. Лапы друга сжимали ему шею, лишая воздуха. Сэрплас неистовствовал, — вероятно, благодаря исключительному обонянию, — и вразумить его не было никакой возможности.
К сожалению Даргера, его детство прошло не в привилегированных гостиных за светскими беседами, а за потасовками и драками в трущобах лондонского Мейфэр. Но нет худа без добра: сейчас это оказалось весьма кстати.
Подняв скрещенные в запястьях руки, он завел их между локтями Сэрпласа. А потом разом поднял их и резко развел, сбрасывая с горла лапы друга. И одновременно изо всех сил ударил коленом в промежность Сэрпласа.
Охнув, Сэрплас инстинктивно
Толчок заставил его растянуться на полу, и Даргер упал сверху.
Теперь, однако, возникла новая проблема: куда налепить пластырь. С головы до ног Сэрплас зарос шерстью. Вспомнив, как они впервые надевали «повязки», Даргер вывернул ему одну лапу и нашел безволосое пятнышко на запястье.
Одно движение — и готово.
— Они хуже футбольных фанатов, — заметил Сэрплас.
Кто-то опрокинул на главной площади воз сена и поджег. В сполохах пламени были видны группки горожан, которые бродили по улицам в поисках драки и зачастую ее находили. Даргер и Сэрплас погасили в своей комнате огни, чтобы наблюдать за происходящим, не привлекая к себе внимания.
— Вовсе нет, дорогой друг, ведь те забияки ходят на матчи, дабы намеренно затевать бесчинства, в то время как эти несчастные…
Его слова оборвал стук колес по брусчатке.
Это вернулись со своими перинами Феодосия и Ания. Не успел Даргер предупредить их, как несколько мужчин бросились к телеге, выкрикивая угрозы к размахивая кулаками. Испуганная Феодосия замахнулась на них кнутом. Но один все же сумел подобраться поближе и, схватив кнут, сдернул девушку с телеги.
— Феодосия! — закричал в ужасе Даргер.
Сэрплас спрыгнул с подоконника и взмыл в воздух — к телеге с перинами. Даргер, который малость боялся высоты и однажды, проделывая сходный трюк, сломал ногу, сбежал по лестнице.
В группке атакующих было лишь пять человек, что объясняло их замешательство, когда из трактира выбежал, крича и размахивая тростью, как дубиной, Даргер, а из телеги, вздыбив шерсть и оскалив клыки, выскочил Сэрплас. Тут Ания вернула себе кнут и принялась от души работать им направо-налево.
Смутьяны рассеялись словно голуби.
Когда они скрылись в переулке, Ания повернулась к Даргеру.
— Ты знал, что такое произойдет! — воскликнула она. — Почему ты никого не предупредил?
— Я предупреждал! И не раз! Вы смеялись мне в лицо!
— Всему свое время, — твердо вмешался Сэрплас. — Ваша барышня без сознания, помогите мне погрузить ее в телегу. Нужно немедленно увезти бедняжку отсюда.
Ближайшей спасительной гаванью, по мнению Ании, была ферма ее отца сразу за городом. Не прошло и десяти минут, как они уже снимали Феодосию с телеги, использовав в качестве носилок одну из перин. У дверей их встретила пухлая нимфа, мать Ании.
— Девчонка оправится, — сказала она. — Я в таких вещах разбираюсь. — Потом она нахмурилась. — Если, конечному нее нет сотрясения мозга. — Тут нимфа проницательно глянула на Даргера: — Это как-то связано с пожаром в городе?
Но когда Даргер начал объяснять, Сэрплас потянул его за рукав.
— Выгляни в окно, — сказал он. — Похоже, пейзане собрали пожарную команду.
И верно, по проселку в город спешили фигуры. Выбежав им наперерез, Даргер заступил дорогу первому — чопорного вида молодому сатиру, тащившему бурдюк с водой.