Дарите любовь
Шрифт:
Одна из последних записей: «цв Арине. Др.».
Хотел купить ее любимые нарциссы. В выходные собирались праздновать день рождения.
На похороны пришло невероятно много людей. Дедушка столько сил отдал городу, что родным его считали в сотнях семей.
Арина мало плакала. Она не успела признаться дедушке в нескольких шалостях. И жалела об этом. А еще не удалось посоветоваться насчет будущей профессии. Арина колебалась, кем ей стать – врачом или преподавателем английского языка, как бабушка.
После похорон какая-то красивая женщина,
Да. Правда. Шоколадные, блестящие, в густых черных ресницах. Как скажут художники – миндалевидной формы. Сказывалась, видимо, промелькнувшая в роду княжеская грузинская кровь.
Арина стала врачом. Замечательным. И тоже любит блокноты для записей. Конечно, не черные или коричневые, простые, строгие, а красные, розовые. Иногда со стразиками, ленточками. В конце-то концов – мы девочки, можем себе позволить…
Сын Арины вырос, вымахал, уехал – сам поступил на бюджет, в крутой столичный вуз. Она парня в выборе профессии поддерживала. Но вот что-то екало, покалывало, словно недопетая любимая песня затихла. А надо же до конца. Иначе неправильно!
В сорок два Арина забеременела.
Многие близкие уговаривали пойти на аборт. Мать, ты с ума сошла?! Куда? Зачем?
Она не спорила. Делала ремонт в детской. Сын-то жил в Москве, в общаге. Арина клеила на стены единорогов и принцесс и смеялась над собой.
Малышка родилась в срок, легко. Упрямо сдвинула бровки. Распахнула шоколадные глаза.
Ну, вылитый дед! Удивились в семье. Невероятно похожа.
Красотке и пяти не исполнилось – читает! Не так давно разговаривали с Ариной – она хохочет. Говорит, что мелкая всем игрушкам предпочитает фонендоскоп. Мамин вытаскивает. Выслушивает кукол. Старших родственников ловит и тоже обследует.
В сердце мамы в такие моменты позванивают невидимые колокольчики. А глаза дедушки на портрете больше не кажутся строгими, словно вот-вот засмеется.
Дедушка
Прекрасно помню тот февральский вечер.
Я вышел на пробежку в районе 22.00, погода была не ахти – ветер вперемешку с мокрым снегом. Натянув шапочку почти на глаза, я рванул через слякоть в ночную мглу. По плану на этот вечер стояло 12 км. Два круга вдоль ул. Крылатские холмы.
Бежать в такую погоду удовольствие ниже среднего, но бодрая музыка в наушниках и отсутствие прохожих скрашивают прохождение дистанции. В конце первого круга я увидел перед собой что-то или кого-то. Какая-то неясная тень, неверные очертания в мутноватом свете облепленных снегом фонарей.
Навстречу мне то ли шагал, то ли конвульсивно семенил нетвердой поступью какой-то человек. Визуально это воспринималось очень странно: казалось, что он почти что бежит, но в то же время словно бы еле движется, пародируя походку то ли пьяного, то ли больного, то ли бомжа.
В довершение ко всему одет он был очень своеобразно – старый пуховик, то ли слишком
Несуразно, немного дергано двигаясь, он шел навстречу. Ни авоськи с бутылкой, ни сумки с продуктами. Странно-упрямо набычась, этот слабый и немощный человек куда-то шагал мелкими семенящими шажками. Через несколько секунд мы поравнялись, и я уже мчался дальше.
Почему-то мне запомнился этот старик.
На следующий вечер, ровно в то же время и в том же месте я вновь повстречал его. В этот раз я уже узнал его и еще издалека присмотрелся внимательнее. На ногах его были… кроссовки. Старенькие, разношенные, надетые поверх толстых теплых носков кроссовки. И тогда я понял, что это.
ОН БЕЖАЛ!
Бежал в своем ритме. В своих силах. Глядя себе под ноги подслеповатыми слезящимися глазами, то ли не желая, то ли не имея достаточно сил поднять голову и смотреть вперед. Он бежал свой вечерний кросс.
Поверите, нет ли – в этот момент спину закололи мурашки. Ногам стало горячо, и я вдруг почувствовал мощный прилив сил. И, нарушая план, невольно ускорился, повысив темп.
Шло время.
День за днем, в любую погоду в одно и то же время я встречал его одинокую нелепую фигурку на своем маршруте. Он стал своего рода талисманом для меня. Каждый раз, видя его упорное непоказное мужество, с которым он выходит на «пробежку», я ощущал мощный внутренний подъем и прилив сил. Я вдруг понял, кого могу считать для себя главным открытием этой зимы – этого дедушку лет 80, который идет вперед, несмотря на то, что при первом взгляде кажется, что и ходить-то он толком уже не может.
Постепенно, встречая его на разных точках своего маршрута, я составил примерное представление о дальности его забегов – не знаю, как раньше, но сейчас он проходит порядка 7-10 км за вечер. По Крылатским холмам. В снег, дождь, ветер и жару.
И знаете, что я вам скажу?
Вчера он шагал уже значительно быстрее, чем в тот первый раз, когда я увидел его. И уже несколько недель, встречая дедушку, я вижу его глаза. Он почти разогнулся. Он смотрит вперед. Я не решаюсь отвлекать. Не хочу подходить к нему и приставать с дурацкими расспросами. Я только мысленно каждый день желаю ему здоровья и сил. И благодарю.
Живи долго, дедушка.
Ты один из самых лучших спортсменов, которых мне доводилось видеть в жизни.
Джинсы
Никто и никогда не смог бы назвать Таню добренькой. Довольно резкая, колючая – ей не сладко жилось на одной территории с родителями мужа, а она не умела хитрить, прогибаться. И молча глотать чужие подколки тоже не получалось… Таня понимала, что и сама далеко не всегда права. Но продолжала идти по накатанной. Душевности и тепла в обеих семьях такая двойная неуступчивость не прибавляла.