Дариус Дорван. Наемник
Шрифт:
Уловив новое движение ноги, Сандер помимо своей воли выпалил:
— Мы из Кандестуда.
— Куда направлялись? — незамедлительно последовал новый вопрос.
— В Халевит.
— Где это? — Вопрос Дариуса предназначался подошедшему к ним Кабиру, белеющему свежей повязкой на лбу.
— Халевит? Есть не так далеко, на землях барона Эдвайстела, одно местечко, рудничок серебряный, — качнул головой тот. — Ближе вон к тем горам. — И он взглядом указал на синеющие призраки гор на востоке. — Боюсь, что даже его величество король Фрамон о руднике не ведает, уж больно там все в тайне держится. Думаю, — словоохотливо продолжил
— Все ясно, — кивнул Дариус, отлично понимая словоохотливость Кабира. Самому ему в такие моменты больше всего спать хочется. А еще чаще зверский голод просыпается, прямо как сейчас. Главное, он узнал — это разбойники, никому другому напасть на рудник не придет в голову.
— Он мне больше не нужен, — уже через плечо бросил он, уходя.
Кандестуд — давний враг Фагоса, совсем как Энзель его родному Фаронгу, и уж кому как не Кабиру сделать то, что все равно кому-нибудь придется сделать.
Погибших — Кларса, Карчинга и Челея похоронили в общей могиле. Гибель Кларса и Карчинга Дариуса сильно не задела, смерть в бою среди наемников — дело обычное, да и не успел он к ним привязаться, а вот Челея действительно искренне жаль. Вовсе не потому, что все они лишились хорошего кашевара, от которого так много зависит в любом походе, нет. Челей был удивительно душевным человеком, а такие среди наемников встречаются очень-очень редко.
— Семья у него большая? — с грустью спросил Дариус все у того же Кабира.
Тот ответил не задумываясь:
— Нет, из близких никого не осталось. Может, и есть какая-то дальняя родня, но я о них не знаю.
— Тоже долузсцы? — решил Дариус.
Среди его людей оказалось несколько воинов, кто пострадал от них, так что откликнулись наемники на призыв барона Эдвайстела не только из-за денег.
К его удивлению, Кабир догадку не подтвердил.
— Нет, от мора все умерли. Уже несколько лет как.
Тогда мор прошелся по всем землям широко, и Фаронга коснулся тоже. Вон и семья Ториана от него пострадала.
Дариус положил в остро пахнувшую землей могилу рядом с телом Челея арбалет, которым тот так дорожил. Наемник и погиб-то из-за него: ему бы подставить арбалет под удар вражеского меча, так нет, пожалел оружие, надеясь уклониться. Не вышло. Оставайся у него семья, следовало бы арбалет им отдать. А там бы уже вдова сама решила, что с ним делать: сыновьям оставить или продать. Сейчас же только и оставалось поступить так, как он только что поступил.
— Что будем делать, гонорт? — задал вопрос уже сам Кабир, отвлекая его от грустных мыслей.
Дариус посмотрел по сторонам, задержавшись взглядом на изловленных и стреноженных лошадях. Три лошади из них его, законные, — добыча. Так что будет ему теперь на что Басура выменять. А конь ему достался отличный, недаром же он ему с самого первого
— Какое здесь ближайшее селение? — поинтересовался он у Кабира, глядевшего на него с ожиданием.
— Да мой родной Визарант и будет, — охотно ответил тот.
— Ты же говорил, что от него ничего не осталось.
— Говорят, есть в нем люди. Конечно, не столько, сколько прежде, но несколько семей живут.
— Ну, значит, туда и отправимся, — решил Дариус. — Коней и добычу там оставим, да и раненого Онкира негоже за собой повсюду таскать.
Хотя вряд ли Онкиру судьба выжить, слишком уж тяжела у него рана — Бист на вопрос Дариуса только покачал головой, не сказав ничего.
ГЛАВА 12
«Нет, — горестно размышляла Элика, — редко у какого мужчины с умом полный порядок. Вот и Дариус тоже не исключение».
И девушке не удалось сдержать тяжелый вздох. Конечно, вздох ее был в большей степени нарочитый, и сердце билось значительно чаще обычного, но все поводы так думать у нее имелись.
Первые дни Элика все время поглядывала в ту сторону, где за поворотом дороги скрылся человек, отныне так много значивший в ее жизни.
«Вдруг, — думала она, — им по какой-либо причине придется вернуться. Вдруг они забыли что-то очень важное, без чего нельзя обойтись, или с одним из его людей (только не с самим Дариусом, святая богиня Ширла!) случилось что-то такое, что требует немедленного возвращения. И хотя это будет всего лишь отсрочкой перед новой разлукой, но как же замечательно было бы снова увидеться с ним, пусть и всего на один день».
Когда после ухода наемников прошло три недели, Элика поглядывала на дорогу в надежде увидеть уже возвращающегося Дариуса.
Мать, кстати, так и не затеяла с ней тот разговор, которого она боялась, и лишь изредка бросала на нее неодобрительные взгляды. После того как минуло больше месяца и Дариус, по всем расчетам, должен уже вернуться, а его все не было, взгляды стали совсем уж осуждающими.
Элика первой увидела приближающихся к Лоринту людей, и сердце у нее екнуло от радости: ну наконец-то! Ноги сами понесли ее навстречу показавшимся людям, но ей удалось справиться с собой — вот еще, побежит она, есть же у нее гордость! А еще она очень боялась того, что Дариус при встрече посмотрит на нее совсем иначе — холодно и равнодушно. Ведь там, в большом городе, девушек полным-полно, а он такой мужчина, что, наверное, они сами вешаются ему на шею, только пальцем помани.
Приглядевшись, Элика поняла, что ошибалась. Это торговцы, время от времени посещавшие Лоринт, чтобы привезти кучу необходимых товаров, и их ждали.
Ждали, потому что скоро наступят осенние затяжные дожди, превращающие дороги чуть ли не в топь. Затем реки покроются поначалу тонким и потому непроходимым льдом, и только потом, к празднику Небесных Огней, а наступает он в середине зимы, дороги, наконец, станут такими, что в Лоринт можно будет добраться снова. До распутицы все меньше времени, и если Дариус не сможет вернуться до ее наступления… А еще в последние дни Элику все чаще посещала мысль, что все произошедшее с ней всего лишь сон, и если бы чуть ли не на треть разоренный Лоринт, то и напоминаний о нем не осталось бы. Кроме тех, конечно, что хранит она в своем сердце.