Дарий
Шрифт:
Атосса держала Дария за руку, с любопытством озираясь по сторонам. Все ей было в диковинку: и высокие трех-, четырехэтажные дома с глухими стенами, превращавшими улицу в некое подобие ущелья, и широкая главная улица Вавилона, по которой в ряд могли проехать десять колесниц.
Толпы мужчин и женщин в разноцветных праздничных одеждах теснились по сторонам улицы, охапками швыряя цветы под ноги носильщикам, которые несли на носилках деревянные раскрашенные истуканы богов. Кое-кто отплясывал веселый танец, взявшись за руки, под мерный перестук барабанов. Другие вовсю горланили песню, заглушая звуки зурны.
Стража с трудом сдерживала напор толпы, прокладывая путь для всей процессии.
Проход в обиталище
Ступенчатый зиккурат был окружен высокой крепостной стеной, сложенной из сырцового кирпича и облицованной голубыми глазурованными плитками. Стена была изукрашена цветными рельефами, изображавшими львов с оскаленными клыкастыми пастями, стоявших в угрожающей позе один за другим.
Пройдя сквозь темное ущелье входной башни, процессия очутилась на просторном квадратном дворе, залитом щедрыми лучами полуденного солнца. В центре двора на трехступенчатом каменном возвышении стояла величественная золотая статуя Мардука в полтора человеческих роста.
Бог был облачен в широкие, ниспадающие до пят одежды, слегка расширяющиеся книзу. Голову Мардука венчала круглая корона, украшенная звездами и лунными серпами. Одна рука бога была опущена вдоль тела, в другой он держал трезубец, похожий на тройную молнию. Бородатое горбоносое лицо Мардука с большими глазами навыкате весьма напоминало лица здешних халдеев.
Статуи младших богов под пение священных гимнов установили против центрального возвышения лицом к Мардуку. После чего жрецы закололи петуха и козленка на жертвеннике верховного бога, и, осмотрев внутренности жертв, престарелый прорицатель с трясущейся бородой возвестил о том, что Мардук благосклонно принял их.
Дарий облегченно вздохнул: значит, церемония его воцарения не будет перенесена на другой день.
Как было объявлено заранее, на ночь царскую чету жрецы заперли в одном из отдаленных покоев зиккурата.
Перед этим царя и царицу ненадолго разлучили для свершения над ними какого-то таинства, очень похожего на священнодействия магов перед очистительной церемонией. Дария сопровождали жрецы в каких-то немыслимых балахонах, а Атоссу – полуобнаженные жрицы, звенящие кимвалами [64] .
Дарий, уже неплохо понимавший арамейскую речь, выполнял все, что требовали от него жрецы. Он прошелся босыми ногами по холодной вязкой глине, воскурил фимиам на маленьком алтаре перед изображением женской вагины из гладкого блестящего камня, выпил какое-то терпкое зелье… Суть происходящего заключалась в кратком и образном воспроизведении мифа о сотворении Мардуком первых людей, которые были лишены бессмертия, зато внешним обликом походили на богов.
64
Кимвал – ударный инструмент, состоящий из двух металлических тарелок.
Наконец Дария провели в опочивальню и оставили одного.
Два масляных светильника на высоких ножках, стоявшие по краям широкой кровати, с трудом рассеивали плотный мрак, наползавший из всех углов. Еще один совсем маленький светильник озарял часть стены и выступ над дверью, через которую Дарий вошел сюда.
Над другой дверью, напротив выступа, мерцал такой же светильник. И в эту-то дверь и вошла Атосса.
Дарий двинулся ей навстречу, но был вынужден остановиться.
Его и царицу разделял широкий бассейн, занимавший все пространство зала от стены до стены, так что обойти эту преграду было нельзя.
Атосса тоже остановилась, увидев это неожиданное препятствие.
– Ты умеешь плавать? – окликнул Дарий жену, поскольку сам плавать не умел.
– Не думаю, что здесь очень глубоко, – спокойно отозвалась Атосса и принялась раздеваться.
Ее спокойствие понравилось Дарию.
Сняв с себя все одежды, туфли и даже золотые украшения, Атосса завернула все это в свой легкий плащ и негромко крикнула мужу:
– Лови!
Размахнувшись, она легко перебросила сверток через бассейн прямо в вытянутые руки Дария. Затем, держась руками за край бассейна, Атосса вступила в воду сначала одной ногой, потом другой. Нащупав дно, царица осторожно двинулась к противоположной стороне бассейна, откуда за ней наблюдал Дарий. Вода доходила ей до пояса. Посредине было значительно глубже. Атосса скрылась в воде по самые плечи, однако продолжала двигаться без охов и испуганных возгласов. Дальше опять стало мелко. Сначала вода доходила Атоссе до груди, потом – до талии и, наконец, поднялась чуть выше колен.
Дарий протянул Атоссе руку и помог ей выбраться из бассейна.
Атосса благодарно улыбнулась ему.
Ее нагое тело отливало нежной прохладной белизной. Ярким контрастом этой белизне служили розовые соски на женских грудях, слегка вздернутые и упругие.
Атосса принялась вытираться тем, что у нее было из одежды, чуть изгибаясь и наклоняясь вперед. При этом округлости ее крепкого тела, мокрые волоски на лобке и эти подрагивающие груди пробудили в Дарий необычайно сильный позыв плотского влечения.
Дарий живо скинул с себя непривычную для него вавилонскую одежду и нетерпеливо повлек Атоссу к ложу, попросив ее распустить волосы. Атосса повиновалась. С распущенными волосами, такими густыми и пышными, царица была божественно прекрасна.
Покрывая жадными поцелуями лицо еще совсем недавно такой недоступной ему женщины, Дарий совсем забыл про Статиру. Он кусал эти нежные покорные плечи, белую шею и грудь, целовал полураскрытые уста, стонал от непередаваемого удовольствия – такого с ним еще не бывало!
«Что со мной? – думал Дарий, соединяясь своим естеством с влажным чревом Атоссы. – Я схожу с ума от любви или вожделения?»
Он буравил ее своим жезлом, не чувствуя усталости, видя перед собой эти колдовские женские очи и алые губы, из которых то и дело вырывались стоны непередаваемого блаженства.
Бывают женщины, словно созданные для совокупления, они даже как-то особенно подчеркивают это своим обликом и кокетливым поведением. Они соблазнительны и легкомысленны, с ними легко разговаривать ни о чем, позволять себе вольность рук и речей, благо им это очень нравится. Но бывают и другие женщины. Они привлекательны, сексапильны, однако умны и недоступны. Их взгляд обладает такою властностью и силою, что далеко не всякий мужчина, даже будучи во хмелю, осмелится сунуть руку ей под платье или просто коснуться волос. В манере держаться у этих женщин присутствует природная царственность. Их нагота сродни священным храмовым предметам, которые можно лицезреть, но дотрагиваться до них не позволяет душевный трепет. Все грубое и пошлое, неизбежно сопутствующее половым связям, при взгляде на такую женщину рассыпается в прах перед ее недоступностью и возвышенным очарованием. Даже намек на обладание такой женщиной кажется непростительной дерзостью. Зато ее ласковое прикосновение, слово и тем более поцелуй могут подарить мужчине такие незабываемые эмоции, что его благодарности не будет предела. О большем он просто не осмелится и мечтать, ибо это все равно что смертному посягнуть на ложе богини. Именно к такому типу женщин принадлежала Атосса.