Дарованный остров

Камаева Кристина Николаевна

— Надо полагать, — пожал плечами Вилли.

— Он нас выручил, надо предупредить его, что скоро рассвет!

— Ты всех нас погубишь, — нахмурился Вилли, — у тролля своя голова на плечах. Я понимаю, что он по жизни чурбан, но про рассвет-то мог бы раз и навсегда запомнить. А ты закричишь, обратишь на нас внимание. Что если их жрец до нас доберется? Заколдует, как всех. Видел его кольцо? А назгулов? Бежим пока целы, Буги.

Вилли был тысячу раз прав, нужно было скорее спасать свою шкуру, бороться, что есть сил за долгожданную свободу. И все-таки

он не мог бросить тролля.

— Вы бегите, — сказал он хоббитам, — а я сейчас. Я вас догоню.

И Буги пробрался назад, в самую гущу танцующих, туда, где самозабвенно выплясывал Хрумодрум, воображая себя то ли бабочкой, то ли влюбленным журавлем.

Вилли не нашелся, что сказать, и лишь махнул рукой. Вместе с Фридой они поползли подальше от площади.

Буги, забыв про осторожность, расталкивал танцоров, но мало кто обращал на него внимание. И вот огромный тролль оказался рядом. Мешала музыка, звучавшая все неистовей, но Буги напряг легкие и закричал, что есть мочи:

— Рассвет! Хрумодрум, скоро рассвет!

Сам себя он хорошо слышал, тролль же не обратил на него внимания, так он был поглощен танцем. Не сдаваясь, Буги кричал, пока не охрип. А потом было поздно. Небо заалело, и первый луч дотянулся до площади и мягко, словно кошачьей лапкой, дотронулся до тролля. Тот вздрогнул и через миг застыл каменным изваянием, выразительной статуей, размахнувшейся в смелом танцевальном движении. На запрокинутом лице тролля навеки застыло выражение блаженного экстаза.

Превращение тролля в камень на их глазах восхитило нуменорцев.

— Потрясающе!

— Это здорово! Какая красивая статуя!

— А вечером он опять оживет? — спросил кто-то.

У Буги защипало глаза, и он потрусил прочь. «Нет, он больше никогда не оживет», — думал маленький хоббит, а ему так хотелось его спасти. Удивительно, но, свернув с площади, на первой же улице он вновь встретил двух товарищей.

— Не кисни, — сказал Вилли, выслушав, как было дело, — подумай сам, где ему тут прятаться? Он же кроме Средиземья нигде не ориентируется. Да и кто его будет кормить? Выходит, либо ему в плену жить, либо погибать.

— А мы опять торчим здесь у всех на виду, — напомнила Фрида, — свободны и живы, но надолго ли?

Она была права. Светало быстро, и найти укрытие было необходимо. «Трактир», — прочитал Буги на одном из зданий и решил, что это им подойдет. Здесь было тихо и пусто. Жители Нуменора все еще плясали на площади. Хоббиты набрали побольше съестных припасов и воды и тихонько пробрались на чердак.

— Что ж, будем надеяться, что нас тут никто искать не будет. Дождемся ночи, — расположился Вилли на груде мешков.

— А потом куда? — спросила Фрида.

— Да, Буги, как ты думаешь? — поинтересовался Вилли. Раньше Буги, не задумываясь, ответил бы: «В Роменну»! Но теперь ему туда не хотелось. После сегодняшней ночи он совсем разочаровался в людях и не желал бы доверить свою драгоценную персону таким переменчивым и непонятным созданиям. Он не был уверен, что роменские Верные намного отличаются от всех прочих.

— В порт нужно пробираться, — ответил он, — на корабль, отплывающий в Средиземье. Здесь нам делать нечего.

— Домой, — мечтательно заулыбалась Фрида, — ах, если б только получилось.

«Получится», — твердо решил про себя Буги. Больше он не позволит обвести себя вокруг пальца, не даст отнять вновь обретенную свободу.

Потом все трое почувствовали накатившую усталость и задремали. Они не знали, что происходило дальше на площади.

А там исступление толпы понемногу спало, фонари погасли, звездная пыль исчезла, и солнце залило ярким светом все поле невиданного ночного буйства. Люди глядели друг на друга ошалелыми глазами, но видели совсем не то, что было на самом деле. Они были в изодранных одеждах или вовсе наги и лохматы, облеплены звездной пылью, с безумными лицами, но видели друг друга величественными людьми в золотом сиянии, потому что не развеялись иллюзии, которыми оплел их черный жрец. Они смотрели друг на друга и гордились собой. Тогда Саурон снова обратился к ним.

— Почувствовали ли вы дух свободы, о, великолепные люди?

— О, да! — отвечала толпа.

— А желаете ли, чтобы этот дух был с вами всегда?

— О, да! — опять согласились люди.

— Так войдите в мой храм и примите знак. Пусть этот знак будет с вами повсюду. Он укажет всем народам, что вы принадлежите к высшей особенной расе. Этот знак напомнит вам, что тот, на кого вы уповаете, Мелкор, Даритель Свободы, всегда с вами и верит в вас так же, как вы верите ему!

И люди пошли за ним, и каждый принял особый знак — изображение черного с золотом паука, которое слуги Саурона выжгли каждому нуменорцу на запястье. Боли при этом они не почувствовали. И в последующие дни приходили люди за знаком, пока все не получили его.

Тогда жрец поздравил их с обретением свободы и провозгласил рождение новой высшей расы человечества. А нуменорцы уверовали в свою избранность.

Месть Саурона

Мир раскололся. Еще недавно прекрасными надеждами питался его дух, он верил, что перемены грядут. А теперь с каждым днем убеждался Амандил в том, что земля его, звездный остров, проклята. Раньше он опасался, что король не сдержит слова, и все Верные будут повержены в кровопролитной войне, развязанной по ничтожному поводу. Но вышло всё иначе.

Нуменорцы не трогали Верных, но ненавидели их. Верные оказались изолированными от всех в своем государстве. Им приходилось принимать у себя беженцев — не все согласились принять новый знак — зловещую метку. Жить среди тех, кто причислял себя к высшей расе, многим становилось невмоготу. Изменниками короля называли их и обращались с ними соответственно. Теперь, прежде чем продать товар или подать обед в трактире, каждый лавочник и трактирщик проверял, есть ли знак паука у его клиента, и если знак отсутствовал, то посетителя гнали прочь.