Дарованный остров
Шрифт:
— Ну, конечно! Юниэр, это же катастрофа. Ты понимаешь, если книги попадут ему в руки…. О, Юни! Там столько всего! Мир погибнет.
— Тише, Мирэ. Может все не так плохо. Мы что-нибудь придумаем.
— Мы уже ничего не придумаем! — заламывала она руки в отчаянии. — Как я могла так забыться? Я должна была следить за ними, не спускать с них глаз! Что я наделала, Юни!
Ее горе было таким трогательным, таким искренним.
— Почему ты улыбаешься? — возмутилась она.
— Иди ко мне, Мирэ, — позвал Юниэр, — не убивайся так. Ничего страшного не произошло, и мир не погибнет. Твои книги не достались врагу. Я сжег их, Мириэль.
Какое-то время она безмолвствовала, застыв посреди комнаты, не веря своим ушам.
— Ты, что? — переспросила она, облизнув
— Сжег их. Сегодня ночью. Больше они не потревожат тебя, — добавил он.
И тут у принцессы началась истерика. Она залилась искусственным смехом.
— Ну, конечно! — вздрагивала она, захлебываясь от негодования. — Я должна была догадаться. Ты все время следил за мной. Шпионил. Как это низко, низко! Ты заставил меня поверить, что все еще любишь меня. О, подлое племя! Тебя подослали сюда, чтобы обезоружить меня, проклятый предатель!
— Нет, Мирэ, нет! — Юниэр вскочил. — Что ты такое говоришь?! Я люблю тебя, я сделал это для твоего же блага.
Он пытался подойти к ней и успокоить, но она не давалась. Взгляд ее стекленел, губы дрожали.
— Мерзавец! Не подходи! Не касайся меня! Как смел ты тронуть мои книги? Ничего, не обольщайся. Думаешь, обезвредил меня, да? Я знаю их наизусть! Они живут во мне. Так что ты зря старался, обманщик!
— Мирэ! Успокойся же, наконец! — Юниэр прыгнул вперед, чтобы схватить ее, но не успел.
— Это ты успокойся, предатель, — принцесса произнесла заклятие, и Юниэр застыл в своем порыве к ней, а потом упал на каменный пол бездыханным.
— Вот так-то лучше, — ее все еще трясло от припадка. Никто не смеет лгать ей, играть на ее чувствах и трогать ее вещи. Никому нельзя доверять. Она была права, рассчитывать можно только на себя. Что за затмение нашло на нее вчера? Теперь ей все стало ясно. Она опустилась перед Юниэром на колени и обшарила его одежду. Ничего кроме кристалла там не было. «Заберу эту вещицу, — решила принцесса, — кто его знает, что еще задумали эти хитроумные люди-птицы?». Поднявшись, она бросила полный презрения взгляд на того, кто притворялся ее другом, и ушла прочь, бросив его в башне. Но не в Роменну отправилась она. А куда? Едва ли она сама представляла в тот момент куда идет.
Неподвижного Юниэра обнаружили в башне Слютко и Громилло. Саурон порадовался удаче. Больше, чем этот человек, ему никто прежде не досаждал. Он сдержался и не размозжил ему голову немедленно. От него можно было многое выведать о таинственной Стране Вечных Льдов.
Так Юниэр был захвачен в плен, и очнулся только в застенках Черного жреца, глубоко под землей, под храмом Моргота, где Саурон пытал своих врагов.
Акаллабет
По совету Амандила Элендил поставил корабли у восточного побережья наготове и распространил слух, что собирается последовать за отцом в Средиземье. Конфликт с королем не перерос в войну и беспощадное истребление элендили, хотя многие из них, те, что неосторожно покидали Роменну, пропадали без вести. Ар-Фаразон заявил, что не собирается терпеть изменников в Нуменоре, когда вернется с победой из Валинора. Он добьется бессмертия не для всех, а только для своих истинных верноподданных. Он сказал, что не родство крови имеет для него значение, а родственность помыслов и преданность ему во всем. Инакомыслящие и трусы, избегающие войны с Валарами, отныне значат для него меньше, чем пыль под ногами, даже если они ведут свою родословную от дома Элроса. Король не возражал, чтобы Верные покинули Нуменор как можно скорее. Их было немного, все поместились на девяти кораблях, и с точки зрения Фаразона, не представляли опасности.
На своих судах Элендил собрал многие реликвии, дивные дары эльфов и драгоценности, свитки и волшебные вещи, созданные нуменорцами в дни их славы. Были там палантиры — семь всевидящих камней, сделанных Феанором в Валиноре, и Белое Дерево Нимлот. Элендили медлили с отъездом, их не оставляла надежда, что Амандил вернется с могучим воинством из Валинора, и тогда они примкнут к ним и отстоят родную Эленну.
Элендил постарел и осунулся за эти дни. Он все еще наведывался тайком на Западный берег и подолгу вглядывался вдаль, в надежде увидеть белые паруса эльфийских кораблей или маленькую лодку, в которой его отец отправился на запад. Он сам понимал тщетность этих утренних бдений, чувствовал сердцем, что Амандил не вернется, но упрямо продолжал высматривать его на море, пока флот Фаразона не заполонил всю бухту, а паруса и мачты не закрыли горизонт.
Погода на острове изменилась. Никогда прежде не случалось здесь продолжительного ненастья, солнце ласкало и нежило эту землю, теплые дожди омывали и освежали ее всегда вовремя, и всякое время года в Нуменоре было прекрасным. Легкие ветры доносили до острова ароматы садов благословенного Валинора. Но в эти мрачные дни, когда в кузницах ковали мечи против Владык Валинора, когда учились убивать отроки, еще ни разу не побывавшие на войне, когда кровь невинных лилась на алтарь ручьями, тучи застлали небо, день едва отличался от ночи, гремели сухие грозы, от молний возгорались дома. Пыльные, колючие ветры и смерчи налетали на остров, волны на море яростно трепали корабли, в воздухе стоял запах гари и крови.
Однажды в темном грозовом небе показались огромные суровые птицы в блестящем золотом оперении, тяжелом, как броня. Вереницей пронеслись они над островом, вселяя страх в его жителей.
— Орлы Манвэ! — кричали люди. — Бойтесь гнева Валаров!
Но другие угрожали небу кулаками и швыряли в птиц камни.
— Валары поднялись против нас, — говорили они. — Валары ударили первыми. Мы требуем мести!
Ар-Фаразон решил, что время пришло, войска взошли на корабли. Его ведущий корабль назывался Алькарондас — Морская Твердыня. Король облачился в доспехи и велел поднять нуменорский флаг. Загремели трубы, заглушившие раскаты грома. Когда флот нуменорцев отчалил от берега, казалось, что земля разделилась, и пол-острова уплывает в море, в сторону запада. Ветер не сопутствовал им, но у них было достаточно весел и невольников-гребцов. Так свершилось то, чему многие не верили в душе — нуменорская армия пошла войной на Валаров, нуменорский флот двинулся на запад к запретным для смертных землям.
На острове остались жены и дети воинов, благословившие их на опасное и неблаговидное дело. Когда провожали они взглядом черные с золотом паруса и стяги, тоска закрадывалась в их сердца и страх за любимых, но гордо распрямляли они плечи и думали: «Пусть не оставит их Мелкор на этом трудном пути. Пусть вернутся они с победой и бессмертием».
Саурон остался в Нуменоре наместником до возвращения короля. Ему Фаразон поручил следить за порядком на острове. Кроме того, Саурон должен был поддерживать огонь в храме и молиться Морготу, чтобы он обеспечил победу войску. Невдомек было королю, что жрец издевается над ним, не верит в победу, а надеется просто избавиться от короля и могучего племени дунаданцев, чтобы никто не мешал ему воцариться в Нуменоре и Средиземье.
Медленно, медленно тянулись дни с тех пор, как флот Фаразона направился к благословенным берегам. На море установился полный штиль. Казалось, сама природа оцепенела, приняв застывшие формы. Ни дуновение ветра, ни шорох листьев не нарушали безмолвия. Эта неподвижность угнетала еще больше, чем природные катаклизмы накануне. Весь мир замер в ожидании битвы гордого нуменорского воинства с Валарами.
В Роменне Элендил отдал приказ Верным перебраться на корабли. Исилдур и Анарион гуляли вдоль берега и все медлили занять места в лодках, которые перевозили людей на корабли. Тяжело было покидать эту землю, такую неприветливую теперь. Здесь прошло их яркое, полное впечатлений детство, когда родные постарались сделать все возможное, чтобы они полюбили мир, в который пришли, окружили их лаской и заботой. Здесь проходила их пылкая безрассудная юность, здесь легенда смешалась с былью, боль с любовью. Другой родины они не знали. Они избегали говорить о том, что станется с Эленной, что будет с ними. Как бы не закончилась война, победой Фаразона или торжеством Валаров, Нуменор не останется прежним.