Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ. ТРИПТИХ
Форсьюзеры, политики и дети форсьюзеров
За миг, как обрушится свод.
СТВОРКА ПЕРВАЯ
Форсьюзеры
Вейдер и Палпатин
Император вздрогнул и прервался на полуслове. Вейдер, который только что был несом потоком личных воспоминаний и эмоций, вынырнул из него. Отрезал нить. Прервал поток.
Два человека смотрят друг на друга. Два ситха.
— Мальчишек замели, — сказал император фразу, невероятную в его устах. Но сказал столь по-домашнему. Тяжёлая вещь, которую предвидел. Которая необходима. И всё равно тяжела.
— Да, — кивнул Вейдер. — Я чувствую.
Они оба сидели молча и слушали. Достаточно долго. Около получаса. Затем вновь обменялись взглядами.
— Что ж, — сказал император невесело. — Всё идёт по плану. Будем держать руку на пульсе мира и действовать дальше.
Вейдер не стал говорить повелителю, что так было задумано и необходимо. Император не нуждался в утешениях. То, что он решал, он выполнял непременно. Поскольку все его решения были результатом долгих размышлений, комбинаций и планов. А на усталость каждый имел право. И на горечь.
Ты можешь рыдать и ругаться, но ты обязан пройти дистанцию. Так говорили они своим ученикам. Которые выросли и стали воевать — тоже.
Ни Вейдер, ни император не питали иллюзий относительно того, закончится ли когда-нибудь эта война. Они были на ней всю жизнь. Они на ней жили. Впрочем, Тёмный лорд подозревал, что император имеет на этот счёт мнение, отличное от его. Глубоко спрятанное, потаённое. Никому не открытое. И тем не менее, основанное на безупречных логических расчётах.
У императора всегда было что вытащить из широкого рукава хламиды. Вейдер верил в своего учителя.
— Итак, — сказал Палпатин, прищурясь, — Мотма и компания. Мотма сейчас, безусловно, повернёт в свою сторону и полетит к своей компании. Таким образом мы на неё выйдем.
— На Бейла?
— Бейл тоже загадочная личность, — сказал император. — Он отнюдь не слаб. Но я пока что не знаю, связан ли он с нашим фактором икс, а если связан — то как. Подождём. Найти логово Бейла — одна десятая проблемы. Необходимо, чтобы нас кто-то вывел на энфэшников. Скажем, на тех личностей, с которыми общалась Мотма.
— А если с ними общается и Бейл, то обязательно с теми же?
— Мысль, — одобрительно кивнул император. — А я старею. Действительно, почему я счёл, что если это — энфэ — то они должны быть едины и монолитны? Если это они, группа, то в любой группе всегда образовываются свои подгруппы. Хорошо. Очень хорошо. Итак. Мотма приводит нас к Бейлу. Мы изучаем, с кем связан Бейл, и с кем ещё может связаться Мотма.
— Борск.
— Тоже фактор икс. Ботанчик, похоже, не в восторге от таких контактов своей подруги. И вообще ботаны вечно работают на себя. И вообще, — в глазах императора блеснуло веселье, — ботаны вечно были, есть и будут очень низкого мнения об умственных способностях людей. И вообще не-ботанов. Я думаю, он привязан к Мотме и ценит её ум, но вечно делает скидку, что эта алиенка, как любые другие алиены, просто не обладает, бедняжка, профессиональными навыками политического делания. Каковыми обладает любой нормальный ботан. Их переплетения клановых интересов вызвало в своё время к жизни такое переплетение войн, агрессивной дипломатии, подлых приёмчиков, а в конечном счёте выработало такой навык бескровного утопления своего противника в ванной,
— Ботаны и мон-каламари? — скептически хмыкнул Вейдер. — Они друг друга не съедят?
— Хищные пираньи — кошек? Не думаю. Впрочем, я им и не позволю, — ответил император. — Сила есть сила, и использовать её надо по назначению. Борск работает на себя. Это безусловно. Безусловно и то, что он в бешенстве от союза своей боевой подруги с неизвестно кем. Ему так же мало понравится то, что его использовали столько времени в непонятном ему союзе ради неизвестной ему цели. Конечно, он не впадёт от этого в прострацию. У всех ботанов органический навык спокойно воспринимать невыгодные для себя ситуации и в конечном счёте поворачивать их к выгоде для себя. Но сейчас он Мотме не союзник. Вопрос, понимает ли это Мотма.
— Тоже не дура.
— Дура, — император улыбнулся. — Все, кто вырос при Республике-Империи — все дураки. Человекоцентризм процветал как там, так и здесь. Я его лишь узаконил и обозначил. В Республике алиенов воспринимали точно так же. Как цивилизованный — но всё-таки зоопарк.
— Какой у нас умный император.
— А ты не ёрничай, — ответил Палпатин. — Я всего лишь не отношусь ни к какой расе вообще. Для меня люди — те же алиены. Если они не одарённые. И своим для меня будет одарённый мон-каламари или забрак. Другой ракурс. Для тебя, между прочим, тоже.
— Спасибо, что напомнили.
— А вдруг забыл?.. Ладно. Итак, Мотма и компания.
— «Дом-два», обозначим условно.
— Хорошо. Это направление назовём «Дом-два». Мотма, Борск, Бейл, их контакты и связи. В плане информации мы сидим и ждём информации. Задействуем наших хороших контактёров, чтобы не отвлекаться самим. Информационный поток — не такая сложная вещь, как… — император поморщился.
— Ну да, — кивнул Вейдер. — А в плане действий мы делаем вид, что ждём «Дом» около Корусканта и очень расстраиваемся, что он так и не прилетел.
— Не просто расстраиваемся. Мы в ярости. Ты в ярости. Мы начинаем искать проклятых повстанцев, которые нас обманули и захватили наших шпионов, у которых они могут вытащить из головы информацию…
— Ну нет!
— Что — нет? — глаза Палпатина смеялись.
— Мне надоело летать по галактике и изображать ужас, летящий на крыльях ночи! Я и так уже всех напугал.
— Таков твой имидж, друг мой.
— Убью.
— Кого?
— Кто мне этот имидж придумал.
— Я его придумал.
— Вот вас и убью, — Вейдер засмеялся. — Ну и Оби-Вана, который был автором идеи данного дизайна…
Они снова переглянулись.
— Нда, — сказал император. — Погоди, с Оби-Ваном чуть позже. Доведём до конца одну линию. Итак. Перепоручаем информационную линию молодым ситхам. Будут работать посменно. В нужный момент подключимся мы. Линия действий относительно «Дома-два», по моей мысли, такова: ты в полной боевой готовности, вместе со службой безопасности, ждёшь выход корабля из гиперпространства. Корабль не выходит…
— Лорд Вейдер делает вид, что он совершенно спокоен, — хмыкнул Вейдер, — от чего всем тут же становится очень не по себе.