Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Чисто женское умение, между прочим. Мужчина ищет своей Силы, женщина — чужой.
По крайней мере, легко её воспринимает.
Тоже не аксиома и не закон. Император часто говорил, что женщина порой замкнута только на себе и никогда не услышит другого. И так называемые попытки спасти любимого человека — всего лишь попытки подстричь его под свой уровень. Изменить под свой мир.
Психология.
Им читалось очень много психологии. Профессиональной.
Но в этом случае всё было просто. По определённым параметрам своей одарённости она великолепно держала любую связь. Очень хорошо
А сейчас — ей вообще отдали конец готовой нити. Погрузили в готовый поток. Открыли канал. Только слушай.
Она слушала.
Она слышала и то, что её мастера вернулись в гиперпространство. Но связь себе не вернули.
Личный мастер. Это так шутили. Она не отвечала на шутки. Она принимала словосочетание всерьёз. И не собиралась этим ни с кем делиться.
Не всё и не все знали друг о друге. Со стороны они казались сплоченной единой группой. Эдаким добровольным интернатом. Большой радостной компанией, в которой нет ни у кого друг от друга секретов. Одарённые.
И что? Исток её дара лёгкого убийства был только при ней. И при двух её мастерах.
Всё случилось очень просто. Из-за лайнера, который выбрали для неё для перелёта на Корускант. При сообщении в Центр Империи оттуда оплатили перелёт для неё и для её сопровождающего по высшему разряду. Это был один из лучших трансгалактических кораблей. Это и оказалось причиной.
На третий день перелёта их вытащил из гиперпространства тральщик команды, пиратствующей в этом секторе. Таких в первые годы Империи было немало. Их корабль почти не мог сопротивляться. К нему быстро прицепили притягивающий луч. Сам он был атакован множеством мелких кораблей. Взяли на абордаж, одним словом.
Эти существа грабили богатые корабли. Но при Империи, которая реагировала на такие вещи достаточно быстро, лучше было не оставлять свидетелей. Поэтому в корабль входила бригада зачистки и аккуратно уничтожала пассажиров и команду. Потом брали всё ценное, тела уничтожали, корабль забирали с собой и переделывали под другой. В рабство продавать пассажиров было накладно. При Империи рабство оказалось вне закона. Интересный был закон: на всём пространстве галактики. Император одним махом объявил все миры, которые ещё не входили в империю, подлежащими этому закону. Под этим предлогом многим секторам бывал объявлен ультиматум, а затем они завоёвывались. И Тёмного лорда во главе имперского флота встречали как освободителя.
Удивительно много людей оказывалось в рабстве в не-людских секторах. Ксенофобия обычно после таких рейдов во флоте безмерно возрастала. А с освобождённых Империей планет почти всё мужское молодое население уходило в имперскую армию.
Она сглотнула и усмехнулась. Принцесса спит сто лет, сто лет, а храбреца всё нет и нет — и если рыцарь не найдётся, принцесса так и не проснётся…
Пусть рыцарь.
Тогда, на корабле, пассажиров пыталась защитить команда. Недолго. Их быстро убили. А дядя Эван заперся с ней в каюте, и когда выплавили дверь, встретил огонь огнём.
Слишком много смертей пришлось на один концентрированный промежуток. Она знала, что это смерть. Она чувствовала её. Они и под кровать забилась дома, потому что ощутила этот запах.
А сейчас запахом был полон весь мир.
Дядя Эван не пережил и трёх секунд. Она стояла за перегородкой, за которую тот её засунул. Те, кто вошли в каюту, не успели сделать и трёх шагов.
Слишком много смертей за один концентрированный промежуток. Расцвёл цветок. Крик. Волна. Абсолютно чёрная. Она развернула лепестки за считанные доли секунды.
Те, кто вошёл в каюту, не прожили и мгновения. Те, кто был подальше, умерли почти тотчас. Нападавшие, недобитые пассажиры. Те, кто был на пиратских кораблях, возможно, успели что-то понять.
Но через три секунды это было уже не важно. Она припоминает, что осознавала всё. Волна для неё была так же материальна, как и тело дяди Эвана, которое вот уже три секунды было только телом. Она хотела убивать. Не из самозащиты. Не из страха. Не из ненависти. Но вкус смерти разбудил в ней её собственный вкус. Ответом на ответ. Смертью на смерть. Даром на дар. Они пришли, чтобы убить. Она вернула им то, что они принесли с собою.
Потом она долго сидела на полу и качала голову дяди Эвана на руках. Есть ей захотелось очень не скоро. В каюте не было еды. Она выбралась в коридор и, переступая через тела, отправилась туда, где обычно кормили. В столовую. Она шла туда долго. И на привычном месте там не оказалось еды. Но потом она нашла её в помещении, смежном со столовой. Там тоже были мёртвые тела. Они были везде. Она нашла еду, взяла запас побольше и вернулась к дяде Эвану.
Так прошло три дня. Множество мёртвых кораблей висело в чёрном пространстве. В них лежало множество мёртвых тел. Она ничего не убирала. Даже тех, которые убили дядю Эвана. Даже если бы и могла. Они были для неё не более чем предметы. Раз в день она выходила на добычу. Система жизнеобеспечения в корабле функционировала прекрасно. Кислород, свет, еда. Она могла жить так долго.
На третий день из гиперпространства выпрыгнул флот. Имперские «виктории» ровным строем. Она не видела их. Но почувствовала жизнь, которая появилась рядом. Потом сознания её кто-то коснулся. Беззвучными словами прозвучал голос. Он сразу успокоил её. Это был свой.
Затем к их лайнеру подлетело несколько челноков. И на борт ступил лорд Вейдер во главе нескольких подразделений. Он появился в её каюте вместе со штурмовиками. Много людей в белых доспехах, которые носил раньше дядя Эван. Это успокоило её совершено. Она спокойно дала себя увести. Только кивнула на дядю.
— Да, конечно, — ответил лорд Вейдер, — мы заберём его.
Он увёз её на «викторию», в то время как штурмовики и дроиды очищали корабли от тел. Всё было просто. Всплеск её цветка почувствовали и лорд Вейдер, и император. И не постеснялись направить флот.
В своей каюте он расспросил её обо всём. Не подлаживался под примитивную речь, как очень любят взрослые. Просто задавал вопросы. Иногда своим беззвучным голосом. Голос этот ей нравился. Она отвечала. После её рассказа он на минуту задумался. А потом рассказал ей про свою мать. Про то, как она умерла у него на руках после недель пыток на дыбе. И как он вышел из шатра и вырезал всех до одного.