Дары Крови
Шрифт:
Я стоял лицом к лицу с убийцей. Рука не подвела, даже вслепую я ударил точно туда, куда хотел — в горло. Меч пробил ему шею насквозь, но он ещё жил, ещё сопротивлялся, вцепился руками в лезвие, пытаясь удержать его и не дать мне его провернуть.
Сквозь меня промчалась тень, на миг обняв тьмой, влетела в реольца и ненависть в его глазах угасла — Ирал, освободившись от меча, влился в реольца, добавляя свою силу к остальным теням, и это стало последней каплей.
Я торопливо дёрнул меч на себя, тут же швырнул его
Вовремя — полог буквально оторвали, и в шатёр ворвалась фигура реольского солдата.
Я стегнул его, одним ударом срезая и его вскинутый в защите меч и голову. Ударил фонтан крови, тело начало заваливаться назад, не давая войти остальным солдатам, а я ударил ещё раз, но уже по мертвецу у своих ног, отрубая голову уже ему и пряча рану от меча. Теперь в этом ужасающем разрезе никто не поймёт, что стало причиной смерти.
— Тревога! В лагере враг! — вопили за спиной убитого.
Не было здесь идара старшей крови, убийцей был идар младшей, не мечом, а техникой снесли голову реольцу в этом шатре.
Сломал печать, стиснув кулак, тут же выкинул пальцы в печати бесплотности, вздрогнул, когда Молак снова закричал:
— Господин, знак сломанного меча! Шёлк, шёлк!
Сквозь зубы помянув Безымянного и Вира, правой рукой достал этот проклятый шёлк, больше похожий на платок с гербом, уронил его под ноги, на тело мертвеца и, наконец, сделал первый шаг в бесплотность.
Вовремя — в шатёр ворвались сразу с трёх сторон, распоров стены, но я уже был невидим и неощутим, прошёл сквозь кровать, оказываясь снаружи и оставляя позади убитого, стражу и переполох.
— Господин мёртв! Вот чужая кровь!
Что? Я замер и обернулся. На утоптанном песке реольского лагеря отчётливо виднелась цепочка капель моей крови. Пока я вглядывался в неё, кровь залила и левый глаз, не давая нормально видеть.
Я прикусил губу, отвернулся и ускорил шаг. Насчёт того, что переполох остался позади, я поспешил — весь лагерь, который до этого казался полупустым, сейчас напоминал разворошённое гнездо ос — везде бегали солдаты, идары, какие-то полуодетые реольцы, которых невозможно было разделить на простолюдинов и идаров.
А кровь продолжала литься из моих ран, выдавая меня. Бесплотный-то я бесплотный, только проклятая кровь обретала плоть, капая мне под ноги.
Я нырнул в один шатёр, в другой, но только третий оказался пуст, позволив мне остановиться. Я сжал пальцы в кулак, забирая жар души из техники, рукавом, наконец, вытер кровь, что лилась по лицу, проморгался и быстро оглядел себя.
Эти сияющие синим капли реольца прошлись по мне не слабее, чем Стена клинков — ханбок в лохмотья, тело и руки посекло. Раны не очень глубоки, но пострадала и голова, и лицо, а оттуда всегда льёт так, словно жилу перехватило.
— Ищите кровь! Убийца в лагере! Глядите по сторонам! Он ранен и не мог далеко уйти! Идите по кровавому следу!
Я тут же торопливо толкнул жар души от сердца, направляя в новую технику. Выгнул ладони к себе, направляя лечение на себя.
Зерраум сортам зиарот.
Поток излечения. Я удерживал его десять ударов сердца, с каждым ударом вливая всё новую и новую порцию жара души, а затем сквозь полог прошёл Ариос и глухо сообщил:
— Господин, они здесь.
И снова я сломал печати, торопливо меняя их.
Трижды мне пришлось выискивать место для лечения, уходя от преследователей в последний момент, но я всё никак не мог избавиться от выдающей меня дорожки капель.
Если в первый раз я решил, что не успел долечить раны, закрывая кровь, а во второй раз думал, что это остатки крови, которая промочила ханбок и капала с него, то на третий раз, когда кровь вновь залила глаз, до меня, наконец, дошло.
Я поднял руку, ощупывая лоб. Своей налобной повязки не нашёл, зато нашёл здоровенное рассечение, прикосновение к которому ожгло болью и окрасило пальцы свежей кровью.
— Смыкайте, смыкайте оцепление! Не дайте ему ускользнуть!
Моя техника слишком слаба, чтобы суметь окончательно закрыть эти раны за такое короткое время.
— Господин! Время! Уходите!
Я скрипнул зубами и ударил плетью с правой руки прямо сквозь ткань шатра, на звук шагов. Тут же сломал печать, сжав правую руку в кулак, и создал печать «вестет сортам порртаг» левой, одновременно делая первый Шаг сквозь тень.
Из шатра, над убитым реольцеем, по его крови, сквозь строй солдат, ощетинившихся копьями.
Простое дело? Убить кого-то, будучи невидимым до последнего мига, да? Мало того что реольский убийца как-то понял, что в шатре не один, сумел точно понять, где я стою и подготовить очень неслабую технику, так теперь я ещё на весь лагерь реольцев показал, что я не просто удачливый убийца, что сумел пробраться сквозь их посты, а очень необычный убийца, который исчезает у них под носом и проходит сквозь сплошное оцепление, оставляя после себя дорожку крови, но целые стены шатров.
— Внутри опять пусто! Кровь! Ищите кровь за своими спинами!
Умные ублюдки. Я сначала ускорил шаг, а затем и вовсе побежал, стиснув зубы и преодолевая боль от ран. Если лечение бесполезно, то мне остаётся полагаться лишь на скорость.
Первый раз я остановился сразу за пределами лагеря, под защитой деревьев и там снова вложился в лечение. Удерживал поток техники до тех пор, пока рассечённое предплечье снова не перестало сочиться кровью.
Второй раз остановился возле Креода.
Тот вздрогнул, когда я внезапно вышел из тени. Наверняка для него это выглядело, словно я возник из ниоткуда.