Дарю, что помню
Шрифт:
22 февраля. Скоро домой. Соскучился! Что там на родине деется? Кто кого скушает? Кошмар! Я воевал за рай. А вот теперь друг дружку «кушают». Вспомнил диалог с 80-летней тетей Олей из Леселидзе (Абхазия), у которой купил несколько бутылок чачи (самогон из винограда) для компании артистов, снимавшихся в 1961 году в кинофильме «Яблоко раздора» в поселке Псоу.
– Вы не боитесь продавать самогон? У нас преследуют за это. Судят!
– Нэ боюсь… Мы друг дружкэ помогаем, а вы, русские, – самоеды. Ви друг дружку кушаете…
Неужели снова
Хочется домой, в топь, но домой. Как пчела – пусть в самый плохой, но свой улей… Удивительно примитивное создание человек…
Весь Иерусалим на холмах. Все здания облицованы белым камнем. Все деревья – посадки! И всюду камни, камни… А дороги! Стыд и срам за наши. Автодороги в еще не построенной стране, среди гор, над обрывами и под скалами – для России лишь мечта.
По одежде можно распознать представителей разных религиозных течений. Разные пальто и шляпы, пейсы, стрижки…
Три основные веры – иудейская, православная, мусульманская (и еще несколько) – соревнуются в том, кто добрее, кто щедрее помогает людям, кто активнее участвует в строительстве жилья и храмов, в восстановлении старины, прокладке дорог.
Белый камень надоедает, но разнообразие планировки, архитектурных решений разных частей гористого города спасает: ибо разное в похожем уже есть богатство! Очевидно, очень сложно управлять Израилем: население многонациональное, разноверующее, часто враждующее, вплоть до выстрелов и крови.
Старый город – чудо из чудес. Описать его мне не под силу. Его надо видеть! «Коктейль» всего и вся: лиц, тканей, золота, мусора, жемчуга, крестов, вина, рыб, лекарств, сладостей, живописи, ковров, велосипедов, полицейских, туристов, меди, часов, зажигалок, папирос, детей, стариков, молитв, пива, кофе, авто, мото…
24 февраля. Поездка к Мертвому морю. «Мертвое» потому, что в нем 30 процентов соли. Посетили «кибуцы». А ля наши колхоз, артель или кооператив. Поваром в столовую, как правило, нанимается араб. Остальная обслуга – хочешь не хочешь – каждый отрабатывает в столовой две недели в году. Общее собрание выбирает на два года начальника – наблюдателя-организатора – с огромным количеством обязанностей и прав, но при отсутствии каких бы то ни было льгот. Это заставляет «начальника» с нетерпением ждать окончания срока руководства, а не стремиться его продлить, как это делает «наш начальник», как правило, отрывающий себе от общественного пирога кусок пожирнее и тем самым разлагающий души, общность людей, их желание трудиться.
Бог мой! На камнях при Мертвом море создавать метр за метром Рай! Оазисы изобилия! Божья помощь!
Дом для молодежи: комнаты на двоих-троих. Если на троих, то третий – часто ребенок из «трудной» городской семьи или сирота. Он растет с нормальными детьми, не сбивается с пути праведного и вырастает работящим человеком. У каждой семьи в их комнате – кондиционер, холодильник, цветной телевизор. Есть матери 8–10 детей – своих и приемных. Все обласканы, все родные!
Все равны по доходам. Прибыль делят поровну. Свои гостиницы, пляжи, рестораны – доходы колоссальные! Техника – любая. Зелени много – все посажено, так как сами, без помощи человека, деревья здесь не растут.
Открытой воды глазами не увидишь, вся в трубах. Цитрусовые – круглый год. Завал. Половина урожая пропадает – гниет!
В горах дикие козы, стада бедуинских баранов, коров, лошадей. Масса бедуинских шатров. Жизнь бедуинов загадочна. Им предоставляют возможность жить оседло в цивилизованных условиях – не хотят. Только в своих шалашах, внешний вид которых – серый, бедный, грязноватый. Есть получше, побогаче, есть похуже, а вот внутри – загадка! Бедуины – народ крепкий, здоровый, работящий. Когда нужно, одеваются богато.
По дороге к Мертвому морю в глубоком ущелье стоит знаменитый старый монастырь. (Патриархат греческий.) Он стоит именно там, потому что издревле рядом с ним протекает мощный ключ-ручей. Чуть выше монастыря – как это ни странно на территории Израиля – под греческим флагом, рядом с водой, стоит одна-единственная, смотрящаяся как чудо в пустыне, пальма! Как она одинока и как она радует своей зеленью всех любующихся ею! Я назвал ее «Вдовой». Живут в монастыре семь монахов, семь святых отцов из разных стран.
На берегу Мертвого моря мы увидели арабские пикники с песнями, танцами, шутками, жаровнями, чудной едой и напитками (без вина и водки). И во всех компаниях – добросердечие, родственность, раскованность и свобода, но обязывающая к порядку и порядочности. Это не наша свобода, открывающая «лафу» хулиганству, пальбе, мордобою, сведению счетов, заработкам за счет обмана…
Ничего не стоящая, удобная упаковка посуды, готовых соусов, дешевых салатов, мяса, фруктов, напитков, сладостей, освобождающая женщин от изнурительной стряпни. Человекоуважение! Видно, что работают люди, чтобы жить, а не живут, чтобы работать. Поэтому у них есть желание работать! «Если я больше работаю – я живу лучше». Это их закон!
У нас можно воровать – значит не надо работать! Примером тому была КПСС, ничего не производившая, но жившая лучше всех. Разврат государственного размаха! Последствия? Самое страшное Божье наказание – человеческая разобщенность! А разобщенность – это бессилие каждого и погибель общего!
Летим домой! Хорошенького понемножку! И радостно и грустно… В голове, как на экране, – кинокадры воспоминаний, впечатлений. Самое сильное впечатление – трудолюбие людей, строящих свою страну.
Эпизоды, эпизоды, эпизоды…
Вечером – овации зрителей, а утром те, кому аплодировали, тянут все что можно со «шведских столов». Официанты все видят, снисходительно улыбаются: «Ничего не поделаешь – макаки!»
Эпизоды, эпизоды…
Одной нашей артистке местный житель предложил руку и сердце и, естественно, безбедную жизнь. Она, бедняжка, растерялась, зарделась и с испугу сказала: «Ах, я не могу принять ваше предложение!» – «Но почему? Потому что вы не еврейка? Это не помеха». – «Нет, нет, потому что я член КПСС!»