Дарю вам память (С иллюстрациями)
Шрифт:
До конца охоты было еще далеко, и Лик подумал, что можно будет сейчас спокойно посидеть, посмотреть, как будет приходить в себя Ун Топи. В восьмом секторе раньше жил, гаденыш. А теперь вот лежит и стонет.
Вдруг послышался пронзительный свисток, потом еще один и еще. Три свистка. Боевая тревога. Прежде чем он сообразил, что делает, Лик уже мчался сквозь кустарник к выходу из загончика. Боевая тревога!
ГЛАВА 5
— Итак,
Бояться бесформенных не нужно. Не раз уж наши корабли приземлялись па Оххре, чтобы сорвать их коварные планы нападения на Онир, и ни разу не было случая, чтобы оххр причинил кому-нибудь из охотников вред. Самая большая подлость, на которую они способны, — это выключить поле. Ты уже нашел бесформенного, вот он, мерзавец, притаился. И только подгоняешь платформу, чтобы погрузить его, как он, негодяй, раз — и выключил свое ноле. Покончил, значит, с собой. А мертвый оххр цены не представляет…
«Как-то странно получается, — подумал Лик. — Собирались напасть на нас, а сами даже сопротивляться не могут». В этом было какое-то противоречие, но отупевший мозг Лика даже не попытался разобраться в нем, он давно уже отвык от решения самых простых задач. Ладно, чего там. Вот поймает он парочку-тройку этих слизняков, получит серебряный знак третьего сектора, а там, там уже… Что ждало его там, в серебряном блеске третьего сектора, представить себе он не мог. Все, что выходило за пределы конкретной сегодняшней задачи, казалось ему скрытым в тумане. Чем дальше пытаешься заглянуть мысленным взором, тем гуще туман. И мозг, онемевший от повседневной изматывающей муштры, страха и побоев, не умел даже вообразить этот мысленный ландшафт, задернутый туманным занавесом.
«Вот поймаю парочку-тройку бесформенных… — повторил он про себя. — Противные они только очень». Он вздрогнул от отвращения. Бесформенные слизняки… А еще хотели напасть на Онир… Ничего, они им покажут, как вынашивать в своих бесформенных тушах коварные планы! Это ж надо — быть бесформенным! Как же так? «Вот, например, я, Лик Карк, имею форму: четыре ноги, одно туловище, две руки, одну длинную шею и голову с четырьмя глазами. Даже только что родившемуся асу понятно, что это единственная разумная форма для мыслящего существа. А тут — камни…» Лик почувствовал, как его кожа покрылась мурашками от гадливости. Он вспомнил, что испытывал похожее чувство, когда смотрел на старуху. Ту, что приютила его, когда он разбил экран. Но та гадливость, что он испытывал, думая об оххрах, была в тысячу раз гуще, плотнее.
— Ну ладно, охотники, последний инструктаж закончен, пора впадать в спячку. В отсеке, в котором вы находитесь, сейчас начнет понижаться температура. Не бойтесь, это не так страшно, да и вы мало что успеете почувствовать. Оживете зато уже прямо на Оххре.
Старший охотник вышел из отсека и плотно закрыл за собой дверь. Металлическое колесо на ней повернулось, и послышался громкий щелчок, от которого Лик вздрогнул. Справа от него сидел Ун Тони. Все четыре глаза его были закрыты. Трусит, подумал Лик, точно трусит. Делает вид, что спит, а сам трясется. Но клюву видно, что трясется. Умником себя считает, а дрожит, как листья на кустах пори.
Лик поежился. Холод начал проникать внутрь тела, будто пропитывал его. Старший сказал, что это недолго. Старший все знает, никогда не обманывал. Строгий, это верно, но не обманывал никогда.
Холод просачивался все глубже и глубже. Сначала он кусал, сверлил, кромсал, потом начинал давить, пока постепенно Лик не перестал ощущать свое тело. Не было у него теперь тела, была тяжесть, которая медленно и неуклонно сжимала его, а его сознание плыло над ледяным прессом и молило лишь о том, чтобы забыться и не содрогаться больше от ужаса. Он звал забытье, стремился к нему. И оно пришло. Оно было милосердно, потому что, отдаваясь ему, Лик вырвался наконец из ледяных страшных тисков.
Пришел Лик в себя от голоса старшего охотника.
— Быстрее, — кричал он, — Быстрее шевелитесь, не дрыхните, как бесформенные! Надеть шлемы, взять оружие, полеметры. Ну-ка, шевелитесь, охотнички, оххры ждут вас с нетерпением. Идите парами, по номерам. Следите за показаниями манометров, что у вас на руках. Помните, недоумки, что вы можете дышать на Оххре только в шлемах и что, когда стрелка манометра на ваших руках показывает на цифру «один», запаса дыхательной смеси осталось на один час. Не успеете за этот час к кораблю, сами станете бесформенной падалью. Шевелитесь, шевелитесь, бездельнички!
Машинальными движениями, как на тренировке, Лик натянул на голову шлем, проверил давление в баллоне, перекинул через плечо слинку. И почему это он должен идти в паре с этим умником Уном Тони? Прямо как напасть какая-то этот Тони. С того самого момента, как оказались их кровати рядом, все время был Ун с ним. Прицепился, как голодный онослик.
Лик включил связь, и голос старшего охотника, заглушенный толстым шлемом, снова загремел с прежней силой:
— Вперед! И не бойтесь этой падали. Не было еще случая, чтобы бесформенные вздумали сопротивляться. Выключить поле — это сколько угодно. А сопротивляться — этого у них и в помине нет, у недоумков. Вперед!
— Пошли, — толкнул его рукой Ун Тони, и они вышли из корабля по крутому и узкому трапу.
В первую секунду Лик испугался. Ему казалось, что он попал в огромную печь: со всех сторон на него изливались потоки света. Даже сквозь фильтры шлема небо сверкало нестерпимо ярким оранжевым пламенем, а маленькие голубые солнца плыли над головой с головокружительной быстротой, и густые маленькие тени зловеще шевелились у ног. Они все еще стояли у трапа.
— Вперед, я сказал, трусы поганые! Или я вас оставлю тут навсегда! — загудел в шлеме голос старшего, и Лик испуганно бросился в сторону от корабля.