Дата собственной смерти
Шрифт:
– Все в порядке, – облегченно сказал полковник. И ласково обратился к Маргарите: – А ну, милая! Давай, просыпайся! Открывай глазки!
Со двора послышались шум мотора, тихий скрип ворот.
– Кто это? – машинально спросил полковник.
Наташа подскочила к окну, выглянула и сообщила:
– Нотариус уезжает.
– А где Денис с Майей? – поинтересовался Ходасевич.
Наташа дернула плечом:
– Не знаю.
– Они в своей комнате закрылись, – с готовностью встряла Вика.
– Вот как? – протянул Ходасевич.
Вообще-то, он не сомневался:
– Может, Ритку на диван переложить? – неуверенно произнесла Наташа. – А то холодно, на полу-то… Давайте перетащим! Подождем немного, пока она в себя придет, а потом поедем отсюда, все вместе, ладно?
– Хочу домой… – тихо простонала Маргарита.
– Мы поедем домой! – склонилась к сестре Наташа. – Поедем, Риточка! – И обратилась к полковнику: – Жаль, конечно, что мы без колес… Может, попросить Дениса, чтобы отвез нас? Или до электрички дойдем? – она с надеждой вглядывалась в его глаза.
Но полковник уже принял другое решение:
– Нет, Наташа. Риту сейчас никуда тащить нельзя. Придется ее здесь оставить. И самим с ней оставаться.
– Фу, – скривилась Наталья.
– Ничего, мы никому не помешаем, – безапелляционно изрек Ходасевич. – Комнат в доме много.
С ночлегом проблем не возникло. Что приятно, даже с Тамарой общаться не пришлось – все уладили через домработницу. Валерий Петрович откомандировал Вику в спальню, где в гордом молчании замкнулась мачеха. Просил передать, что уже поздно, Маргарите – плохо, а машин ни у кого из них троих нет, и не позволит ли Тамара Кирилловна?.. Домработница вернулась быстро, сообщила:
– Тамара Кирилловна не возражает. Я провожу вас в комнаты.
Наташа и Валерий Петрович помогли Маргарите подняться:
– Вставай, Риточка, мы тебя в спальню отведем…
Маргарита с видимым усилием открыла глаза и простонала:
– Здесь? Не хочу!
Валерий Петрович приготовился уговаривать ее, но его опередила Наталья – она строго сказала:
– А не хочешь – тогда пошли на электричку. До станции – всего три километра. Может быть, и успеем на последнюю.
Маргарита попробовала встать – но голова у нее, похоже, еще кружилась. Она снова присела на ковер и жалобно, словно капризный ребенок, пробормотала:
– Что-то мне совсем плохо… Но я все равно не хочу оставаться! Сейчас, подождите! Я чуть-чуть оклемаюсь – и пойдем!
Но Наташа была неумолима:
– Пока оклемаешься – электрички точно перестанут ходить. Нет, Ритка, не капризничай, мы остаемся.
– Здесь Тамара… – Ритино лицо перекосила гримаса.
– Тамара у себя в спальне, ты ее и не увидишь, – успокоила Наташа. – А завтра встанем пораньше и сразу уедем.
Рита всхлипнула. «Совсем как моя Танюшка – когда в детстве коленку разбивала, – подумал Валерий Петрович. – Да, эта Маргарита, хоть и двое детей у нее, а сама выглядит, как ребенок…»
Наташа, похоже, думала так же – она опять обратилась к Рите строгим тоном старшей сестры:
– Все, Маргаритка, дискуссия закончена. Быстро встала и потопали в спальню.
«Сейчас взбрыкнет», – предположил полковник. Но Рита, к его удивлению, спорить больше не стала. Валерий Петрович и Наташа помогли ей дойти до комнаты на втором этаже, а там уже ждала Вика:
– Сюда! Постель я застелила…
– Спасибо, Валерий Петрович, – поблагодарила полковника Наташа.
Ходасевич с облегчением передал свой пост по правую руку от Маргариты домработнице. Девушки повели Риту в одну из спален, а полковник снова спустился на первый этаж, в столовую. Решил отдышаться и перекурить. Спать все равно не хотелось: слишком перенервничал.
«Нет хуже улаживать чужие семейные дела», – обреченно подумал Валерий Петрович.
Наташа подкралась неслышно. Или походка у девушки такая легкая, или он задремал? Полковник заметил ее, только когда старшая из сестер опустилась в кресло напротив.
– Ритка уснула, – сообщила Наташа. И предложила: – Давайте чаю выпьем?
– Давайте, – с удовольствием согласился Ходасевич. – А где здесь кухня? Или надо Вику позвать?
– Вика у мачехи, – поморщилась Наталья и передразнила: – «Викто-ория! Опусти мне жалюзи!» Так что обойдемся без Вики. Сейчас сама все организую. – И предупредила: – Только по-простецки, без изысков.
– Ничего. Не баре, – в тон ей ответил Ходасевич.
Наташа улыбнулась и бесшумно выскользнула из столовой. Вернулась быстро, вся нагруженная – притащила и электрический чайник, и пару стаканов, и чайные пакетики. Сообщила:
– В кухне полно разных чаев: и зеленый, и с бергамотом, и каркадэ. Но их все заваривать надо. А в пакетиках – только грузинский, его Вика, наверно, пьет. Сойдет?
– Сойдет, – кивнул полковник.
Примитивный грузинский чаек в граненых стаканах (откуда Наташа их только выкопала?) будет приятным контрастом элитным интерьерам особняка, изысканным кушаньям и служанке, мчащейся по первому зову…
– Мы вам, наверно, совсем идиотами кажемся, – предположила Наташа, после того как заварила чай и уселась в соседнее кресло.
– Кто это – «вы»? – уточнил Ходасевич.
– Ну, мы все. Конышевы. – Наташа опустила голову. – Думаете, наверно: вот семейка!
– Что вы, Наташа, – тактично ответил полковник.
Положа руку на сердце он до сих пор злился: из-за странного поведения Дениса, из-за обморока Маргариты, из-за того, что придется коротать ночь в особняке – сколь же комфортном, столь и чужом.
– Да ладно, не притворяйтесь. Я ведь вижу, – вздохнула Наташа. И виновато сказала: – Вы только не сердитесь на Ритку!
– Я не сержусь, – быстро ответил Ходасевич.
Она взглянула на него с укором:
– Конечно, сердитесь. Впрочем, я тоже на нее злюсь – зачем было позориться? Хотя я понимаю: ей обидно, что отец так поступил.
– Он вам совсем ничего не оставил? – поинтересовался Валерий Петрович.
– Если б просто не оставил… – Наталья поморщилась. И в подробностях пересказала полковнику отцовское завещание, а особо яркие кусочки процитировала на память.