Дату смерти изменить нельзя
Шрифт:
– Ким Чен Ир – не пугало.
– Чтобы доказать это, ему позарез необходимо произвести хотя бы небольшой ядерный взрыв.
– Вот, значит, зачем ему понадобились атомные бомбы, – протянул Бондарь.
– Ну, пока что это лишь мои, наши предположения, – напомнил Роднин. – Они требуют либо подтверждения, либо опровержения. Хороши же мы будем, если поднимем шум на весь мир, а в итоге окажется, что автор письма – пациент психиатрической клиники.
– Нельзя исключать также вероятность банального розыгрыша.
– Разумеется. Короче говоря, игнорировать письмо нельзя, но и выставить себя в дурацком
– Если они существуют, – вставил Бондарь.
– Американцы спят и видят, как пригвоздить нас к позорному столбу, – продолжил мысль Роднин. – Стоит им проведать, что бомбы попали в Северную Корею из России, как нас тут же обвинят в пособничестве международному терроризму. Одних только туманных слухов об этой истории хватит, чтобы потом отмываться до скончания века. Вот почему мы решили не проводить полномасштабное расследование. Сначала нужно хорошенько прощупать почву. И это сделаешь ты, Женя.
– Какое-то дурацкое задание, – посетовал Бондарь. Поскольку начальник отдела обратился к нему по имени, он мог позволить себе быть предельно откровенным. – Я чувствую себя героем дешевого шпионского романа в духе Джеймса Бонда. – Ядерная угроза, письмо, тайная встреча с его отправителем. Почему он выбрал корейский ресторан?
– Сие неведомо, – развел руками Роднин. – Могу предположить, что корейский ресторан выбран не случайно. Во-первых, такой приметный посетитель, как ты, сразу бросится в глаза присутствующим. Так проще установить за тобой слежку.
– А во-вторых?
– А во-вторых, если информатор обладает азиатской наружностью, то попробуй вычисли его в корейском ресторане.
– Логично, – согласился Бондарь, возвращая полковнику письмо.
Роднин аккуратно вставил бумажную страницу на место, закрыл папку и передал ее через стол со словами:
– Ознакомишься и вернешь. Вылет во Владивосток завтра. Оружия не брать, с коллегами из областного управления без согласования со мной в контакт не вступать. Командировочные и билеты получишь у Алтынниковой, я распорядился. Вопросы есть?
– Последний, – сказал Бондарь.
– Выкладывай.
– Насколько я понимаю, меня опознают в ресторане по заказу. Корейский сыр с танхончским йогуртом, хм. – Бондарь криво улыбнулся. – Я обязан пробовать это сомнительное блюдо, или позволите воздержаться? По правде говоря, азиатская кухня мне не внушает доверия. Зальют йогуртом всяких там букашечек-таракашечек, а я расхлебывай?
– На этот счет можешь не беспокоиться, – улыбнулся в ответ Роднин. – Ни сыра, ни йогурта тебе не подадут.
– Откуда вы знаете?
– Корейцы не употребляют в пищу кисло-молочные продукты. Корейского сыра не существует в природе. – Улыбка Роднина просветлела еще сильнее за счет обнажившихся золотых коронок на боковых зубах. – Если тебя и накормят во время беседы, то всего лишь пловом из собачатины или ухой из рыбьей чешуи. Потом поделишься впечатлениями, капитан. Давно хочу понять, почему это все помешались на корейских и японских ресторанах? Чем их там кормят, что они туда толпами валят?
– Ну спасибо, товарищ полковник, – помрачнел Бондарь, – спасибо.
– На здоровье, капитан, – ответил Роднин, не сморгнув глазом. – И не забудь про наш уговор насчет алкоголя и никотина.
– Эх, если бы я знал, в чем будет заключаться мое задание!
– Теперь вы знаете, товарищ капитан, – очень сухо и официально произнес Роднин, давая понять, что аудиенция окончена. – Приступайте к выполнению.
Бондарь молча поднялся, пересек кабинет, держа тощую папку в руке, и вышел, прикрыв за собой дверь так аккуратно, словно она была стеклянной. Только его выдержка уберегла дверь от неминуемых повреждений. Поистине героическая выдержка.
Глава 5
К чему приводит несоблюдение техники безопасности на производстве
Сегодня он был не Шестым, не Седьмым и не Восьмым, и это ему нравилось. Обидно, когда вместо имени, данного родителями, тебе присваивают порядковый номер. Вдвойне обидно, если ты не какой-то там ноль без палочки, а человек во всех отношениях достойный и уважаемый.
С такими мыслями Пак Киль Хун, глава Приморской Ассоциации Строителей КНДР вел свою новехонькую «Тойоту» по проспекту Острякова, двигаясь в направлении Куперовой пади. Он гордился своим именем, представлявшим собой сочетание двух иероглифов. Два иероглифа из семидесяти тысяч – разве такой подход не есть высшее проявление уважения к человеческой индивидуальности? Киль Хун – это вам не Ваня, не Петя или Вася. Неважно, что корейцы позаимствовали иероглифы у древних китайцев, главное, что они постигли значение каждой из причудливых закорючек. Их имена красивы, поэтичны и загадочны, как коаны дзен.
– На голой ветке ворон сидит одиноко, – с чувством произнес Пак Киль Хун. – Весне не рад.
Найденный образ показался ему удачным. Прибавившая ход «Тойота» нырнула под газопровод и вывернула на Хабаровскую улицу, огибающую Корейскую сопку. Мысль о том, что неподалеку находится штаб-квартира ОРКИ была неприятна, но теперь диктаторским замашкам Председателя осталось существовать недолго. Скоро в принадлежащем Пак Киль Хуну ресторане появится чекист из Москвы, и тогда с Обществом будет покончено. Довольно этих ужасных заседаний со смертельными исходами, довольно опасных поручений, довольно поборов и бессонных ночей. Один раз рискнуть – и обрести свободу. Пак Киль Хун не мальчик, у него не так много времени осталось, чтобы посвящать его кому-то другому, кроме себя и членов своей семьи.
– Звездной ночью, – пробормотал он, – жизнь мне пригрезилась. Проснулся уже седым…
Переключив передачу, Пак Киль Хун торжествующе усмехнулся. Да он настоящий поэт! И он отважный человек, коли осмелился известить ФСБ о готовящемся преступлении. Не зря его род восходит к одной из десяти царских династий Пак. Мысль о том, что то же самое могут сказать миллионы других обладателей этой фамилии, Пак Киль Хуна не смущала. Он чувствовал себя настоящим героем.
В открытое окно врывались дурманящие запахи первой зелени. Мимо проплывали важные двенадцатиэтажки, выросшие на месте прежних лачуг из фанеры, жести, старых досок и картона. Корейская слободка совершенно преобразилась за последние сорок лет. Не Сеул и не Гонконг, но и не прежняя дыра, которую во Владивостоке презрительно называли «свиным хлевом». Все течет, все изменяется. Отрадно, когда в лучшую сторону.