Давай не отпускать друг друга
Шрифт:
А потом ты так же, не особо задумываясь, втянулась в отношения с другим человеком. Вот, снова эти отношения! Ну пусть будут отношения. Как-то же надо это назвать. То, что между ней и Игорем было.
Было.
Рита попыталась всхлипнуть и тут же себе запретила развозить сопли. Хватит. Два дня слезы по поводу и без. Достаточно.
Так что там про «было» и «отношения»…
Просто… просто… просто с ним с самого начала было легко. У них похожие семьи, из одного социального слоя, они сами ведут примерно похожий образ жизни,
Как будто… как будто его специально для тебя сделали, да? Абсолютно идеально тебе подходящего. Умного, немножко ироничного, аккуратного в быту, воспитанного. Без дурацкого смеха, чавканья, храпа, тупых анекдотов. Спокойный, выдержанный, не повышающий голоса, не говорящий грубых слов. Очень умелый в постели. А еще — внешне как будто специально под Риту с ее ростом сделанный. Чтобы рядом с ним она чувствовала себя хрупкой.
Одним словом, идеальный.
Идеальный фасад.
Ты вообще не знаешь человека, который скрывался за этим фасадом. Он был для тебя удобным, комфортным, идеальным. А потом просто закрыл перед твоим носом дверь.
Почему?!
Машина остановилась.
Оказывается, она успела приехать домой. На полном автопилоте. Хорошо, что к себе домой. А не как вчера. Рита все же шмыгнула носом. И поняла, что два дня реветь — не предел.
Несмотря на все выдаваемые себе строгие наказы Рита не могла не думать о произошедшем. Как в детстве, она словно расковыривала болячку, хотя взрослые строго-настрого запретили — чтобы заживала быстрее и инфекцию не занести. Но Риту упорно лезла туда, под повязку. Словно надеялась увидеть там что-то новое. Наконец зарубцевавшуюся перламутрово-розовую кожу, например.
Но там по-прежнему болело. Сильно. Все сильнее и сильнее.
Руки его вспоминала — крупные, красивые, сильные. И умелые. И тихое дыхание сверху на ухо, со спины. И как засыпала, обняв. Или на его плече.
И как стояла перед ним, почти плача. И просила. Умоляла. Униженно умоляла не уходить от нее, не разрушать все.
Никогда Рита никого ни о чем не просила. Это она поняла только сейчас. Как бы ни было худо — никогда ничего не просила. Даже у родителей не просила — ну, может быть, если только в совсем раннем детстве, когда все дети чего-то да клянчат.
«Никогда и ничего не просите. Сами предложат и сами все дадут».
Это только в книжках бывает — что предложат. А в реальной жизни… В реальной жизни это ты униженно умоляешь ставшего тебя очень дорогим человека не оставлять тебя. А он…
Он отворачивается.
И он тоже.
Ты можешь накачать в зале пресс и попу, сделать операцию по коррекции зрения, твои фото могут украшать сайт клуба, где ты работаешь. Но внутри ты все та же швабра Колосова. Не достойная ничего, кроме презрения.
— Игорь Витальевич, волшебник, я же просто как
— Аккуратнее вставайте, пожалуйста. Без резких движений, — волшебник Игорь Витальевич от стола наблюдал, как его пациент спускает ноги с кушетки. — У меня для вас, — Игорь бросил взгляд на карту, — Алексей Владимирович, есть две новости.
— Хорошая и плохая?
— Хорошая и очень хорошая.
— Хорошая — это то, что я жить буду? — хохотнул Мамаев.
— Это очень хорошая, — скупо улыбнулся в ответ Игорь. — А просто хорошая — на то, чтобы образумить вашу поясницу, мне понадобится сеансов пять. Ну, может быть, шесть.
— И правда, отлично! — обрадовался Мамаев. — Я после одного-то раза летать готов. Девочку мою вы гораздо дольше лечили.
— Вашу девочку? — Игорь быстро вносил данные в карту.
— Ну, в смысле, сотрудница моя, — голова Мамаева вынырнула из выреза футболки. — Администратор клуба, Рита Колосова. Не так давно руку у вас лечила. Ну или плечо — я уж детали не знаю. Привет ей от вас передать?
— Ну передайте, — после паузы пожал плечами Игорь. — Хотя, вы же понимаете, столько пациентов. Я, если честно, не помню ее.
— Я понимаю.
Мессенджер пиликнул, едва Игорь сел в машину. Он завел двигатель и полез за телефоном. Сообщение.
— Пожар в нижнем ярусе.
Игорь смотрел некоторое время на эти четыре слова, а потом убрал телефон в карман, отвечать не стал. Ирка Семашко сегодня как никогда некстати. Но писать ей не стал. Просто не знал, что. Если он ей не ответит, у Иры хватит ума сообразить, что приезжать не стоит.
Не хватило.
— Золотов, где тебя черти носят, я замерзла ждать!
Ира встала со скамейки, окурок полетел в урну. Надо было все-таки ответить на сообщение. И написать, чтобы не приезжала, что занят. А теперь…
— У меня настроение пить шампанское! — Ирина ловким движением продемонстрировала из объемистой сумки серебристое горлышко бутылки. — Да не морщи ты так нос, тебе я купила коньяк.
Ну какая же дурацкая ситуация, просто нарочно не придумаешь.
— Секса не будет, — Игорь понял, что лучше сказать сразу прямо — если уж не удосужился вовремя написать.
— У тебя месячные? — попыталась сострить Ира, но осеклась, взглянув ему в лицо. — Так. Один хрен я приехала, замерзла и все равно хочу шампанского. Игореша, ты же меня не выгонишь так сразу?
Игорь вздохнул и шагнул к подъезду. Ирина сунула обратно в сумку шампанское и пошла за ним.
— Так, Золотов! — пока Игорь был в душе, Ира уже накрыла на стол — фрукты, сыр, оливки. — Открывай шампанское и душу.
— Могу обеспечить только первое, — Игорь аккуратно исполнил ее просьбу, наполнил подставленный бокал. Подумал — и все же достал бокал для коньяка. Пятница. И завтра нет приема.