Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека
Шрифт:
«Саша» опустил голову на грудь и закрыл глаза, он боялся разоблачения, между тем вид у него был скучающий.
— Да ладно, пап, что ты так-то? Успокойся. Это называется попробовала развеселить. Не было никакого сына. Не бы-ло! Понимаешь меня? Шутка. Глупая. Я глупая, а сына не было.
После небольшой паузы:
— Не было, не было, не было, не было, — с четырьмя разными интонациями произнес Савелий Никитич и замолк, как бы забаррикадировавшись с четырех сторон.
— Сейчас я отведу тебя в отделение,
«Саша» еще ниже опустил голову, и это движение можно было принять за знак согласия.
— Пошли, пап, пошли.
— Не было и не могло быть, Света, ты же знаешь, — зашептал старик, шаркая подошвами по каменному полу.
— Конечно, конечно.
Никита не стал смотреть ему вслед. Остался сидеть как сидел.
Минут через десять он услышал неприятно знакомый хрипловатый голос.
— Что ты здесь делаешь?
На пороге беседки стояла Светлана.
— Мы же договорились, что ты будешь меня ждать возле тех ворот.
Никита, сидя максимально неподвижно, смотрел на нее, сквозь нее и еще куда-то. Она прислонилась плечом к столбу, поддерживающему крышу беседки, наклонила голову.
— Честно говоря, мне показалось, что ты сбежал.
— Откуда? — с трудом сказал Никита, ибо счел необходимым говорить, хотя предпочел бы еще некоторое время помолчать.
— С тобой трудно разговаривать.
— У тебя старый отец.
— Ничего удивительного, поздно женился.
Никита осторожно, как почти слепой, нащупал свои брови и медленно разгладил их большим пальцем правой руки.
— Тем не менее, пошли.
Женщина понимающе улыбнулась, не догадываясь, что ее понятливость выглядит отвратительно.
— А твой муж? — спросил Никита вставая.
— Тебе еще рано что-нибудь о нем знать.
Проходя мимо Светланы, Никита пожал плечами.
— Можешь его не любить, пожалуйста, — и пошел к железным воротам в углу парка. Светлана догнала его.
— Совет хочешь тебе дам?
— Вряд ли.
— Когда лезешь в чужую жизнь, делай это как-нибудь…
Никита резко обернулся и не глядя поймал руки Светланы своими клешнями. Лицо его побелело и выглядело каменнее обычного.
— Я не считаю, что лезу в чужую жизнь.
Сначала Светлана, конечно, испугалась. Но потом женское чутье шепнуло ей, хихикая, что эта порывистость, этот сумбур, скорее, льстят ей, чем угрожают. Нужно было эту бурю чувств направить в нужное русло. Она открыла рот, но Никита уже развернулся и направился дальше.
У самых ворот она наконец догнала загадочного малого.
— У меня было такое впечатление, что ты готов меня задушить.
— У твоего отца было много женщин? — спросил он, прижавшись лбом к ржавому железу.
— У него и сейчас их немало. Мама, я… — на всякий случай попробовала перевести все в шутку Светлана.
— Но дети, этого я не понял.
— Какие дети? Чего ты не понял?
— Куда они девались?
— Ты опять об этом? Да не было никаких детей. И денег никаких, я имею в виду сберкнижку, быть не могло. Иногда хитроумные девицы сообщают возлюбленному, я, мол, залетела, или женись, или гони бабки на аборт. А беременности нет и в помине. Так вот с моим отцом такое пройти не могло. Не тот случай, понимаешь. И хватит об этом. Что еще ты хочешь узнать?
Никита молча толкнул железную створку.
— К кому мы теперь пойдем?
— Так ставишь вопрос?
Светлана незаметно улыбнулась, скользнула в образовавшуюся щель и направилась к пролому в главной больничной стене.
— Что ты сказала? — спросил Никита, выбираясь вслед за нею на репейниковый откос.
— Я говорю — жаль.
— Не понимаю.
— Я сама не понимаю, почему так неудачно все складывается. Видишь ли, ты постарайся понять правильно, у моего мужа есть мать.
— Ты предлагаешь купить шоколаду и навестить ее, да?
— Шоколад только для Савелия Никитича основная еда. Он считает, что шоколад стимулирует его мозговую деятельность.
— Ну и пусть считает.
Светлана вздохнула.
— Давай о папочке сегодня не будем. И об абортах, ладно? И к свекрови моей не поедем ни с шоколадом, ни без шоколада, хорошо?!
— Ты нервничаешь, значит, у тебя не в порядке нервы.
Светлана приостановила спуск к ручью, Никита чуть не сшиб ее. Навис, топчась на цыпочках и хватаясь за когтистую ветвь куста-дикаря.
— Ты очень, Саша, остроумный человек, но дослушай до конца то, что я хочу сказать. Договорились? Моя свекровь, Анастасия Глебовна, добрая, но несчастная женщина.
— Так бывает, — серьезно кивнул Никита.
— У нее три сына. Помимо того Олега, что женился на мне, есть еще два, которые тоже женились на женщинах, понимаешь?
Никита молча кивнул.
— Своей квартиры у нее нет, все раздалось сыновьям и невесткам. Теперь она вынуждена жить то у одного сына, то у другого.
— То у третьего?
— Умница. Она королева Лир. Так со вчерашнего дня она переехала ко мне.
Никита отпустил куст, отряхнул ладони.
— Ей будет неприятно, если ты явишься домой с чужим мужчиной?
Светлана подбоченилась и, глядя с вызовом на спутника, спросила:
— Ну, какой нужно сделать из этого вывод?
— К тебе мы не поедем.
В этом месте повествования должна была бы находиться глава под номером 12 а, но, по требованиям сюжета, она стоит там, где стоит. Здесь же помешена глава, действие которой начинается в ночь после окончания романа.