Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека
Шрифт:
— Знаешь, что это за монастырь?
После Новодевичьего и многих других Никите было все равно.
Вошли. Пасмурно, тихо, обжито.
— Сюда, когда взорвали храм Христа Спасителя, привезли часть фресок.
Осень была осенью даже в монастыре.
В полном молчании они пересекли осеннюю территорию, завернув на несколько слов к знаменитому некрополю, вышли к общедоступному кладбищу. Миновав невзрачную, но действующую церквушку, они углубились в места захоронения.
Никита обратил внимание, что кладбище
— Послушай, тебя не поражает разительный контраст?
— Что?
— Между тем, что мы видели, и тем, что видим. Там благолепие, в некрополе, и, главное, неподвижность, а здесь теснота, как в трамвае, правда?
— Правда, — честно согласился Никита, хотя ему не показалось, что он понял, о чем идет речь. Людей на кладбище было совсем немного. Вон за деревьями кто-то мелькает, больше никого.
— Даже после смерти продолжается суета.
— Н-да.
— Людей слишком много. Слишком много людей. Это основная идея моего папы. Немного безумная, может быть, даже не немного, но идея, правда?
— Конечно.
Кладбище резко шло под уклон, торопливо спускаясь к шумящей внизу речке. Приходилось петлять по узким тропкам, протискиваться между почти слипшимися оградами. Получалось нечто похожее на адский слалом. Услышав слово «папа», Никита на мгновение потерял бдительность и поскользнулся на стопке кленовых листьев. Ловя равновесие, он схватился за ограду и разодрал ладонь ржавой железкой.
Хлынула кровища.
— Платок, — крикнула Светлана при виде этого зрелища. Глаза у нее блестели. Она извлекла из кармана что-то скомканное и розовое.
— Нет, — сказал Никита и вытащил здоровой во всех отношениях рукой свой платок, белоснежный, благоухающий стерильностью.
— Лучше моим.
— Пожалуй.
Светлана спрятала свою тряпицу и осторожно взялась пальцами за носительницу раны. Кровь капала.
— Нужна дезинфекция, — заявила учительница, к чему-то примериваясь прищуренным глазом.
— Мне говорили, что достаточно помочиться на рану.
— Да?! Ну и как, ты себе представляешь, я буду все это проделывать, а?
— Не понял.
Светлана вздохнула.
— Пытаюсь шутить. Мы не будем мочиться, мы пойдем другим путем.
И она припала к ране губами.
Никита внимательно и сочувственно рассматривал чисто промытые волосы на затылке сестры и пытался понять, приятно ли ему действие ее губ и языка, и понять не мог.
— Ну вот и все, — облизываясь, сказала Светлана, — теперь мы с тобой одной крови, ты и я.
— Согласен.
— Давай платок.
Сделав все, что нужно, она объявила:
— Теперь ее подними, чтобы кровь не приливала. И пошли дальше.
Без дополнительных приключений они спустились к широкому мутному ручью.
— Как эта речка называется? — спросил Никита с занесенною рукой.
— Ты уж совсем, спроси тогда, как называется это бревно или эта автопокрышка. Никак, просто они помогут нам перебраться на другой берег.
Никита сосредоточенно кивнул.
— Однако как тебя проняло московское краеведение. Я специально для тебя отыщу название этой клоаки.
— Спасибо.
— Что спасибо? Нам на тот берег. Может, на ручках меня отнесешь, или за рану опасаешься?
— Нет, — Никита серьезно покачал головой, — я могу оступиться, если понесу тебя, и мы оба свалимся в грязную воду.
— Прагматик. Ладно, давай будем прыгать.
Они благополучно, с бревна на валун, с валуна на камеру, форсировали ручей и начали подниматься вверх по узкой тропке меж высохших репейников к высокой стене из цементных щитов.
— Мы сильно сократили путь?
— А ты устал?
— Нет. Я устаю очень редко.
— Очень ценное в мужчине качество, — засмеялась Светлана, — нам теперь туда, уже совсем близко.
Пройдя метров пятьдесят вдоль стены, они оказались возле отверстия, стыдливо и ненадежно прикрытого досками.
— Нам сюда?
— Сюда.
— А к кому мы идем, Света?
— Как к кому? Разве я не сказала? К моему отцу.
18
— Руслик, хочешь я тебя развлеку?
Они сидели в полупустом поезде пригородной электрички. Руслан глядел в темнеющее окно на вечерние, а поэтому особенно печальные пригороды.
Денис возился со своей записной книжкой. Пробегал туда и обратно по ее страницам, что-то отчеркивал, помечал. Для него блокнот был куда занимательнее пейзажа.
— Руслик, а Руслик.
— Отстань.
— Смотри, это называется занимательная статистика.
— Что это? — спросил грустящий, бросив взгляд на испещренные страницы.
— Сводная таблица.
— Не хочу. Скучно.
— Может быть, даже тошно?
— Может быть.
Денис захихикал.
— Понимаешь, я подсчитал не только количество, простое количество собак, которых, вернее, от которых мы освободили наш родной мегаполис, но и то, каких именно пород были эти отвратные твари.
Руслан оторвался, более-менее, от созерцания печальных окраин.
— Что там у тебя?
Денис прижал блокнот внутренностями к груди.
— Погоди, нечестно, если ты бесплатно воспользуешься плодами моей умственной работы.
Руслан потянулся к нагрудному карману джинсовой куртки.
— Сколько?
— Дурак! Не в этом смысле. Я тебя развлеку и хочу, чтобы ты взамен развлек меня.
— Тебе что, станцевать?
— Этого, пожалуйста, не надо, я видел, как ты танцуешь, поэтому — не надо. Я другое имел в виду.