«Давай полетим к звездам!»
Шрифт:
– Меня зовут Павел Петрович, - представился черноволосый мужчина.
– Фамилия - Синицкий. Я - полковник государственной безопасности.
У меня внутри почему-то похолодело. Словно подул ледяной ветер из не такого уж далекого прошлого.
– Очень приятно, - я кивнул и тоже представился:
– Мартын Андреевич Луганцев, журналист газеты “Советские Известия”.
– Знаю, - на устах полковника Синицкого появилась едва заметная улыбка.
– Я читал ваше досье, Мартын
Мне не хватило воздуха. Сердце, кажется, перестало биться. Досье?!
– Не буду занимать ваше время длительной беседой, - он по-прежнему смотрел мне в лицо, ни на мгновение не отводя взгляда, - и сразу перейду к делу.
Павел Петрович постучал ладонью по картонной папке, которая лежала перед ним на столе, и сказал:
– Мы в курсе того задания, которое дал вам товарищ Аджубеев. Давно уже пора рассекретить некоторых наших выдающихся ученых и конструкторов. Публикации о них в “Советских Известиях” пойдут только на пользу делу. И на благо нашей Родины.
Он помолчал и продолжил:
– Тем не менее, мы хотели бы получать еще до публикации тексты ваших статей, Мартын Андреевич. Вы не против, надеюсь, сдавать один экземпляр сюда, в первый отдел?
– Нет, конечно, - я кивнул. Словно гора упала с плеч. Если дело только в этом...
– Вот и замечательно, - лицо Павла Петровича расцвело улыбкой.
– Итого с вас семь статей о наших выдающихся ученых в области космонавтики.
Он откинулся на спинку стула и окинул меня взглядом.
– Ну, и еще одно маленькое порученьице. Я попрошу вас написать восьмую статью.
– Еще о ком-то из ученых?
– Я закашлялся. Почему-то запершило в горле.
– Нет, нет, - Синицкий рассмеялся.
– Статья будет о человеке, которого вы хорошо знаете.
– О ком же?
– Я удивленно поднял брови.
– Я попрошу вас написать статью об...
– он помедлил мгновение и быстро произнес:
– Об Инге Яновне Лаукайте.
– Об Инге?
– Воздух застрял у меня в горле.
– Но... Но почему?!
– Сущий пустяк, Мартын Андреевич, - Павел Петрович снова рассмеялся.
– Вы же знаете, что родители Инги Яновны были подпольщиками и героически погибли в годы оккупации? Мы ведем повторную проверку этого дела. И для этой проверки необходим материал об их дочери.
– Но что я могу написать?
– Я смотрел на него расширившимися глазами.
– Мы с Ингой близкие друзья...
– Я знаю, - Синицкий поднял ладонь, останавливая меня.
– Вы очень близкие друзья!
Он сделал ударение на слове “очень”.
Я почувствовал, что краснею.
– Но я не предлагаю вам, - продолжал Павел Петрович уже совершенно бесцеремонно, - писать о ваших интимных отношениях. Нам
Так вот чего он хочет!
– Знаете, - я решительно тряхнул головой.
– У меня, наверное, не получится написать такую статью для вас...
– Получится, Мартын Андреевич, - его улыбка сделалась еще шире, и он резко повысив голос, вдруг заговорил с нарастающей экспрессией:
– Вы ведь советский журналист! И должны крепкой трудовой рукой формировать общественное мнение. Вам должны быть чужды все эти интеллигентские изгибы и повороты, зигзаги и шатания. Есть прямая идеологическая линия партии - и ничего иного быть не может! Мы должны защитить наше общество от коварных попыток внешних и внутренних врагов столкнуть его в кювет, завести в тупик, идейно обескровить!
Синицкий замолчал, сделал глубокий вдох. Прищурившись, скользнул по моему лицу взглядом, и, снова заулыбавшись, тихо добавил:
– И потом, Мартын Андреевич... Вы хотите по-прежнему жить в Москве и работать в “Советских Известиях”, не так ли? И наверняка хотите, чтобы Инга Яновна тоже работала с вами?
У меня внутри все оборвалось. Кошмар из прошлого сидел за письменным столом и мило мне улыбался.
– Идите, Мартын Андреевич, - с той же дружеской улыбкой на устах, повелительным тоном произнес полковник Синицкий.
– К концу ноября я жду от вас статью об Инге Яновне Лаукайте.
Не простившись, я на негнущихся ногах прошел к двери и вышел из кабинета...
...Вечером я встретился с Ингой в парке на Пушкинском бульваре, и рассказал ей о встрече с Михеевым. Мол, все прошло как по нотам.
Но Инга чутко уловила мое настроение и пристально заглянула мне в лицо.
– Ты темнишь, Мартик?
Я почувствовал озноб. Сказать ей о разговоре с Синицким или не стоит? О том, что я фактически получил задание написать донос на нее?
Липкий страх поднимался откуда-то из глубины души. А если Инга не поймет? Обидется? Уйдет?
Зачем ей вообще знать об этом? Не лучше ли мне держать язык за зубами?
– Март, - Инга взяла меня за руку, - у тебя что-то все-таки не так?
Я вздохнул и принял решение.
– Ха, не так, - криво усмехнулся, опуская взгляд.
– Чертовщина какая-то получается, вот что!
– Да что случилось-то?
– Инга испуганно округлила глаза.
– Ничего не случилось, - рухнул на лавочку рядом с ней. Нужно было срочно сменить тему разговора, и я сказал:
– Просто в приемной Михеева висит портрет Гагарова со странной подписью!
– Какой подписью?
– заинтересованно вскинула бровки Инга.