«Давай полетим к звездам!»

Чебаненко Сергей

– Хотелось бы, Сергей Павлович, - я понял, что пора закругляться и сунул блокнот с ручкой в сумку.
– Надеюсь, что мне удастся побывать и на космодроме.

– Ну, с эти проблем не будет, - Королевин взмахнул рукой, поднялся из кресла и вышел из-за стола.
– С нашего ведомственного аэродрома на Байконур ежедневно летает самолет. Соберетесь лететь - позвоните в мою приемную, Зинуле. Она для вас забронирует место.

– Спасибо, Сергей Павлович! До свидания!

– До свидания, товарищ Луганцев.

Он крепко

пожал мою руку, и я вышел из кабинета.

Зинуля из-за секретарского стола скользнула по мне безразличным взглядом, а мужчина в строгом синем костюме, казалось, дремал на мягком диване и даже не открыл глаз.

Я вышел из административного корпуса и зашагал к воротам.

– Сам директор - ну и ну!
–

Рассказал мне про Луну,

Про наш будущий полет

До космических высот,

– скороговоркой пробормотал под нос, нырнув в зеленый коридор. “Вирус мелкого стихоплетства”, как выражается Инга, иногда поражает меня в самые неожиданные моменты.

Мысли все еще вертелись вокруг только что завершившейся беседы. Пожалуй, интервью получилось. Королевин оказался интересным собеседником и очень подробно ответил на все вопросы. Теперь оставалось только расшифровать сделанные скорописью записи, творчески преобразовать их в связный текст, перепечатав начисто на пишущей машинке. Может быть, что-то нужно будет подсократить, расставить кое-какие акценты - и можно отдавать работу на визу Аджубееву.

Мысленно нарисовал портрет Королевина в рабочем кабинете. Так я поступаю всегда после каждого интервью.

Воображаемая “картинка” очень помогает писать: словно снова видишь перед собой собеседника, можешь всегда выделить какую-то черту его характера, подчеркнуть что-то из внешности, обратить внимание на любой предмет в окружающем пространстве.

Королевин - очень целеустремленный и властный человек. Настоящий лидер. Умный, знающий, требовательный. И вместе с тем - романтик и мечтатель. Редкое сочетание душевных качеств.

Но одновременно он и очень прост в общении. Нет величия, зазнайства, самолюбования. Простой Генеральный директор. И речь у него простая... Слово “первый” произносит очень смешно, вставляя между слогами мягкий знак -“перьвый”.

Кабинет у него без изысков и помпезности. Простой рабочий кабинет простого Генерального директора. Самый обычный письменный стол, шкафы с книгами, лампа “медуза” на ножке.

Что еще? Значок на лацкане пиджака с изображением улыбающегося Гагарова в скафандре. Странный, кстати, значок... Подпись под изображением какая-то необычная. Гагаров расписывается очень четко и ясно, без всяких завитушек, петель и прочей стильной ерунды. Буквы “О” и “В” в конце его подписи всегда имели законченное начертание и читались

очень легко.

А подпись на значке, который носил Королевин, была совершенно иной. После буквы “Р” не было букв “О” и “В”, а шла какая-то короткая волнистая линия, которая заканчивалась отдельной острой черточкой.

“Наверное, так, - с волнистой линией в “хвостике”, -Юрий Гагаров расписывался раньше, - решил я.
– А потом стал подписываться с четким начертанием всех букв в фамилии”.

Чеслав Волянецкий и другие - 2

(рабочие записи)

ПАПА КАРЛО И ДОН КАРЛЕОНЕ

Карлос Донилья невысокого роста, полноват и рыхл. Короткие темные волосы с уже обозначившейся сединой на висках аккуратно причесаны на косой пробор, но даже тщательно выполненная прическа не в силах скрыть их кучерявости и непокорности. Черные, демонически поблескивающие глаза смотрят на меня внимательно и пытливо. Вокруг глаз заметна паутинка мелких морщинок. Минувшим летом Карлос отпраздновал сорокапятилетие. По местному времени, конечно.

Мы расположились около гостевого столика в рабочем кабинете Донильи. Мягкие кресла, горячий кофе и вазочка с печеньем - все располагает к доверительной беседе. За окнами шумят машины: Ленинский проспект в Москве один из самых оживленных. Офис Карлоса замаскирован под обычную трехкомнатную квартиру, принадлежащую гражданину Андрею Константиновичу Круглякову - именно эти фамилия, имя и отчество значатся в советском паспорте Донильи.

– Значит, ты утверждаешь, что буквально за секунды этот упавший в пропасть бензовоз превратился в снег?

– В белый порошок, - уточняю я.
– Который внешне был очень похож на снег. Извини, химический анализ сделать не успел.

Карлос молча проглатывает мою колкость и задумчиво барабанит пальцами по столешнице.

– Я бы принял твой рассказ за глупую шутку, - Донилья отпивает кофе из чашки и недовольно плямкает губами:

– Ты не находишь, что кофе немного горьковат?

– Кофе как кофе, - пожимаю плечами и возвращаюсь к теме разговора:

– Ты бы принял мой рассказ за шутку, если бы не что?..

– Нет, я все-таки добавлю сахара, - Карлос берет сахарницу и колдует над чашкой.

Сейчас Донилья пребывает в расслабленном и благодушном состоянии. Когда шеф находится в этом состоянии, мы, местные резиденты и кураторы, за глаза именуем его Папой Карло. Если же Карлос зол и раздражен, -что, впрочем, случается с ним крайне редко, - прозвище добродушного столяра из сказки о Буратино плавно трансформируется в бандитско-мафиозное имя Дон Карлеоне.

Карлос завершает манипуляции с кофе, отпивает глоток, довольно причмокивает губами и продолжает: