Давай закажем хеппи-энд
Шрифт:
— Я привыкла свои дела делать сама.
— Надо сказать, вы преуспели. Похвально.
— Ваша оценка меня не интересует, — бросила Ирина.
— Вы самодостаточная личность. Я уже понял это.
— Вы наблюдательны.
— А вы такая с тех пор, как развелись со Свиридовым? — голос прозвучал вкрадчиво.
Ирина молчала, испытующе глядя на мужчину напротив.
— Да. Вы правы, — призналась она, не желая лукавить. — А может быть, я поняла это, разведясь со Свиридовым.
— А
— Только не говорите мне, Андрей, что вы работаете на звукозаписывающую фирму. — Ирина скривила губы, слегка тронутые розовой естественного цвета помадой. Андрей отметил, что лишь очень дорогая помада не съедается быстро.
— Я на самом деле работаю на подобную фирму.
— Но в качестве кого?
— Это другой разговор.
— Мне кажется, я не буду слишком далека от истины, если предположу, что вы работаете в службе безопасности.
— Вы вольны думать, как вам угодно. Но мы с вами вместе должны напрячься и выудить хотя бы какие-то нестандартные черточки вашего ночного знакомца. Сосредоточьтесь, в машине вы видели что-то?
— Ничего. — Она в который раз пожала плечами. — Простите, я сниму плащ, здесь слишком тепло.
— Согласен. Вы не против, если я сниму куртку? — спросил Андрей, уже взявшись за верхнюю пуговицу.
— Нет.
Он стащил ее и небрежно накинул на спину соседнего пустого стула, не обращая внимания, что один рукав коснулся пола. Сейчас он смотрел только перед собой и любовался, с какой откровенностью тонкий темно-бордовый джемпер обрисовывает ее грудь. Красиво, отметил он про себя.
— Какая у него была машина? — Он заставил себя перевести взгляд на ее лицо.
— «Восьмерка». В свете фонарей она мне показалась серой. Не исключено, что просто немытая. Номер не помню, хотя у меня привычка запоминать.
— Привычка?
— Да, — кивнула она. — Было время, когда я тренировала память таким способом.
— Когда же это было?
— Давно, очень, я была подростком.
— Помогло?
— У меня хорошая память. Потом я научила этому сына. — Она улыбнулась иначе, как будто испытав легкую тоску об ушедшем времени.
— Может быть, номер и был грязный, чтобы вы случайно его не запомнили… — заметил Андрей.
Она пожала плечами.
— Он бросил пакет, который я ему отдала, на заднее сиденье машины, небрежно, словно в нем не могло быть ничего ценного, и мы поехали.
— О чем вы говорили?
— О пустяках. Я спросила, долго ли ему пришлось ждать. Он ответил, что дольше обычного. Что ему часто приходится приезжать к этому рейсу. Я спросила, а разве не Олег и Андрей встречают посылки? Он усмехнулся и сказал: они начальники, а он — мелкая сошка. Они приказывают, он исполняет.
— Понятно. — Андрей оживленно потер руки. — Одна хорошая новость уже есть.
Ирина подняла бровь.
— Неужели? И что же вы сумели уловить?
— Он часто встречает этот рейс. Хотите еще пирожное?
— Нет, спасибо. Кофе. Черный, пожалуйста, без сахара.
Какая командирша, подумал он. Интонация — приказ. Никаких «Я бы хотела… Я бы не прочь… Не закажете ли…»
— Два эспрессо, — попросил Андрей у откликнувшейся на его улыбку официантки. — Настоящий и без сахара.
Он ожидал протеста Ирины — обычно в Москве под эспрессо имеют в виду нечто иное — здоровенная кружка с шапкой пены и сливок. Но протеста не последовало.
— Отлично, — сказала она. — Наконец-то в Лондоне я поняла: эспрессо — это очень мало и очень крепко. И горько.
Он кивнул, признаваясь себе, что она права. Снова. В который раз.
Она молча выпила кофе и посмотрела на часы.
— Не спешите, я вас подвезу, — заметил Андрей. — Еще расскажите мне, о чем вы говорили.
От джина с тоником, пирожного и кофе Ирина слегка расслабилась, а от беседы немного успокоилась. Он не был таким, каким мог оказаться и каким она нарисовала его себе после телефонного разговора. Если он из бандитов, то из тех, которые на другой стороне от «бандитов с большой дороги».
— Он сказал, что обычно пассажиры выходят из самолета быстрее, чем я, хотя я была одной из первых — моя сумка приехала во втором круге, и я прошла без таможенного досмотра по зеленому коридору.
— Ага, значит он нервничал. Торопился.
— Он опасался вашего появления? — Ирина позволила себе задать вопрос.
— Возможно, — кивнул Андрей. Но я, черт побери, не успел, подумал он, но вслух не произнес своего признания. — А как была написала ваша фамилия?
— Обыкновенно. «Свиридова». Шариковой ручкой. Прописными буквами. Лист стандартный, А-4, даже не на картонке. Но, судя по тому, какими дрожащими вышли буквы, лист он положил… О, он писал на кейсе! Знаете, бывают такие пупырчатые кейсы.
— Вот как этот? — Андрей достал из-под стола свой коричневый кейс.
— Да! Совершенно точно!
— Ну и о чем еще вы говорили?
— В выходные он ездил на дачу. У него замерзли огурцы… — Она пересказала все, до мелочей, что он говорил про дачу.
— Кое-что есть… — Андрей сощурился и забарабанил по столу пальцами. Ирина заметила, что на руке нет обручального кольца и следа от него тоже. Впрочем, довольно мало мужчин носит кольца, да и какое ей до него дело? Ей захотелось прогнать внезапно возникшую радостную дрожь: а если он свободен? Ну и что? Она зато не свободна.