Давайте напишем что-нибудь
Шрифт:
На сцену вышла маленькая очкастая девочка с очень большой головой на плечах и смело сказала:
– Я умею вдумываться.
– Хорошенько? – уточнил Сын Бернар.
– Зашибенно умею, – превзошла ожидания девочка.
– Вдумайся, детка, – попросил тогда Сын Бернар.
Девочка вдумалась и равнодушно произнесла:
– Кровь можно заговорить. – И ушла со сцены, большой своей головой зашибив по дороге дрессированного Слона и Марту. Слон упал как подстреленный, а Марта вскрикнула, не обратив, однако, на девочку ни малейшего внимания, и продолжала стенографировать.
– Мудрая, но неуклюжая девочка, – поднимая Слона, заметил
Слона попросили уйти, и тот ушел, как оплеванный.
Заговорить же кровь поручили недавнему председателю Умственных Игрищ – на том основании, что, по его собственному – ни с того, ни с сего сделанному – признанию, он мог заговорить кого угодно.
– Прямо здесь заговаривать? – осведомился недавний председатель.
– Прямо здесь, – строго сказал Сын Бернар.
Едва недавний председатель открыл рот, хлеставшая до этого во все стороны кровь бросилась в лицо Рединготу – и впиталась туда вся, до последней капли.
– Так на ее месте поступил бы каждый! – умозаключил Сын Бернар и попросил Марту записать это умозаключение, а сам громко крикнул:
– Редингот не умрет от потери крови!
Криком своим он потряс зал до основанья, а затем с балкона упало несовершеннолетнее одно дитя, никого, правда, не убив – только ранив чуть ли не всех сразу.
Куда там – от потери крови! С налившимся кровью лицом Редингот вскочил на обе ноги и оказался живее всех живых.
«Ликование в зале!» – стенографировала Марта, на щеках которой ослепительно блестели слезы. Двое ослепленных этими слезами стариков, держась за стену, короткой колонной покинули помещение.
А Редингот уже вернулся к прерванным занятиям.
– Кто тут лучше всех бросает жребий? – грозно спросил он.
– Лучше всех тут бросает жребий Семенов и Лебедев, – с готовностью откликнулись из зала.
В ответ на это из одиннадцатого ряда поднялся и гадко раскланялся юркий старикан, одетый во все черное, как монах в синих штанах. Данный старикан, точно его уже пригласили бросать жребий, свойской походочкой направился к сцене, раздавая направо и налево влажненькие «здрасьте», похожие на небольшие оплеушки.
Кроме него, вопреки ожиданию Марты, никто в направлении сцены не перемещался.
– Так это Семенов или это Лебедев? – не прекращая писать, осведомилась Марта у кого-то из первого ряда.
– Это Семенов и Лебедев, – с вызовом ответили ей.
Не услышав вызова, Марта так и записала, меж тем как старикан уже воцарился на сцене.
Сын Бернар, взглянув на старикана с недоверием, приготовился осуществлять контроль за жеребьевкой.
ГЛАВА 3
Побочная линия, грозящая стать основной
Теперь надо осторожно ввести в повествование какую-нибудь побочную линию: осторожно потому, что любая побочная линия так и норовит превратиться в основную. Стоит писателю на минутку забыться, как второстепенное действующее лицо уже вырвалось вперед – и давай распоряжаться на страницах художественного целого! Распихает там всех главных героев, на которых основная идейная нагрузка лежит, и начинает одеяло на себя тащить. Ты ему: отдай одеяло, стервец, – ан второстепенное действующее лицо только улыбается, как та противная девчонка с обертки конфеты «А ну-ка отними!» – и всё. Собачка около нее прямо истерзалась… нет чтобы вцепиться противной девчонке в ногу да откусить ее по колено, потом отбежать с этой ногой во рту метров на
Что же касается второстепенных действующих лиц, то время от времени их, конечно, на место ставить надо – пусть не думают себе, будто они основные, а основные – второстепенные… Вылезет какое из второстепенных вперед – ты ему линейкой по лбу хлоп: дескать, не высовывайся! Только ведь писательское сердце не камень, да и некоторые второстепенные герои уж до того жалостные бывают – впору ради них всех основных перестрелять и передушить, а второстепенному сказать: «В общем, так… бери тут себе все, что захочешь: принцессу, полцарства – или даже полное царство! Бери все это, значит, и… уходи с глаз моих долой: смотреть на тебя больно!»
Вот и Деткин-Вклеткин такой – одно имя способно до слез довести!..
Деткин-Вклеткин родился на брегах Невы, причем на правом и левом одновременно. Это до него мало кому удавалось, но Деткин-Вклеткину как-то удалось. Многие даже утверждали, что деткин-вклеткиных в мире целых два, но другие им не верили. Конечно, двух деткин-вклеткиных в мире быть не могло: природа не создает такого дважды. А если случайно создает, то одного немедленно убивает – причем самым что ни на есть зверским способом.
Деткин-Вклеткин был незаметным – настолько, что органы человеческого зрения его просто не регистрировали. Налетит кто-нибудь, бывало, на Деткин-Вклеткина в толпе – и даже не извинится. А спросишь налетевшего: Вы почему, дескать, не извинились, – так тот посмотрит на тебя непонимающими глазами: «…перед кем, собственно?»
Незаметность эта происходила, может быть, от того, что Деткин-Вклеткин никогда не ел – в общепринятом смысле слова: бутерброды там разные, сосиски какие-нибудь, яйца те или другие, куриные-перепелиные… И не пил – ни чая, ни кофе, ни соков, ни – Боже упаси! – спиртного. А питался он исключительно духовной пищей и более ничем. Приблизительное меню Деткин-Вклеткина на один день могло выглядеть так – причем только так и никак иначе:
Первый завтрак
Федотов П. А. Завтрак аристократа
Второй завтрак
Гендель Г.Ф. Музыка на воде
Калинка-малинка (русская народная песня)
Обед
Зуппе, Франц фон. Missa Dalmatica
Шуберт, Франц. Форель
Рафаэль Санти. Мадонна со щеглом (собственно щегол)
Бодлер, Шарль. Вино убийцы
Полдник
Серов В. А. Девочка с персиками (собственно персики)
Ужин
Ван Гог, Винсент. Подсолнухи (собственно семечки)
No sugar tonight (поп. песня)