Давным-давно… – 1. Обрести себя
Шрифт:
Кассиан рассматривал мальчишку, который только что поднялся и сел на кровати. Гнездо из торчащих в разные стороны волос, припухшие от сна глаза и по-детски открытый от удивления рот. Улыбка сама набежала на лицо демона. За его спиной Харон Деф'Олдман готов был выволочь уж больно упрямого дежурного за дверь и «мирно» объяснить, что они вовсе не какие-то там нарушители больничного режима, а просто пришли навестить больного.
— …да сколько уже можно повторять! Всего на несколько минут! Посмотрим, как чувствует себя мальчишка, и сразу уберёмся отсюда.
— Оставь, — Кассиан тронул друга
Джим не могла поверить глазам. Он здесь. Стоит возле дверей. Мало того что стоит, так ещё смотрит на неё и улыбается. Улыбается! И, кажется, собирается войти и кого-то навестить. Она быстро осмотрелась. Все кровати были пустыми. На лбу выступила испарина. Джим аккуратно стекла на пол, присела на корточки и спряталась за простыню, свисавшую с постели. Стёрла пот со лба. Ухватилась за край кровати и подтянулась, чтобы посмотреть, что происходит возле дверей. Никого не было. Огляделась. Юноши стояли рядом и озадаченно наблюдали за её действиями.
— Малыш, да тебе, видно, совсем плохо? — первым опомнился Харон. — Давай-ка я тебе помогу назад забраться. — Он с лёгкостью подхватил тщедушное тело Джим и уложил на кровать. — Вот пришли навестить тебя. Точнее, мы и до этого приходили, но ты спал. — Он опёрся руками о край постели и быстро спросил: — Ты как сам? — Джим кивнула. — А это значит хорошо или плохо? — Снова кивок. — Понятно. — Оборотень отошёл от кровати. — Касс, давай лучше ты попробуй. Что-то у меня не очень получается разговорить его. — Кстати, — быстрый взгляд в сторону Джим, — с Виттором всё в порядке. Спасибо тебе за брата. — И очень тихо, скорее, только для себя: — Вот же никогда не думал, что скажу спасибо за помощь от вампира.
Джим снова кивнула, хотя не услышала ни одного слова. Она была не в силах отвести взгляд от такого знакомого, родного лица. «Он совсем не изменился». Джим непроизвольно пригладила волосы и начала оправлять одежду. Жутко покраснела, увидев торчащие из-под короткой больничной туники коленки, кинулась прикрывать их одеялом, с остервенением дёргая его из-под себя. Потом подняла голову и виновато улыбнулась.
Кассиан хотел было сказать, чтобы он не суетился, но замер, когда мальчишка поднял голову и улыбнулся. Вот так запросто, искренне, по-доброму улыбнулся, одним махом заставив позабыть обо всём на свете.
Харон растерянно переводил взгляд с одного на другого и всё больше хмурился. В конце концов не выдержал и озвучил свои подозрения:
— Вы что, знаете друг друга?
— Нет, — был дружный ответ от обоих одновременно. Они удивлённо переглянулись.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кассиан, наблюдая, как мальчишка натягивает одеяло. Джим кивнула. — Это значит — хорошо? — Снова кивнула, но головы так и не подняла, теперь она принялась тщательно разглаживать складки на одеяле. — Как тебя зовут?
— Джим, — нехотя проговорила она, а в голове вертелось прозвище «Солнышка», которым он её наградил, когда уводил с собой из разрушенного замка. — Джим Ветерн, — назвала она своё полное имя, которое получила в Ветернхильском приюте сразу же после расставания с ним.
— Ветерн? —
— Что странно? — спросил Харон, рассматривая мальчишку. Тот уже чуть ли не до подбородка натянул на себя одеяло, оставаясь при этом в сидячем положении.
— Дело в том, что такую фамилию, Ветерн, можно получить только в одном случае: если ты попал в Ветернхильский «Дом Милосердия» и у тебя не оказалось с собой сопроводительных бумаг, то есть ни один человек не заявил о твоей принадлежности к своему роду. Моя мать, Айлина Ветерн, была одной из таких. Она выросла в том приюте, — последние слова, сам того не замечая, он произнёс с горечью.
Джим не могла заставить себя сознаться. Она просто смотрела на него и ждала. Чего ждала? Что вспомнит? Но разница между той маленькой девочкой и прежней Джим сейчас была просто разительная. Она отвела взгляд и тяжело вздохнула.
Харон с интересом рассматривал друга, удивляясь, что эта сторона его жизни была ему до сих пор неизвестна. Да, он знал, что Кассиан рождён вне брака, но при этом его отец признал отцовство, дав ему своё имя, правда, только половину. Когда мать Кассиана умерла, он ушёл из дома отца, оставив без сожаления то немногое, что у него было. Ещё он иногда упоминал о единокровной младшей сестре, и было понятно, что в той семье нежные чувства он испытывал только к ней. Был ещё старший единокровный брат, наследник и преемник отца, но о нём никогда ничего не рассказывалось и даже не упоминалось. А сейчас вот неожиданно всплыла ещё и эта подробность о его матери.
— Ну ладно. Выздоравливай. Мы пойдём, — проговорил Кассиан, заставив обоих оторваться от своих раздумий.
— А как зовут тебя? — спросила Джим и тут же замолчала, испугавшись того, как взволнованно прозвучал её голос.
— Меня зовут Кассиан, — он улыбнулся. — Кассиан Сугури. — Он хотел ещё что-то сказать, но передумал. — Ладно. Ещё увидимся.
Кассиан направился к выходу и вдруг остановился: как вспышка пришло из прошлого ещё одно воспоминание. Сердце вдруг сдавило тоской и тревогой. С этим приютом было связано ещё одно событие: много лет тому назад он оставил маленькую девочку возле ворот Ветернхильского «Дома Милосердия». Он резко обернулся и внимательно всмотрелся в мальчишку: «Странно, почему я вообще об этом сейчас вспомнил? Наверное, его фамилия навеяла».
Как только Кассиан обернулся, Джим тут же изобразила больную и, накрывшись одеялом, рухнула на подушку. Для пущей верности она ещё и крепко зажмурилась. «Всё. Вспомнил. Точно вспомнил? Хоть бы вспомнил!» Опустила одеяло, открыла глаза и вытянула шею, чтобы посмотреть, здесь ли ещё посетители. Но их уже не было в помещении. Зато в её сторону шёл Арникус.
— Арни! — счастливо воскликнула Джим, вскакивая с кровати и бросаясь ему навстречу.
— Тише. Тише. Ты чего? — Он подхватил её на руки и понёс обратно, бережно водрузил на постель и ласково проговорил в лохматую макушку: — Я тоже очень рад тебя видеть. Держи, это тебе.