Давным-давно… – 1. Обрести себя
Шрифт:
Сагатар прервал его, подняв руку и качнув головой.
— Ты прав, мы и правда не могли тогда знать, что быстро вырастить дерево или оживить погибшего птенца это о-о-очень плохо, — он грустно улыбнулся.
Перед глазами калейдоскопом проносились события тех дней. Вот его старшая сводная сестра ловко перебирается с ветки на ветку огромного дерева во дворе, повисает вниз головой и втягивает брата наверх. А вот впервые показывает ему, как стрелять из лука и прицельно бросать камни в воображаемых врагов. Или же, оседлав огромного отцовского жеребца и усадив их с Царкиилом с собой в седло, скачет сломя голову по окрестностям родового замка… Они втроём воровали у подслеповатой поварихи горячие булочки, а потом сбегали купаться на речку. Он вспомнил, как под покровом ночи пробирался по тёмным коридорам в спальню сестры и вместе с Царкиилом до утра
Сагатар тряхнул головой, отгоняя прочь солнечный образ хрупкой девушки.
— Но, если бы не та моя истерика при всём дворе и просьба немедленно оживить маленького грифона, привезённого отцом из горного государства в мой день рождения, возможно, это можно было бы скрыть от родителей, а самое главное — от общественности. — Он поднял голову и посмотрел на друга: — Да, возможно, я не должен винить себя… Но я виню!
— Такое просто невозможно скрыть. Рано или поздно всё равно стало бы известно, что дочь Адавара-Разрушителя созидает жизнь. Ты знаешь наши законы: никакого смешения! Мы храним чистоту крови и от этого становимся только сильнее.
— Законы. Законы! Кто придумал эти законы? — в сердцах проговорил Сагатар. — Мы сами же их и придумали! — Он с грохотом поставил пустой бокал на стол. — А ведь раньше даже не существовало такого понятия, как чистота крови. Каждый нёс в себе и частичку Света, и частичку Тьмы — это ведь две неотъемлемые стороны одного целого.
— Это было очень давно, — тихо проговорил Царкиил. — Сейчас мы живы, благодаря этим законам.
— Однако Светлой Империи такие законы не понадобились! Насколько я знаю, там вполне уживаются Свет и Тьма, и никто не подвергается гонению за то…
— Так там нет и той Тьмы, что на протяжении веков год за годом разрушает наши земли, — прервал его Царкиил, поднимаясь с кресла. — Ты лучше скажи, как мне правильней поступить!
— Найди её, — твёрдо проговорил Сагатар, глядя в черноту глаз демона. — И помоги выжить. — Дождавшись утвердительного кивка Царкиила, добавил: — И ты сам понимаешь, задача будет не из простых. Мой отец одержим чистотой крови нашего рода.
Царкиил набросил капюшон. Выпрямился.
— Я сделаю всё, что в моих силах.
— Царкиил, как её зовут? — деланно небрежно спросил Сагатар, снова приступая к подписанию бумаг, лежащих на столе.
— Эвелин, — ответил он, удивлённо рассматривая друга, потом улыбнулся и добавил: — Эвелин Деф'Олдман. — Он подошёл к месту, где открывался портал. — И она несёт в себе как Свет, так и Тьму. — Видя, как дёрнулся Сагатар, в немом изумлении поворачивая голову в его сторону, усмехнулся: — Так записано в великой книге Теней. И кстати, твой отец об этом прекрасно знает. Вот только верит ли? — Царкиил Соптис шагнул в портал.
***
Уже несколько дней отряд во главе с Илиодором Деф’Олдманом скрывался в лесу неподалёку от летней резиденции императора. В это укромное место, скрытое от посторонних глаз скалистым выступом, их отвёл один из Сынов Ночи. Чтобы обошлось без неприятных сюрпризов, его побратимы внимательно следили за подступами к лесу и за дорогой, ведущей к императорскому дворцу, точнее, за теми, кто въезжал туда и выезжал оттуда. Время от времени к охотникам присоединялись люди из отряда Илиодора.
— Я всё же не понимаю… Зачем это нужно было? — спросил Старкад, помешивая догорающие в костре угли. В его тёмных зрачках плескались отражения искр. Треснула ветка. Так не ходят в ночном лесу. Так предупреждают, что возвращаются свои. Он поднял голову и проследил за Изаром, только что появившимся на поляне вместе с ночным охотником. Недовольно покачал головой. Перевёл взгляд на Илиодора: — Вот объясни, зачем мы здесь?
Илиодор посмотрел на наставника и твёрдо ответил:
— Мы ждём. — Видя, как у Старкада при таком заявлении приподнялись брови, решил объяснить, чтобы упредить следующий вопрос: — С самого начала для меня стало потрясением, что девочку выкрали по приказу её же дедушки и пытались, оказывается, ещё и убить. Потом я решил всё же увидеть того, кто так сильно желает смерти своему отпрыску лишь потому, что это, видите ли, претит их законам о чистоте крови. — Он поднялся и подошёл к костру. — Затем у меня была твёрдая уверенность в том, что я смогу уговорить его помочь мне, но, когда мы получили отказ, мне стало важно понять его мотивы, — Илиодор уставился на догорающие угли в костре. — И теперь, разложив всю информацию
— Значит, охота началась? — в предвкушении спросил Старкад.
— Да, друг мой, — согласился Илиодор не столь радостно, как хотелось бы его наставнику. Сердце сжимала тревога за ребёнка, которому в этой охоте была отведена самая незавидная роль.
Глава 16
Темнота. Пустота. В ней нет ничего, даже меня. Как страшно не быть!
Возвращение
Джим приходила в сознание и снова впадала в беспамятство. Выныривала на короткое время из темноты и снова погружалась в её пучину. Сознание разрывалось между Светом и Тьмой, а тело не слушалось. Как ни старалась, Джим не могла вспомнить, кто она и что происходит, где находится и почему. Но иногда она почти приходила в себя, и тогда перед глазами начинали мелькать разные образы, Джим становилось страшно, она начинала метаться и стонать. В такие моменты, на краткий миг открывая глаза, она видела перед собой обеспокоенное лицо Шельги Араи. Иногда рядом сидела Алисия и безутешно плакала. Очень хотелось её успокоить, сказать, что всё будет хорошо, но на это не было сил. Часто Джим видела себя со стороны, как будто смотрела в чужой, незнакомый мир, при этом не испытывая каких-либо чувств или эмоций. Иногда она видела возле себя Цитариуса Инариона, а иногда с ней подолгу сидел Кайдан Орадус, кажется, она ещё видела Диирде’Грамма, но особо уверена в том не была. Она безразлично наблюдала, как ниоткуда появлялся «чёрный плащ», брал стул и садился возле кровати. Подолгу находился рядом и что-то тихо шептал себе под нос. От его шёпота Джим становилось плохо. Он мешал ей погружаться в темноту, не давал забыть, кто она, заставлял возвращаться и чувствовать своё тело, прислушиваться к звукам его голоса и вспоминать. Однажды ей даже показалось, что он её увидел. Адагелий Оторонталий резко обернулся и посмотрел прямо на неё.
— Ах вот оно что! — проговорил он в пустоту, отвернулся и с ещё большим усердием начал проговаривать непонятные слова.
А по ночам она видела рядом лицо Арникуса. Он сидел в одной и той же позе, облокотившись о кровать, сцепив тонкие пальцы в замок и опустив на них подбородок. Он подолгу смотрел на Джим, боясь хотя бы на мгновение отвести взор в сторону. Его тело переставало шевелиться, он замирал и чутко прислушивался к каждому её вздоху. Его лицо в полумраке казалось неживой маской, грустные глаза совершенно не моргали, а белоснежные волосы неестественно мерцали в лунном свете. Он выглядел уставшим и расстроенным. В один из тех моментов, когда сознание вернулось к Джим, она смогла протянуть руку и коснуться его. «Ты ведь живой?»— едва смогла выговорить она, а может, лишь только хотела это сделать. Но, видно, Арникус всё же понял, что её тревожило, потому что ответил: «Конечно живой! Что со мной может случиться?» Приблизил к ней своё лицо и твёрдым голосом проговорил: «Никогда больше так не делай! Слышишь? Никогда!» На что Джим кивнула и тут же заснула.
— Проснись, — прошелестел ветер. — Проснись! — звал голос, заставляя сердце биться быстрее, волнуя душу. Джим вздрогнула.
Солнечные лучи проникали через огромные оконные проёмы, заливая ярким светом всё помещение. Они скользили по лицу Джим, ласкали кожу и забирались под закрытые веки. Она проснулась, но продолжала лежать, прислушиваясь к голосам, отзывавшимся эхом в полупустой больничной зале. Почему-то было спокойно и хорошо, в душе теплилась надежда, что она нашла что-то очень важное. Улыбка расцвела на её лице. «Я нашла его». Джим резко села. Распахнула глаза. «Он здесь, в академии!» От яркого света потекли слёзы, она утирала их и пыталась рассмотреть, где находится. Узнала стены, кровать… И нахмурилась: «Всё понятно. Где ещё я могу быть!» Осторожно свесила ноги и с интересом посмотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Возле дверей стоял дежурный, с ним ещё двое. Джим с удовольствием поболтала босыми ногами, разглядывая их и улыбаясь от одной мысли, что «путешественник» тоже учится в этой академии. Один из посетителей ругался с дежурным, а другой стоял и смотрел в её сторону. «И он сейчас стоит в этой комнате!»