Дай! Дай! Дай!
Шрифт:
Увы, днем следователь был занят. Но к вечеру обещал освободиться.
– И тогда мы сможем съездить с вами вместе к приемным родителям этих девочек.
Это вполне устраивало друзей. Потому что они и сами изрядно вымотались. Шутка ли, провернуть столько дел за один день! Поэтому, оказавшись снова в Питере, Ритка поехала к своей маме. О чем-то она хотела поговорить с ней. А Мариша со Смайлом отправились к себе домой. Они и Ритку звали с собой, но подруга уперлась.
– Мне надо к маме. Хочу спросить ее кое о чем.
Ну, к маме,
Ритка уехала. А Мариша со Смайлом остались вдвоем. Но долго наслаждаться обществом друг друга им не удалось. Потому что раздался телефонный звонок.
– Не бери! – разморенно прошептал Смайл. – Не надо.
– Нет, так нехорошо. А вдруг это что-то важное?
И Мариша вскочила с кровати и подбежала к телефону:
– Какая же ты все-таки невоспитанная девочка! Просто дрянь! – услышала она противный визгливый голос, в котором сперва признала голос Ритки и лишь спустя несколько секунд поняла, что ошиблась.
Звонила ей не Ритка, звонила ее мамаша. Та самая, к которой Ритка поехала, чтобы задать какой-то мучающий ее вопрос. И вот теперь мама Ритки звонила почему-то Марише, ругалась, визжала и зачем-то угрожала подать на Маришу в суд.
– Это не твое дело! – вопила Риткина мама. – Совершенно не твое! Не суй свой нос, куда тебя не просят! Проныра!
Сначала Мариша пыталась что-то возражать, но быстро поняла, что это бесполезно, и замолчала. Как возразить человеку, который и слова тебе не дает сказать? И звонит исключительно для того, чтобы поскандалить! И мало того, Мариша даже не понимала, что же могло так сильно разгневать мамашу Ритки. Обычно это была меланхоличная дама, витающая где-то в своих мыслях. Как она сама считала, очень интеллигентная. А на самом деле просто завистливая и желчная.
– Не смей больше общаться с моей дочерью! Отстань от нее! – продолжала визжать Риткина мамаша. – Иначе я на тебя в суд подам за клевету на покойника!
Чтобы не слушать ее голос, Мариша просто повесила трубку и отключила телефон. Какое-то время ей казалось, что Риткина мамаша невероятным образом сумела снова дозвониться до нее. Но потом Мариша смекнула, что это звонит дверной звонок. А мгновение спустя услышала в прихожей голос Смайла и Риткин взволнованный голосок.
– Мне звонила твоя мама! – вылетела к подруге Мариша, которую переполняли эмоции.
– И что сказала?
– Ничего. Но почему-то ужасно ругалась!
– Ну да, правильно, – грустно кивнула Ритка. – На меня она тоже кричала.
– Но почему? Что случилось?
– Она считает, что ты обливаешь грязью моего отца. Делаешь его в моих глазах асоциальной личностью – пьяницей,
– Я? – поразилась Мариша. – Твоего отца? Но я с твоим отцом вообще не знакома! И потом… Рита, разве он не умер?
– Нет, – грустно произнесла Ритка. – То есть да. А если честно, то я и сама ничего не понимаю. Все так запутанно!
И, плюхнувшись в кресло, она устремила в стену невидящий взгляд.
– Так расскажи мне все по порядку, – потребовала у нее Мариша. – Потому что, если честно, я теперь тоже ничего не понимаю. Мне казалось, ты говорила, что мама растила тебя одна?
– Верно.
– И что твой папа умер.
– Не умер он, оказывается, – тоскливо произнесла Ритка. – То есть… Ты ведь знаешь, что я Маргарита Анатольевна?
– Ну да. Конечно.
– Папу моего звали Анатолий, сокращенно Толя. И я… Одним словом, всю мою жизнь мама говорила мне, что я наполовину сирота, что мой папа умер. Но сегодня, когда я… Одним словом, мама раскололась, что он вовсе не умер, а просто сбежал от нас!
– Сбежал?
– Сбежал! – кивнула Рита. – Да так основательно, что сколько мама его потом ни разыскивала, чтобы подать на этого негодяя, как она выражается, на алименты, ничего у нее не получилось.
– Но твоей маме все равно не следовало принимать это так близко к сердцу и тем более кричать на меня. В нашей стране сбежавший папашка – это далеко не редкость. Увы.
– Не в этом дело!
– А в чем? И почему твоя мама обвиняла меня в том, что я обливаю грязью память твоего папы?
– Я сама ничего не понимаю. Но помнишь ту свадебную фотографию Паршавина и его Матрены? Ну, на которой они со своими друзьями празднуют свое бракосочетание?
– Смутно.
– А я вот ее хорошо запомнила. И знаешь почему?
– Почему?
– Лицо одного из друзей Паршавина показалось мне очень знакомым.
– Да? – припоминая, протянула Мариша. – Вообще-то мне тоже. Только до сих пор не могу понять почему?
– Сейчас объясню. Моя мама не позаботилась спрятать от меня свои собственные свадебные фотографии. И я много раз разглядывала их в ее альбоме. Так вот… Лицо одного из друзей Паршавина – Толи – Анатолия – было лицом моего собственного отца! Представляешь? Сначала я подумала, что сошла с ума или ошиблась. И я нарочно взяла у бабушки несколько фотографий с этим Анатолием. Хотела сравнить с фотографиями своего папы.
– И как? Сравнила?
– Да! Это он! Никаких сомнений!
Некоторое время Мариша в полном недоумении разглядывала Ритку. Шутит она? Прикалывается? Но Ритка выглядела такой подавленной и хмурой, что Мариша поняла: нет, подруге не до шуток.
– По какому случаю траур?
С этими словами в комнату, где секретничали подруги, ввалился Смайл. Он уже успел поставить на кухне чайник и нарезать к чаю бутербродов. И, сочтя свои обязанности гостеприимного хозяина отчасти выполненными, поспешил присоединиться к жене и ее подруге.