Дай! Дай! Дай!
Шрифт:
– А мой муж? Марик?
– Вольдемар был головой в их компании. У брата всегда хорошо обстояли дела с логикой. Он просчитал все за и против и решил, что можно рискнуть. Третий – Толя – просто присоединился к двум своим друзьям, как всегда и делал.
– И?
– Налет прошел неудачно. То есть деньги ребята добыли, но одного из них смертельно ранил стрелявший им вдогонку инкассатор. Сначала брат и Паршавин подумали, что рана Анатолия не опасна, но пуля перебила артерию, и кровь лилась буквально рекой. Толя очень быстро ослабел и по прошествии часа скончался. Брат говорил, что сделать было ничего нельзя.
Мариша
– Держись, – прошептала ей Мариша.
Ритка ничего не ответила. Лишь кивнула, не открывая глаз, и со свистом втянула в себя воздух.
– Какой ужас! – произнесла тем временем внизу Соня. – И что было дальше?
– А дальше Паршавин сказал брату, что все берет на себя. Что брат должен уехать в город, пока есть такая возможность. А он все устроит. Паршавин сказал, что никто на них троих даже и не подумает. Он все организует в лучшем виде.
– И что он сделал?
– У Паршавина в Рябово была жена – Матрена. Пьянь, дрянь и последняя шалава! Паршавин много раз ловил ее пьяную с другими мужикам. И двое девчонок, которых эта б… родила ему, были от других людей. Паршавин отлично это знал, но разводиться с женой не торопился. К семейному человеку отношение куда более снисходительное, чем к одинокому холостяку. Семейного человека в совершении преступления если и заподозрят, то в последнюю очередь. К тому же Паршавин был игроком. И, как я подозреваю, ему даже доставляло удовольствие водить за нос и окружающих, и саму Матрену, которая искренне верила сама и уверяла всех вокруг, что муж любит ее безумно и прощает ей все ее выходки. Но на самом деле Паршавин люто ненавидел позорящую его имя женщину. Да она к тому времени уже и женщиной быть перестала. Жалкое, синюшное создание, готовое отдаться за бутылку первому встречному. Паршавин только и мечтал что о том дне, когда он сможет избавиться и от жены, и от двух чужих девчонок, которых она посадила ему на шею, и от всей своей жизни в поселке.
– Как же он это сделал?
– Для начала выкрал паспорт одного пьяницы. А потом… Когда у него на руках был труп его друга, отвел жену в лес, якобы за грибами, и там убил ее.
– Убил?
– Ну да.
– Вот так взял и убил женщину? Свою жену?
– Да не была она к тому времени женщиной! Так, грязь под ногами! А Паршавин хотел избавиться от Матрены. К тому же она была ему опасна. В любой момент могла начать болтать. А как ни осторожен был Паршавин, он все же опасался, что могли остаться какие-то следы. Одним словом, жену он убил. Друга своего изуродовал до неузнаваемости, переодел останки в свою спецовку и сбежал с чужим паспортом.
– И с деньгами?
– Со своей частью денег, дура! Вторая половина была у Вольдемара. И ты это знаешь ничуть не хуже меня.
– Да. Я знаю, что Вольдемар эмигрировал не с пустыми руками. И этих денег у него было много. Очень много. Хватило и на переезд в Америку, и на открытие своего маленького бизнеса.
– За пролетевшие годы, надо полагать, этот бизнес изрядно вырос, – крякнула тетя Люся. – У Вольдемара голова всегда хорошо варила. Сколько у вас теперь закусочных? Сто? Двести?
– Двести девятнадцать, – скромно сказала Соня. – Но,
– Как же! Охотно верю! Бедные, почти нищие миллионеры! А я тут, понятное дело, шиковала на пенсию в сто пятьдесят долларов в месяц!
– Сколько? – ахнула Соня. – Сто пятьдесят долларов? Ты получала эти деньги на целый месяц? Ты шутишь?
– Ага! Видишь, хохочу до слез!
– Сто пятьдесят долларов? Но почему так мало? Люся, ты должна была попросить помощи у нас!
– Так я и просила! И знаешь, что сказал мне твой муж?
– Что?
– Чтобы я не смела ему больше звонить. И что он будет помогать кому угодно, только не мне! И ведь сдержал свое слово, подлец! Помогал этой девчонке – дочери погибшего Толи, но не мне – своей родной сестре!
– Девчонке? Дочери Толи? Кто это?
– Третий друг Вольдемара и Паршавина.
– Значит, девочка – это дочь того, кто погиб на болоте?
– Да! Это ей твой брат по завещанию приказал выплачивать ежемесячно процент со своих доходов! И как ты думаешь, кого он сделал душеприказчиком?
– Кого?
– Того же Паршавина! О! Разумеется, тот воспринял это как веселую игру, розыгрыш! Деньги отдавал не самой Ритке, а ее мужу. И еще изображал перед всеми его дядю. Разузнал откуда-то, что дядю мальчишки звали Борисом. И всем рассказывал о любимом племяннике, которого обожает и заваливает деньжищами!
– Так вот, значит, что это за девочка, – пробормотала Соня. – Да, я знаю, что ей регулярно идут деньги от прибыли. Немного, но по меркам России все равно получается очень приличная сумма. Так вот кого захотел облагодетельствовать мой покойный муж. А я-то думала…
И, не договорив, Соня поспешно спросила:
– А как же жила ты, бедная моя Люся?
– Как жила? Как вышла на пенсию, так чуть с голоду не подохла! Картины мои никто не покупал. Работать за гроши я не хотела. А потом смекнула, что раз уж вы с мужем катаетесь словно сыр в масле, то не грех и мне поиметь процент с этой истории! К счастью, у нас с Вольдемаром были одни родители. И я тоже кое-что соображаю. Так что мне не составило особого труда вычислить слабое звено в этой истории. И последние два с лишним года я жила очень даже неплохо. Приглядывала за Паршавиным и одновременно получала деньги от бабы, которая удочерила его девчонок. То есть это она думала, что девчонки его. Но сам Паршавин так, оказывается, не считал. Ха-ха! Лебедева страшно боялась, как бы Паршавин не явился к ее драгоценным девочкам с ненужными откровениями и признаниями. А Паршавин… ха-ха-ха! Он даже и думать не думал о тех девчонках!
И, явно теряя самообладание, тетя Люся вдохновенно продолжала:
– Это все я! Я запугивала Лебедеву! Но я брала эти деньги не на пустом месте. Сначала мне нужно было проделать огромную подготовительную работу. Выяснить, где находятся те девчонки. В детском доме, или их все же удочерили. Директор детского дома оказался чурбаном и мою приятельницу, которую я наняла для этой цели, прогнал чуть ли не поганой метлой. Но я все равно нашла лазейки и узнала, кому были отданы девчонки. Дальше дело за малым. Я узнала, что девчонки попали в очень богатую семью, и принялась запугивать этих Лебедевых, звоня им от имени Паршавина и угрожая разоблачением.