Дай мне развод
Шрифт:
Ты охренела!
Как посмела?!
Что ты напялила?!
И как же я тебя хочу.
Мне мозг кроет, разрывает, душу тянет. Вижу, как на нее обращают внимание — хочу убивать каждого за сальные взгляды и грязные мысли, в которых мою девочку ставят совсем не в благочестивые позы. А она смеется…откидывает голову назад, волосы подпрыгивают, глаза горят, щечки тоже. Несмотря на громкую музыку, клянусь, я слышу ее звонкий смех так, будто он раздается в шаге от меня. Трогает мое сердце…
Да, Ильяс, пора признать очевидное: она бесит тебя так сильно, потому что ты не просто скучаешь
Тебе без нее плохо. Тебя к ней тянет. Не просто же так ты дежурил у подъезда, где ее от тебя спрятали? У универа. Ты искал с ней встречи, хотя обещал отцу отпустить и не нарываться.
Ты по ней скучаешь, потому что...черт...Ты влюбился в свою жену.
Бывшую жену.
Почти бывшую жену.
Как там говорят? Имея, не храним, потерявши, плачем? В моем случае воем. Я волком без нее выть готов, а ей хоть бы хны! Наблюдаю за тем, как три молодые девушки пробираются к столику, продолжают посмеиваться и что-то бурно обсуждать. А Дарина так красива…я не могу отвести взгляда даже на мгновение. Наблюдаю. Как она садится, одергивая юбку (или пояс, который так я в своей голове настойчиво и называю), поправляет волосы, и как же досадно не видеть моего кольца на ее пальчике. Нет его больше. Сняла. Выбросила? Не знаю, но сняла точно. Уже чувствует себя свободной, ведет себя, как свободная, и от этого я злюсь еще сильнее!
Подзываю официанта. Хочешь отметить развод?! Так отмечай с размахом, вертлявая девчонка!
– Самое дорогое шампанское на тот столик.
Указываю пальцем в сторону почти-бывшей жены и ухмыляюсь.
– И скажи от кого.
Официант быстро кивает, уходит, а я достаю сигарету и раскуриваю ее все еще с ухмылкой. Не могу прекратить просто! Хотя должен. Нет, разумом я понимаю, что сам во всем виноват. Не надо было путаться с этой Зоей, мне ведь не сказать чтобы сильно этого хотелось; скорее хотелось того, что я думал, не смогу взять у жены.
Жесткости. Грубости. Страсти.
С Дариной я всегда себя сдерживал. В постели, в жизни, в словах — во всех своих проявлениях. Она казалась мне нежным, маленьким ангелом, которого мне было страшно сломать. Я всегда ее оберегал от своего огня, потому что не видел ее настоящей. Теперь вижу.
Никакой она не ангел на самом деле. Взрывная, вредная гадина, внутри которой скрывается именно тот пожар, который нужен мне. Тот коктейль эмоций. Почему она его так долго скрывала? Почему я сам не замечал ее характера?! Да просто все: вот зачем перед женитьбой нужно узнавать свою будущую жену как можно лучше! Это главный минус договорных браков — ты никогда не уверен, что за черт скрыт в этой табакерке, и двух недель мало, чтобы постигнуть глубины души. С Дариной мало и всей жизни, конечно же, судя по тому, что я о ней уже знаю, а я глупо понадеялся на опыт и свою способность быстро раскусывать женщин. Наивный дурак.
Нифига я не понял про нее. Истину ее души прочувствовал и попробовал только на грани. Она не безропотная, а гордая, знающая себе цену, острая на язык и характерная женщина — именно такая, какая мне нужна. Та, которая ушла.
Может быть, дело как раз в этом?
Я часто спрашиваю себя: Ильяс, возможно, ты так на ней помешался,
Что-то большее.
Гораздо большее…
И когда она поднимает глаза, а мое шампанское стоит на столике в ведерке со льдом, я понимаю, что все вокруг растворяется. Есть только она.
Дарина на миг застывает, и в ней я читаю столько эмоций: удивление, шок, злость, ненависть, но еще…она рада. Да, девочка. Ты рада меня видеть.
От этого на душе теплее, я слегка улыбаюсь, а Дарина сразу фырчит, чуть не отплёвывается, отворачивается. Шампанское показательно двигает на самый край — показывай гордость, малыш, мне это нравится. Я тебя уважаю за нее бесконечно, как только мужчина может уважать женщину.
Но не свою.
Мне об этом снова напоминают просто: Дарина откидывает волосы за спину, а на пальце нет кольца.
Она не твоя.
Не твоя.
Поэтому ты не можешь злиться, когда к ней вдруг подваливает этот чертов щенок.
Его я тоже узнаю сразу. Улыбается, как мудак, двигается к ней ближе. Внутри все вспыхивает, как керосином облитое!
Как ты смеешь?! Касаться своим мерзким духом ее личного пространства?! Нет у тебя прав! Она не твоя!
Но и не твоя. Мне приходится себе напоминать, когда он подает ей руку и уводит вглубь забитого до отказа танцпола.
– Мне жаль, брат, - Марат бьет меня по плечу, кивает в сторону столика, - Давай выпьем. Хочешь? Можем пригласить за наш столик вон тех курочек с бара. Они уже полчаса с нас взгляда не сводят и…
– Хер.
Отвечаю коротко, хватаю пиджак и разворачиваюсь в сторону лестницы. Мне не нужны «курочки» — в гробу я их видел! Мне нужна моя жена!
– Ильяс!
– Демид смотрит на меня пристально и серьезно.
Я понимаю. Боится, что я наворочу дел, переступлю грань и зарвусь. Ее дед не хрен с горы или чертов «ноу нейм». Генерал Соколовский не входит в список тех, кого можно «просто подвинуть», но мне искренне и от души на это насрать.
Она моя. И она будет моей, даже если придется поставить на кон все!
– Либо помогаешь, либо не мешай!
– рычу, долго смотрю ему в глаза, но куда деваться?
Когда вы братья — вписываться друг за друга будете в любой блудняк. Так принято. Так надо. Так должно быть. А я знаю, что на этих двух я могу положиться при любом, даже самом отвратительном раскладе, когда все идет против меня.
Они помогут.
Поэтому я не удивлен, что Демид слегка кивает и спрашивает:
– Что делать?
– Отвлеките от нее этого щенка. Так, чтобы не понял.
– Что потом?
– Пока не решил.
Снова кивает, а потом поворачивает со мной вместе с Маратом. На самом деле, здесь я соврал немного. Решил. Я уже знаю, что буду делать, когда ступаю на танцпол.
– Встретимся через десять минут у твоей тачки.
Теперь кивает Марат.
Ну все, малыш, добегалась. Извини. Потом на меня поорешь и побесишься. Я не против.
Дарина