Дай мне руку
Шрифт:
У Веры по спине прокатился холод, застыл в ногах, министр медленно поднял голову, но так и не посмотрел ей в глаза.
— Она заявила, что ей было знамение. Что из-за того, что вы отдали ей свою силу, ваши с ней судьбы теперь навечно связаны и вы пойдёте по жизни вместе, рука в руке, до самой смерти. Я сказал, что это очень смелое заявление, и что пусть учится ходить сама. Она мне объяснила, что вы — не просто Призванная, а пришли в этот мир по промыслу богов, и у вас великая миссия, ради которой вы обойдёте пешком все края мира, поговорите на всех языках и искупаетесь во всех морях, измените множество судеб, а на десерт приведёте в мир нового бога, так как вы — его аватара на нашей земле, ни больше, ни меньше. И всё это вы обязаны сделать прямо сейчас и под руку с ней, с Янверой.
Язвительность в его голосе перешла все границы, он, похоже, сам это заметил и глубоко вдохнул на секунду, выдыхая уже спокойнее:
— Я сказал, что богов в мире и так достаточно, новые не нужны. Она сказала, что понимает мои мотивы, и сделает всё от неё зависящее, чтобы я проклял тот день, когда посмел ей отказать, потому что из-за своей гордыни и жадности лишаю мир счастья лицезреть вас, оставляя вас только себе. Сказала, что даже если я отвоюю вас у всего мира, я всё равно не смогу к вам прикоснуться, потому что каждое греховное прикосновение будет оплачено болью и кровью. Меня это не убедило, она тоже не остановилась. Стала просить хотя бы о возможности поговорить с вами, но я и тут отказал — она очень убедительно проповедовала, я опасался, что вы ей поверите и уйдёте, а если вас будет двое, я могу не суметь вас остановить. И я не позволил. Тогда она сказала, что если я не дам ей объясниться с вами, то и сам этого сделать не смогу. Последствия вы видели. Тогда я не обратил на это внимания и выставил её.
Он с досадой посмотрел на свечу, отвернулся и продолжил:
— Когда это стало проблемой, я попытался её найти, поручил это Эйнис, она разузнала адрес и ситуацию. Янвера живёт в монастыре, в горах провинции Сонг, относятся к ней там как к почитаемой святой, она периодически подтверждает свою репутацию, являя лики богов и исцеляя больных сотнями. Я попытался убедить её снять проклятие, но она потребовала свидания с вами, и я отказался. В следующий раз она вообще не захотела со мной говорить, а сегодня… — он замолчал, как будто не мог это произнести, покатал свечу ладонью по столу. — Сегодня она передала мне через послушниц эту свечу, по её словам, «потому что всё, что мог, я уже разрушил, это всё равно ничего не изменит», взамен она потребовала передать вам эти слова и рассказать правду о её первых визитах, если я этого не сделаю, свеча не сработает.
Он помолчал, криво улыбнулся:
— Ну что, вы уже воспылали желанием пойти в миссию по миру, неся свет новой религии?
— Пока нет, — сухо ответила Вера.
— Хорошо, — с долей иронии кивнул министр, переплёл пальцы и продолжил: — Теперь о некоторых традициях Цыньянской Империи. Вы когда-то спрашивали, за что осуждён тот человек, который пытался убить меня при помощи яда под ногтями. Отвечаю — за государственную измену. Я расследовал дело о продаже стратегической информации за границу, доказал виновность своего дяди, взял его под стражу, дал показания в суде и казнил его по закону Карна. Пока он был жив, младший дом Кан имел старшего мужчину — его, старшую женщину — его мать, меч, который вы видели в день Призыва, и наследника — меня. После его смерти в моём доме есть глава — я, старшая женщина — моя бабка, которая меня ненавидит и с удовольствием умерла бы ради возможности подложить мне свинью, если бы самоубийство не запрещал бог, в храме которого она живёт и планирует быть похороненной. Она много раз пыталась меня убить, но в детстве меня хорошо охраняли, а после смерти отца я уже мог позаботиться о своей безопасности сам и она оставила попытки, окончательно уйдя в духовную жизнь. Она стара и больна, и может умереть в любой момент, оставив мой дом без старшей женщины. После войны дома знати разделились на старшие и младшие, старшие остались в Империи, а сбежавшие в Карн аристократы открыли здесь свои младшие, некоторые поддерживают отношения с родственниками, некоторые — нет, семья Кан рассталась на взаимном пожелании друг другу скорее сдохнуть.
Он опять попытался поднять глаза, но сдался на полпути, стал рассматривать Верины руки, но быстро отвёл глаза.
— В итоге, у меня сейчас… Закрытый месяц назад дом, в котором есть глава, который даже не старший мужчина, потому что по цыньянским традициям мужчина не состоялся, пока не женился. Меч, который раньше принадлежал старшему мужчине, которого я упёк в тюрьму и казнил, что в Империи хуже государственной измены — там семейные ценности ставят выше блага государства, и уж точно выше личных политических взглядов. Старшая женщина, которая может умереть от старости в любой момент, а пока жива, наизнанку вывернется, лишь бы сделать мне гадость. И полное и безнадёжное отсутствие наследника. Если я хочу сохранить дом, а я хочу, то в пределах следующих двух месяцев я должен жениться, а в пределах года — заиметь наследника. Чтобы жизнь этого наследника сложилась хотя бы нормально, и он не был парией из-за своего происхождения, я должен жениться на безупречной девушке.
У Вероники, и так всё время сидящей как замороженная, стало что-то натягиваться глубоко в груди. Она начинала понимать, почему ему так не нравится то, что он должен сказать.
— Объясняю, почему, — сухо продолжил министр. — Я — далеко не пример для подражания. Младший дом для цыньянцев уже значит второй сорт, даже для карнских цыньянцев, они все стремятся породниться с семьями, оставшимися в Империи. Я полукровка, сын благородной цыньянской блудницы и безнравственного белого богача, который завёл любовницу при живой и здоровой жене, ещё способной родить, это большой позор. Моя мать мало того, что не покончила с собой после этого, так ещё и стала причиной смерти своего отца и брата, а потом родила и оставила ребёнка, принимала от любовника поддержку и даже сделала своего незаконнорожденного сына главой дома. Мой дядя бесплоден, в Империи это считается проклятием богов, оно бросает тень на всю семью. Я сам всё детство жил где зря, и хоть и получил хорошее образование, достойного воспитания не получил, не был на многих обязательных праздниках, где благородные наследники знакомятся и заводят связи, меня не знают, и если будет нужно, не поддержат. Работаю непонятно кем, каким-то образом затесался в Верховный Совет страны-захватчика, Карн навсегда останется для Империи захватчиком, там никто не желает помнить, что войну начали они. Ещё я выкупаю рабов и делаю их свободными, сотрудничаю с криминальными элементами, собираю по помойкам приёмных детей и по праву главы дома вписываю их в завещание, зато лишаю прав на наследство здорово обедневший старший дом Кан, они меня ненавидят и у них много друзей. Единственный мой плюс — я прямо-таки неприлично богат, отец оставил мне большое наследство, а я его сильно приумножил, что делает меня привлекательным кандидатом в родственники для обедневших цыньянских аристократов Карна. Они прекрасно осведомлены о моём положении, многие специально придерживают подходящих дочерей, не отдавая их замуж, пока я не женюсь, они все хотят денег. И у меня выбор не особенно большой, чтобы компенсировать мои недостатки, мне нужна абсолютно безукоризненная жена, подходящего происхождения, возраста и воспитания. Я уже говорил вам, цыньянские аристократы почти все между собой родственники, так что выбор у меня буквально из десятка девушек, и их семьи об этом знают.
Он опять взял спички, открыл коробку, закрыл и положил на место, с силой переплёл пальцы.
— Дальше. Чтобы жениться, любому цыньянцу, а тем более, аристократу, нужно сделать множество обусловленных традициями телодвижений, главное из которых — получить благословение старших родственников, в идеале — всех, как минимум — старшей женщины дома, старшего мужчины дома и отца с матерью. С мужской стороны меня не благословит вообще никто, но это простительно, так как у меня не осталось живых родственников мужчин. Старшая женщина моего дома меня ненавидит и в любом случае никогда не даст мне благословения, на ком бы я ни женился, но пользуясь властью главы дома, я могу вычеркнуть её из семейной книги за долгое отсутствие во дворце Кан, а взамен пригласить свою мать, как временно исполняющую обязанности старшей женщины. Отношения с матерью у меня сложные, но при определённом стечении обстоятельств, и если она одобрит мой выбор, её благословение я получу, этого хватит для законного, одобренного Империей и богами брака. Но. Недавно я поймал мать на государственной измене и отказался к ней присоединиться, так что шанс получить её помощь сильно упал. А времени мало. Теперь о…
— Вера! Ты не поверишь, что я только что сделал! — посреди библиотеки возник Барт, министр обернулся через плечо и рявкнул:
— Пошёл вон отсюда!
Маг дёрнулся и исчез, Вера сама вздрогнула всем телом, в ней было столько напряжения, что любой звук гремел набатом.
Министр открыл коробку и зачиркал спичкой, сломал, ругнулся и достал ещё одну, осторожно зажёг свечу и поставил её на стол, с усилием поднял глаза и в первый раз посмотрел на Веру:
— Госпожа Вероника, я вас привлекаю как мужчина?
Она дёрнулась, попыталась шутливо улыбнуться:
— Мне казалось, это очевидно.
— Просто ответьте.
— Да.
Он медленно глубоко вдохнул и посмотрел на огонь свечи, закрыл глаза.
— Я уже рассказывал вам, как я жил, я думаю, вы понимаете — я никогда не видел такого к себе отношения, какое узнал в этом доме. Вы удивительная женщина, я наслаждался каждой минутой с вами и, поверьте, я не хотел бы от этого отказываться как можно дольше. В идеале — никогда. Но так не получится. Я пошёл к своей матери в день вашего Призыва и сказал, что хочу жениться и надеюсь на её поддержку. Она сказала, что ей нужно увидеть вас и хорошо обдумать это решение. Через время я натаскал Лику в цыньянских правилах поведения и отвёл к матери на смотрины, она ей вроде как понравилась, но мать сказала, что нужно ещё подумать, потому что она не знает о вашем происхождении и воспитании. Я сочинил для вас благородное происхождение, купил платьев и украшений… а вы умудрились в первый же день на рынке устроить мордобой в восточных рядах. Об этом говорил весь город.
Он закрыл лицо руками, выпрямился, потёр глаза и медленно выдохнул, поднял ладони:
— Ладно, это моя ошибка, я должен был вести вас сам и не сделал этого по очень глупой причине, никто, кроме меня, в этом не виноват. Ладно. В следующий раз в цыньянском квартале вы заговорили с больной незаконнорожденной полукровкой, поили её чаем в дешёвой забегаловке и ходили рядом с ней босиком. Я не буду объяснять всю глубину вашего падения, это долго, просто поверьте — если так сделает императрица, император устроит ей принудительное самоубийство, сразу же, и потом его род ещё сто лет от позора не отмоется. Ваше поведение простительно для Призванной, но абсолютно неприемлемо для благородной цыньянки.