Дай мне руку
Шрифт:
— Звучит, как музыка. — Посмотрел на половину блинчика, решительно нахмурился и заявил ему: — Лопну, но доем. — В два подхода запихал блинчик в рот, допил чай и чемпионским жестом показал пустые ладони, Вера рассмеялась и зааплодировала, встала убрать со стола, министр с трудом поднялся и выпрямился, взглядом победителя обвёл всю кухню, достал из кармана блокнот, что-то размашисто написал, шлёпнул печать и вырвал лист:
— Вера! Это для тефтелек.
Она взяла лист, там было две строчки на карнском и три столбика на цыньянском, из всех иероглифов она узнала только «прикасаться» и «смерть», усмехнулась и просунула листок сквозь ручку крышки кастрюли, убрала всё в холодильник и обернулась:
— Идём?
Он кивнул и пошёл в гостиную, с блаженным видом устроился на диване и достал из кармана телефон, стал что-то искать, посмотрел на Веронику, остановившуюся в нерешительности между диваном и креслом, похлопал по дивану рядом с собой и кивнул на телефон:
— Давно хотел у вас спросить… Что здесь происходит? Я ничего не понимаю.
Она села рядом, он тут же придвинулся ближе, почти касаясь её бедром, включил фильм, сел чуть ниже, Вера поднялась выше, чтобы хорошо видеть экран. Стала рассказывать, через время почувствовала, как господин министр всё ниже сползает по дивану и удобно устраивает голову на её плече, и замолчала. Его волосы рассыпались по её груди, дыхание было тихим и ровным, руки расслабленно лежали на коленях. Она осторожно повернула голову, глубоко вдохнула до дрожи пробирающий запах своей постели и закрыла глаза. Ей хотелось его поцеловать. Хотелось взять за руку, ощутить кончиками пальцев каждый шрам, каждую линию на ладони, взять двумя руками и греть, целовать каждую чёрточку…
Но она боялась пошевелиться, потому что понимала, что он проснётся, поэтому просто сидела тихо и старалась дышать медленнее. Казалось, она излучает своё неутолимое желание, оно наполняет воздух, пропитывает всю комнату.
«Господи, как же я люблю вас… как же…»
Ей хотелось кричать об этом, на весь мир, чтобы он услышал и понял. Его волосы были так близко, что она могла бы дотянуться и прижаться губами…
«Он проснётся.»
Сердце грохотало так, что она видела его удары сквозь рубашку, грудь подбрасывало, в голове шумело, как после бешеного бега.
«А может и не проснётся…»
Вероника зажмурилась изо всех сил и приказала себе держать себя в руках.
«Хрен поймёшь этот грёбаный мир…
Что он имел в виду, когда говорил, что я свободна и могу выходить замуж? Что всё было несерьёзно и уже кончилось? Когда ночью я гладила его по щеке, а он сказал, что ничего больше не будет, это от нас не зависит?
Почему он говорит одно, а делает другое? И почему я вижу в его глазах, что ему хорошо со мной, но делать ни шага дальше он не хочет?»
Она слушала его дыхание и сходила с ума от желания встряхнуть его и потребовать объяснений… и осознания, что ни за что его не разбудит.
«Ты же хотела, чтобы он спал в твоей постели. Радуйся.»
Внутри действительно была радость, где-то в груди, под всеми страхами и сомнениями.
«Приятных снов, солнце моё.»
Она представила тот поцелуй, на который так и не решилась, как поворачивается и прижимается губами к его волосам. Даже думать об этом было счастьем. Она закрыла глаза, мечтая утонуть в этом чувстве.
Она так и не поняла, спала она или нет, но когда в библиотеке раздались шаги, глаза открыла первой.
Вошёл Двейн, округлил глаза и сделал шаг назад в библиотеку, согнулся в поклоне и тихо позвал:
— Господин, вы пойдёте на тренировку?
Министр приоткрыл глаза, повернул голову к двери и хрипло прошептал:
— Иди отсюда.
— Я зайду через пять минут. — Двейн ушёл, министр опять опустил голову на Верино плечо и задышал ровно, она начала улыбаться, в восторге от этой картины. Спустя пару минут он вздрогнул и резко окаменел, открыл глаза, зажмурился и осторожно выровнялся, отодвигаясь от Веры. Потёр глаза и спросил:
— На чём мы остановились?
«На том, что я хотела вас поцеловать.»
— Где-то на половине третьего ночи, — иронично шепнула Вера, он посмотрел на часы и ахнул, взялся за лоб, замер на секунду. Потом встал и поклонился, не поднимая глаз, тихо сказал:
— Не забудьте, что вечером идёте к Булату, — замялся на миг, как будто не знал как попрощаться, ещё раз поклонился и ушёл.
Вера подумала, как Двейн отреагирует на отпечаток швов её рубашки у министра на щеке, сбросила туфли и растянулась на диване, мигом отключившись.
— Госпожа Вероника? — голос Лики, короткий стук в открытую дверь библиотеки. — Госпожа?
Вера с трудом разлепила веки и села:
— Незаперто.
Дверь открылась, вошла улыбающаяся Лика с двумя здоровенными корзинами, поклонилась:
— Господин Шен прислал меня помочь вам одеться для похода на рынок. Мы можем позавтракать, у нас есть два часа. Вы будете завтракать?
— Да, пойдём. — Вера подавила зевок и встала, попыталась привести в порядок волосы, бросила любопытный взгляд на корзины, которые Лика с облегчением опустила на пол, — а что ты принесла?
— Вашу одежду. Это моё платье… в смысле, ваше, я в нём хожу на рынок, — Лика смутилась, как будто сболтнула лишнего. — Господин сказал, вы согласились, чтобы наряд выбрал он, — мечтательно вздохнула и понизила голос, — это так романтично, что вы так ему доверяете.
Вера опасливо покосилась на корзины и молча пошла на кухню.
«Как бы я об этом доверии не пожалела.»
— Ты уже завтракала? — поинтересовалась Вера, ставя чайник и доставая из холодильника пакеты с фруктами, девушка смущённо замялась в дверях:
— Вообще, да, но уже время обеда, если честно.
— Ясно, — фыркнула Вера и достала кастрюли с салатами и прочей едой, услышала, как за спиной ахнула Лика, и обернулась: — Что?
— Простите, — Лика резко опустила глаза. Вера выровнялась:
— Это не ответ на вопрос. Что случилось? — Лика смущенно указала глазами на продетую в ручку крышки кастрюли бумажку, Вера криво улыбнулась: — И?
— Там написано: «Объект под охраной, любой несанкционированный доступ карается смертью», — опасливо шепнула Лика.