Дай мне руку

Марс Остин

— Он предвидел, что я откажусь это надевать, да? — прищурилась Вера, Лика отвела глаза:

— Господин предполагал, что вы найдёте, к чему придраться.

Вера поражённо выдохнула и всплеснула руками:

— Придираюсь я, значит! Офигеть. — Сложила руки на груди и мрачно засопела, пытаясь решить, чем пожертвовать — походом в загадочные восточные ряды или собственным спокойствием. — Ладно, — наконец решилась она, — ладно, хорошо. — Расстегнув часы, она подняла их выше локтя и опять застегнула, прикрыв рукавом, достала из сумки

свёрток с наручными «часами истины» и точно так же надела их на вторую руку, переведя в вибро-режим. Проверила амулеты и кивнула: — Я пойду. Что там дальше?

— Причёска, госпожа, — ответила Лика с таким видом, как будто не ждала ничего хорошего.

Спустя минуту, Вера поняла, почему. Лика явно делала это в первый раз, у неё не получалось, она тянула волосы, тыкала шпильками куда зря и, судя по ощущениям, выдрала у Веры полголовы, но она мужественно молчала всё время, пока Лика сопела и ругалась. Через время она ушла в себя настолько, что начала бубнить под нос, кроя в три этажа Верины волосы, слабые заколки и загадочного «его», который «взял бы и сделал сам, умный какой».

— Кто «умный какой»? — наконец не выдержала Вера, Лика испуганно пикнула: «Простите» и замолчала, Вероника улыбнулась: — Слушай, мне правда интересно, кто тебя учил?

— Вы не знаете? — шепнула Лика, — господин Шен…

«Он умеет делать причёски?.. Ах, да, он ведь умеет всё, кроме пения, как я могла забыть?»

Вера улыбнулась и промолчала. Когда Лика наконец сказала: «Всё», она увидела в зеркале сложную конструкцию из жгутов и косичек, неопределённо пожала плечами и вынесла вердикт:

— Экзотичненько. Это всё?

— Ещё украшения. Сядьте, я сама надену. И снимите серьги. — Вера сняла и застегнула их на цепочке амулета, оставив болтаться на шее. Лика вернулась с маленьким сундучком и протянула руку: — Давайте, я уберу.

— Не надо, пусть тут будут, — Вера поправила цепочку.

— Куда вы их дели? — озадаченно нахмурилась Лика, в упор глядя на серьги, Вероника опять тронула цепочку с амулетом, начиная догадываться.

— В кошелёк положила, пусть там будут.

«Дзынь.»

На самом деле, звука не было, но когда часы на локте завибрировали, Вера почти услышала его в своей голове. Лика кивнула:

— Как хотите, — и стала доставать заколки и украшения. Вера молча смотрела, как она развешивает на ней гору блестяшек, и сжимала зубы, чтобы ничего не сказать — она решила, что у него не выйдет заставить её отказаться от визита в восточные ряды, она вынесет всё что угодно. Когда Лика закончила, Вера ощущала себя новогодней ёлкой, позвякивающей на каждом шагу, на ней было штук двадцать цацок, включая массивные перстни на обеих руках. Лика восхищённо смерила её взглядом и вздохнула:

— На меня господин никогда столько не тратил.

Вера замерла и набрала воздуха, готовясь возмущаться, но Лика уже выскочила за дверь, из гостиной раздался голос Двейна, Веронике пришлось выйти из спальни, чтобы поздороваться:

— Привет.

— Госпожа, — он медленно поклонился, — прекрасно выглядите.

— Я похожа на новогоднюю ёлку, — мрачно фыркнула она.

— Вы похожи на благородную цыньянку, — качнул головой парень, — когда вы их увидите, вы поймёте, там все так ходят.

— Лика сказала, что одевалась попроще.

— Она никогда не ходила в восточные ряды. Вы готовы?

Она проверила револьвер, повесила сумку на локоть и кивнула, он сочувственно поморщился и сказал:

— С вами буду я и ещё двенадцать человек охраны, вам нечего бояться.

— Я не выйду из дома без оружия, — медленно качнула головой Вера, Двейн махнул рукой и кивнул:

— Как хотите. Идём?

Она кивнула, он предложил ей руку и провёл через портал. В знакомой квартире на втором этаже ничего не изменилось, Вера посмотрела на засыпанный бумагами стол и опять смутилась от вспомнившейся картины с Ликой и Сантом. Потом вспомнила, как от неё утром уходил министр Шен, и прикусила губу, пряча улыбку. Двейн открыл перед ней дверь и сказал:

— Госпожа, вы должны кое-что запомнить, прежде чем мы доберёмся до восточных рядов. — Она бросила на него удивлённый взгляд, но тут же опустила глаза, глядя под ноги — боялась запутаться в юбках и загреметь с лестницы. Двейн продолжил: — Когда благородная женщина куда-то выходит со служанкой, она может с ней разговаривать, но если она идёт с телохранителем, то должна делать вид, что его нет. Поэтому, будьте любезны, не называйте меня «дружище» и вообще ко мне не обращайтесь. И не надо отдавать мне сумки, руки телохранителя должны быть свободны. Просто называйте имя «госпожа Вероника» и говорите, что покупки заберёт слуга.

Вера кивнула и шутливо насупилась, бурча:

— Тебе не нравится, когда я зову тебя «дружище»?

Он сдавленно прыснул и опустил голову:

— Обращаться так к слуге неприлично.

— Ты офигел?! — шутливо возмутилась она, — господину своему будешь так отвечать! В моём мире слуг нет, и вообще, я обиделась! Как борщик жрякать, так все друзья, а как борщик закончился, так всё.

Она бросила на него грозный взгляд и всё-таки запуталась в юбках, чуть не рухнув со ступенек. Двейн поймал её за плечи и с усталой улыбкой вздохнул:

— Осторожнее. Можете называть меня как хотите, но только тогда, когда никто не слышит. А на людях — только по имени.

— Короче, тебе не нравится, — вздохнула Вера.

— Да, не нравится, — поморщился он.

«Дзынь.»

Вера сжала губы, задавливая улыбку, и шёпотом протянула:

— Хочешь, секрет расскажу? — Он иронично поднял бровь, она толкнула его бедром и довольно шепнула: — Я знаю, что ты врёшь, — увидела его неуверенную улыбку и захихикала ещё довольнее, подобрала юбку и стала прыгать по ступенькам, шёпотом напевая: — Тебе нра-ви-тся!