Даю тебе честное слово
Шрифт:
Бледная от бессонной ночи, Петра собрала волю в кулак и заставила себя выйти на работу. По субботам в ее магазинчике всегда было полно покупателей. Требовалось сосредоточиться на деле, и времени часами названивать мужу или детям не было. В голову лезли бессвязные бредовые мысли – о судьбе, предопределении, покорности и знаке свыше. Но если отнестись к происшествию серьезно, то получается, что старик спас ей жизнь. Она так старательно натирала пол, думая только о том, как ему навредить, а вместо этого обезвредила убийцу! Она должна благодарить свекра, что он поневоле надоумил ее проделать эту работу.
Сам Вилли Кнобель
Макс чрезвычайно удивился тому, что сообщила мать об этом непонятном происшествии.
– Ты знаешь некоего Хорста Мюллера? – спросила она напрямик.
Он тут же открестился. Фамилию «Мюллер» носят многие, а среди его знакомых за всю жизнь не попадался ни один с именем Хорст. Мало-помалу до него стало доходить, что речь идет о том самом шантажисте, который недавно угрожал матери по телефону. Это он вчера проник в их дом, но поскользнулся на лестнице и сломал ногу.
– Хи-хи-хи, – донеслось из трубки хихиканье Петры.
– Что случилось? – спросила Мицци, слушавшая вполуха. – Теперь и у мамы с головой не все в порядке?
– Я не знаю никакого Хорста, – промолвил Макс недоумевающе после того, как мать повесила трубку. – Мицци, ты когда-нибудь слышала о Хорсте Мюллере?
Услышав это, Йенни вскочила и стремглав сбежала в ванную комнату. Однако Макс успел все же подметить, что она побледнела как смерть.
– Ее тошнит? – удивилась Ясмин. – Она что, беременна?
– Не говори ерунды! – заступилась за девушку Мицци.
Этот неожиданный поступок заставил Макса не на шутку задуматься. Мюллеров, конечно, хоть пруд пруди, и все-таки он знал четырех человек с этой фамилией: двух женщин и другую пару – Кевина и Фалько.
В отделении неотложной помощи окружной больницы Фалько получил временную медицинскую помощь. Ему сделали рентгеновские снимки и наложили на руку гипс, а ногу иммобилизировали. После инъекции пациента уложили на больничную койку. Сложный перелом голени требовал хирургического вмешательства, и операцию назначили на ближайший понедельник.
Вечером в субботу к Фалько пришел полицейский, открыл блокнот и стал спрашивать о попытках шантажа. Надо полагать, Макс все выложил родителям, решил Фалько и пал духом. Он посчитал, что будет лучше какое-то время поиграть в молчанку и вместо слов при случае издавать стоны. По крайней мере, до тех пор, пока не появится адвокат, если он не хочет по новой загреметь в тюрягу.
При всем том надо сделать все, чтобы Кевин ничего не прознал. Парень от Макса в восторге. Наставник наплел ему всякой чепухи, и теперь мальчишка хочет стать квалифицированным рабочим и вести жизнь добропорядочного бюргера. Как будто это так просто! Он сам искал такое место, куда бы взяли ученика, но ничего не вышло, после пятнадцатого по
А Макс, этот ссыкун-благодетель! Он так легко повелся на розыгрыш, так легковерно верил запугиваниям! Фалько почти раскаивался, что натравил на него грубого Пита Булля. Все-таки он бы ни за что не допустил, чтобы Пит нанес ему опасные для жизни травмы. Кто же пускает под нож дойную корову!
Харальд позвонил жене в субботу ближе к вечеру с намерением похвастаться успехами в рыболовстве в доступных ему латинских выражениях, но с другого конца на него обрушился град упреков. Почему он опять выключил свой мобильный! Именно сейчас, когда серьезно понадобилась его помощь! Растерянный супруг не знал, что и сказать в ответ, и пообещал, что немедленно возвращается.
– Я хочу видеть этого типа, – в крайнем возмущении заявил он. – Откуда он взялся и как докатился до мысли оклеветать меня и угрожать моей семье?! Понесет ли он личный ущерб от того, что мы построим подземный гараж? Вообще кто он – стройподрядчик, архитектор или что там еще?
Петра не могла ответить ни на один из этих вопросов.
– У него был вид опустившегося человека, вероятно, это не сам шантажист, а нанятый им убийца… – стоило ей произнести вслух это слово, как волосы на затылке встали дыбом. Что, если он теперь пошлет коллегу? – Его зовут Хорст Мюллер, – заикаясь от страха, продолжила Петра, – больше я ничего не знаю. Мне показалось, что ему около сорока. Ты можешь спокойно подождать с возвращением до завтра. Дополнительную информацию мы все равно получим не раньше понедельника.
После некоторых колебаний Харальд все же собрал вещи и сел за руль. Желание порыбачить в тишине и созерцании улетучилось.
15
Йенни ухаживала за стариками почти десять лет и за это время находилась рядом со многими смертельно больными до самого последнего дня. Когда между санитаркой и пациентом завязывались тесные отношения, то после смерти родственники иногда предлагали выбрать какую-нибудь вещь покойного на память. Разумеется, сберкнижки, ценные бумаги, коллекции, украшения, часы и, конечно, наличные наследники оставляли себе. А что было делать с остальным хламом, Йенни абсолютно не представляла. Куда ей было девать все эти чашки и тарелки, большей частью с трещинами, просиженные диваны, альпийские фиалки, вышедшие из моды лампы, китчевые картины и тем более шмотки чьей-нибудь бабули? Однажды от почившего охотника ей досталось ручное зеркало с ручкой из рога серны. Родственники другого с самыми добрыми побуждениями поднесли ей конверт с пятьюдесятью евро. И нужно заметить, что за всю ее практику этот случай стал высшим проявлением чувств.
Она остолбенела от удивления, увидев на берлинском блошином рынке знакомое старое барахло – вещи, которым, по ее мнению, место на помойке или на заводе по переработке крупногабаритного мусора. К великому удивлению Йенни, Мицци реально тащилась от фарфоровых бокалов с портретами кошек и от проеденных жуками картинных рам. Ясмин подыскала себе лисий воротник для непромокаемого пальто. Макс долго копался в ящике с компакт-дисками, но как-то вяло – содержимое ящика не побуждало в нем охотничьего азарта.