Даже Смерть знает мое имя 2
Шрифт:
К несчастью, я потерял некоторое время, уворачиваясь от вражеских магоформ, благодаря чему Ищейка сократила расстояние. А если она навяжет мне ближний бой, то мои шансы на выживание резко пойдут вниз, ведь я ранен в ногу, а в таком состоянии сложно фехтовать.
— Сука, — процедил я сквозь зубы, кое-как принял вертикальное положение и, хромая, помчался к территории поместья.
Пострадавшую ногу раздирала острая боль, словно в мою плоть зубами вонзилась громадная пиранья, не желающая отпускать свою добычу. Каждый чёртов метр давался с трудом. Да ещё и бессмертная
Я, конечно же, огрызался. Тоже швырял в неё магоформы, но эта собака, ясное дело, накрылась сильнейшей магической защитой. И бежала она так, словно все последние дни провела на легкоатлетическом стадионе.
Кажется, Ищейка даже похудела в боках. Или это сарафан с эффектом «узкой талии»? Но вот её внушительная грудь никуда не делась. Она во время бега бессмертной подпрыгивала выше её головы.
— Не уйдёшь! — выдохнула Ищейка, кинув в меня очередную магоформу.
Я увернулся от неё и чуть не грохнулся из-за развалившегося правого ботинка. Отлетела подошва, изрядно побитая той же магией смерти, что чуть не лишила меня икроножной мышцы.
Повезло, что хоть поместье уже было рядом. Однако я не успел добраться до него. Ищейка догнала меня и налетела, яростно размахивая «Пожирателем душ». Мне всё-таки пришлось принять ближний бой.
Наши магические клинки начали сталкиваться на немыслимых скоростях, а из глоток полетело тяжёлое дыхание. У меня грудь заходила ходуном, а боль в ноге никуда не делась, но я всё же умудрялся довольно активно пятиться к руинам ограды.
— Нет, нет, нет! — брызжа слюной, яростно прокричала Ищейка, глядя на то, как я приближаюсь к территории поместья, где мне на выручку придут духи. — Трус, сразись со мной один на один! Не беги, как шавка подзаборная!
— О, какие слова! И сколько эмоций! — ехидно усмехнулся я, естественно, даже не подумав останавливаться. — Общение со мной многое тебе дало. Где же та бессмертная ледышка, что смотрела на всё со скукой в глазах?
— Ублюдок! Трус! — выпалила она, кривя губы.
— Не смей порочить моё имя, стерва! — выдохнул я. — Ты называешь меня трусом, а сама боишься сразиться со мной на территории поместья.
— Это другое! — выхаркнула она, исполнив особо ловкий удар клинком. Но я и его отразил, пусть и не без труда.
— Почему же другое? Ты — бессмертная сука, прожившая уйму жизней, а я — простой человек. Глупо, очень глупо биться с тобой один на один. Только доведённый до отчаяния человек бросается с лопатой на танк, а меня до отчаяния не довести. Скорее, я тебя доведу до нервного срыва.
— Хрен тебе! — выпалила она и вдруг отступила, опустив клинок. Её лицо снова превратилось в непроницаемую маску, а изо рта выбрался вкрадчивый шёпот, похожий на готовую ужалить змею: — Знаешь, от чего я страдаю больше всего?
— Сифилис? Вздутие живота? Непереносимость алкоголя? — назвал я серьёзнейшие причины, продолжая пятиться к ограде. До неё осталось совсем чуть-чуть, поэтому бессмертная и опустила руки. Ей уже не остановить меня, а на территории поместья, где хозяйничали
— Нет. Я страдаю от того, что не смогу дважды убить тебя, — холодно выдала Ищейка, развернулась и скрылась во мраке.
— Да ты и единожды не сможешь убить меня! — бросил я ей вслед.
Итак, кажется, на сегодня, наше сражение закончено. Надо сказать, было весело.
Развернувшись, я перепрыгнул валяющиеся на земле булыжники разрушенной ограды и помчался к особняку, оскальзываясь на мерзкой жиже, оставшейся от мертвецов. К слову, кое-какие зомби ещё были живы. Они брели к дому, но вдруг все как один замертво грохнулись на землю. Видимо, Ищейка сказала некромантам, что атака закончена, пора закругляться и идти восвояси пить успокаивающий ромашковый чай.
Хм, а сколько вообще с бессмертной пришло некромантов? Двоих я точно грохнул. А может они и не были некромантами? Я ведь не видел их магию. Ладно, черт с ними. Сейчас важнее разузнать, как там мои слуги.
Припадая на пострадавшую ногу, я ускорил шаг, глядя на особняк, продолжающий весело полыхать. Огонь вырывался уже не из двух окон третьего этажа, а из четырёх. Вашу мать! И хоть я понимал, что совсем скоро оставлю этот мир, но всё-таки моё сердце обливалось кровью от вида того, как горит моё имущество.
Внезапно мимо меня пронеслась пуля, вылетевшая из разбитого окна первого этажа, а затем донёсся жутко виноватый голос Рябого:
— Ой, простите, сударь, я вас с мертвяком перепутал!
— В чём-то ты, конечно, прав, — пробормотал я, мельком оглядев себя. Меня действительно словно из могилы достали. Одежда вся в прорехах, штаны изорваны, а сам весь грязный, со всклокоченными волосами, да ещё и прихрамываю. — Рябой, все живы?
— Пчхин, сударь, кажись, всё… нежилец. Балка на него упала, когда бомба взорвалась, — проговорил охотник, открыв передо мной входную дверь.
— Где он?! — выдохнул я, снова испытав то странное щемящее чувство, возникающее у меня всякий раз, когда приходило время хоронить соратников.
— На втором этаже, — сказал Рябой и посмотрел в сторону лестницы. Около неё ходили Волков с Бульдогом и пинали мертвецов, словно проверяли не оживут ли они снова.
— Прекращайте развлекаться! — гаркнул я на них. — Быстро поднимайтесь на третий этаж и тушите пожар!
— Есть! — выдохнул Бульдог, поправил окровавленную повязку на лице и помчался вверх по лестнице.
Рябой со всех ног ринулся за ним. А вот студент еле поплёлся. Из него будто все соки выжали. Лицо осунулось, глаза погасли, а в движениях появились тяжеловесность и неуклюжесть. Оно и понятно. Во-первых, Волков порядком устал, сражаясь с мертвецами. Всё-таки это и трата маны, и расход физических сил. А во-вторых, после зелья усиления всегда приходит откат: мага настигает апатия и хочется спать. Потому-то студент еле-еле одолел лестницу. Даже я обогнал его со своей раненой ногой и ворвался на второй этаж, увидев Акима, прыгающего около Пчхина, кем-то заботливо уложенного на ковёр и укрытого занавеской до самого подбородка.