Даже ведьмы умеют плакать
Шрифт:
Мишка, взбодренный кофием из Лизиных рук, возник перед ее столом немедленно:
– Слушаю, моя повелительница!
– Вот ты, Мишаня, всегда все знаешь… – подольстилась Лиза. – Скажи, пожалуйста: если есть фамилия, имя и отчество – могу я узнать электронный адрес этого человека?
– Какие-то шпионские вы вопросы задаете, Кузьмина… – прищурился Берг.
– А почему шпионские? – не поняла Лиза.
– А потому что для этого нужно базы данных почтовых программ взламывать, – пояснил Мишка. – А дело это долгое и непростое.
– Но в принципе
– Реально-то реально, только не факт, что человек свои подлинные координаты указал. Никто же не проверяет! Я, например, когда анкету к своему почтовому ящику заполнял, Микки Рурком назвался.
– Микки Рурком? – Лиза окинула Мишку оценивающим взглядом.
– Не похож. Знаю, – развел руками Берг. – Но захотелось!.. И многим, уверяю тебя, хочется сохранить инкогнито. Но ты, Елизавета, по-моему, до левого уха правой рукой тянешься.
– В смысле?
– Да сложности себе создаешь на пустом месте. Я так понял, что тебе с какими-то людьми надо связаться? И ты знаешь только их имена-фамилии-отчества?
– Ну… в общем, да, – согласилась Лиза.
– И многих тебе надо найти?
– Нет. Десять человек.
– Так в чем проблема? – Мишка кинулся к своему столу и тут же вернулся с компьютерным диском. – Силь ву пле, «Адрес Москва», самая полная база данных.
– Вау! – возликовала Лиза. И самокритично прибавила: – Боже, какая я тупая! Почему сама не догадалась?!
– Ну, ты не то чтобы тупая, – пробормотал Мишка. – Но легкая неразумность, как у всех женщин, имеется. Однако это придает тебе определенный шарм.
– Спасибо, рыбонька! Давай скорей свой диск!
Мишка заглянул в экран Лизиного монитора. Увидел, что экран забит ссылками на злосчастных Ивановых М.Л.
Предупредил:
– В «Адресе Москва» полных однофамильцев может быть еще больше.
– Проселектирую, – отмахнулась Лиза. – Мне нужен, как я думаю, определенный возраст… По крайней мере дети и старики отпадают… И потом, Ивановых много, а вот, скажем, Кобылянский (она вспомнила фамилию фигуранта под номером шесть) наверняка один…
– Вот у тебя жизнь интересная! – вдруг вздохнул Мишка.
– Интересная? – не поняла Лиза.
– Ну, все время какие-то приключения. То с Ряхиным ругаешься, то в Вену ездишь, то разных людей разыскиваешь… – И принялся канючить: – Что случилось-то, а? Расскажи! А то я Дроздовой нажалуюсь, что ты на работе личными делами занимаешься!
Но Лиза в ответ только улыбнулась. И сказала – стараясь, чтобы голос звучал одновременно и искательно, и нежно:
– Я обязательно тебе все расскажу. Только позже. Ну, а ты уж, пожалуйста, меня Дроздовой не выдавай, ладно?
– Ладно, живи, – пробурчал Мишка.
В его глазах читалось: «Да я скорее удавлюсь, чем тебя этой мымре сдам! Это я для красного словца…»
Он смущенно спросил:
– А когда ты письма будешь рассылать – сегодня?
– Хотелось бы, – кивнула Лиза. – Если у нас в отделе конверты есть.
ЛИЗА.
К концу рабочего дня отчет о командировке дальше не продвинулся. Письмо художнику Лиза тоже не написала, хотя думала о нем постоянно и как минимум пару раз перед глазами вспыхивали картинки: вот они сидят в хойригере и серьезно обсуждают: хватит ли сил доесть огромного гуся? Вот идут по ночной Вене, их каблуки стучат в унисон, и Лиза говорит: «Мы с тобой – композиторы, авторы асфальтовой музыки!», и Женя тут же останавливается, начинает отбивать гулкую чечетку, а она – отстукивает ритм… Ничего вроде особенного – но почему-то так щемяще вспоминается…
«Все еще будет, все – повторится! – успокаивала она себя. – А пока забудь. Потерпи. Займись делом!»
Она с отвращением покосилась на стопочку конвертов с аккуратно напечатанными адресами.
Конвертов получилось целых двадцать пять. Москва – большой город, и кто бы мог подумать, что здесь живут трое подходящих по возрасту Сигулдиных и даже Кобылянских окажется целых двое, не говоря уже о пресловутых Маринах Ивановых…
Да, для многих ее письмо окажется ложной тревогой. Но, как верно говаривала бабушка, «лучше перебдеть, чем недобдеть». Пусть один-другой напрасно разволнуются – это лучше, чем если до кого-то нужного ее SOS не дойдет.
…Коллеги, вдохновленные отсутствием начальства, разошлись точно по КЗоТу, в шесть. Мишка, прежде чем уйти, с надеждой спросил:
– Может, мне остаться, помочь?
Не терял, бедняга, надежды.
– Нет, Миша, спасибо, – твердо сказала Лиза. – Мне дел осталось на полчаса.
Мишка грустно поплелся к выходу, а Лиза взялась за самое сложное. За предупреждающее письмо .
Едва написала первую фразу: «Уважаемый (ая) такой-то» , как поняла: за полчаса, как она самонадеянно сказала Мише, не управиться. Слишком уж о тонкой материи идет речь. И создать убедительное письмо будет совсем непросто. Напишешь обтекаемо – мол, будьте осторожны, вам угрожает опасность, – и твое письмо даже до конца не дочитают, пожмут плечами и выбросят в мусор. А сгустишь краски – тоже выбросят. Подумают: мало ли в городе шизофреников, которые одолевают обычных граждан то «письмами счастья», то обещаниями грядущего конца света.
В общем, часа два пришлось биться. В коридоре давно все смолкло, телефоны утихли, и даже охранник в отдел заглядывал – смотрел на Лизу сочувственно: «Бедная, мол, девушка, – горит на работе…» А она все писала – вычеркивала – задумывалась – и временами даже приходила в отчаяние.
В конце концов получился следующий текст:
Уважаемый (-ая) такой-то ( обращаться решила, для большей доверительности, по имени-отчеству).
Хочу предупредить: Вам угрожает опасность.