Даже ведьмы умеют плакать
Шрифт:
– Ты о чем? – не понял я.
– Да так, – она махнула рукой. – Не обращай внимания.
– И все-таки?
– Долго рассказывать. И потом, я думаю, к твоему случаю это никакого отношения не имеет… Скажи, пожалуйста, – она заглянула мне в лицо, – у тебя есть враги?
– Враги? – Я пожал плечами. – Думаю, нет.
– Неужели?
– А откуда им взяться? Я по жизни не подличал. Никого никогда не кидал.
– А кто был заинтересован в твоем исчезновении? Может, коллеги?
– Да нет. Что мне с ними делить? Работы на всех хватит.
– Родителей
Я задумался: официально с женой мы еще не разведены, а, значит, по закону наследует она.
– Двоюродная сестра все наследует, – соврал я.
– Неужели? – пристально посмотрела на меня Лиза.
– Да, я так думаю. А что?
– Да нет, ничего. Права моя бабушка: у каждого человека на свете найдется что скрывать. Ладно, проехали. Сам-то ты что по этому поводу думаешь?
– Дурацкая история, которую хорошо бы поскорее выкинуть из головы.
– Она похожа, – задумчиво проговорила Лиза, – на проделки какого-нибудь крутого и хитрого хакера.
Я вздрогнул. Моя бывшая жена была очень талантливой компьютерщицей, работала по специальности и разбиралась в программном обеспечении – дай бог. Взломать чей-нибудь сервер для нее пара пустяков.
– Хакер вполне мог бы, – продолжала развивать свою мысль Лиза, – организовать специально для тебя сайт «Кукушечка». И вычеркнуть тебя из базы данных ГАИ. И списать твои деньги с кредитной карты.
Мне кажется, я слегка покраснел. Я и не подумал о своей бывшей жене в контексте тех непоняток, что со мной происходили в Москве. Она? Не может быть… Или все-таки может?
– А как же письмо о самоубийстве, написанное моим почерком? —
возразил я.
– По-моему, это тоже просто, если разбираешься в компьютерах, – пожала плечами Лиза. – Берется образец почерка – какое-нибудь твое старое письмо. Оно сканируется, и в компьютер закладывается образец того, как ты пишешь каждую букву. Ну, а потом этими буквами можно написать что угодно – хоть предсмертную записку. Ты, кстати, не обратил внимания: письмо было написано от руки или отпечатано на принтере?
– Нет, – покачал головой я, – я его сразу сжег. Такая гадость!
– А зря. Можно было бы провести экспертизу.
– По-моему, – улыбнулся я, – ты, Лизочка, слишком близко к сердцу принимаешь эту историю.
– А, по-моему, – возразила она, – все события, что происходят с человеком, даже самые невероятные, нуждаются в объяснении.
Незаметно, за разговором, мы прошли по Рингу парламент и ратушу и уже приближались к университету. Величественные, эти здания позапрошлого века высились в весенней ночи, освещенные молочным светом фонарей.
– Сколько там отмерила тебе твоя «кукушечка»? – спросила Лиза.
– Срок истекает как раз сегодня, – усмехнулся я.
Я взглянул на часы: они показывали половину десятого.
– Если ты не против, я могу побыть с тобой до полуночи, – улыбнулась Лиза, – чтоб тебе не было страшно.
– Мне и так не страшно, – улыбнулся я. – Но с тобой мне весело. И просто хорошо.
И
ХУДОЖНИК. СПАСЕНИЕ
Потом мы свернули с Ринга направо, к историческому центру, и немедленно заблудились на нешироких улочках. Шли по ним без направления, без цели, взявшись за руки. Один раз зашли, чтобы согреться, в какой-то ресторан и выпили там по бокалу вина. Мы говорили обо всем – и ни о чем. Мне было легко с Лизой, и я дурачился и смешил ее – верный признак влюбленности.
Закрытые магазины светили витринами. Аккуратные дома уходили ввысь. Народу на улицах практически не было, и ни одна машина не проезжала мимо – только стук наших каблуков раздавался в ночи.
Наконец, в половине двенадцатого, Лиза вздохнула:
– Мне пора.
– Очень жаль.
– Завтра в девять самолет, а у меня еще вещи не собраны.
Неожиданно быстро мы нашли дорогу к Мария-Хильферштрассе, где я бросил свой «народный вагон» 11 .
В молчании мы уселись в машину. Скоро нам предстояло неминуемое расставание, и это наполняло мое сердце невыразимой горечью.
Я свернул на широкую улицу направо. До Лизиной гостиницы езды было семь минут.
Машин на дороге почти не было. Чтобы выплеснуть адреналин и (отчасти) покрасоваться перед Лизой, я по-мальчишески разогнал свой «фолькс» километров до ста двадцати. Впереди замигал зеленый сигнал светофора. Я хотел было, по московской привычке, проскочить на желтый, но Лиза предостерегающе воскликнула: «Осторожней!» Я послушался ее и изо всех сил надавил на тормоз. Завизжали покрышки. Сила инерции бросила меня вперед. В багажнике с шумом попадали Лизины подарки – но «фолькс» как вкопанный замер на стоп-линии.
И в ту же самую секунду поперек нашему движению, слева направо, вихрем, на скорости километров сто сорок, пронесся «Порше». Машина пролетела рядом с капотом моего «фолькса». Я похолодел. Внутри все сжалась. Рев турбины «Порше» стал отдаляться по перпендикулярной улице, я посмотрел на Лизу, а она – на меня.
Все было ясно без слов. Если бы она не предостерегла меня и я бы помчался, как собирался, на желтый, мы бы неминуемо столкнулись с этим летящим автомобилем. Скорее всего «Порше» пропорол бы обшивку с моей стороны и ударил меня в бок. Может, я бы и спасся – кто знает! – но месяца три на больничной койке мне были бы гарантированы.
Загорелся зеленый. Я совсем не спеша тронул автомобиль с места и тихо проговорил:
– Спасибо тебе, Лиза.
Она, конечно же, и безо всяких объяснений прекрасно понимала, что случилось минуту назад, поэтому только и ответила, облегченно выдохнув:
– Всегда пожалуйста.
Вскоре мы подъехали к ее гостинице на Фаворитенштрассе.
Она протянула мне свою визитку.
Концерн «Стил-Оникс» Елизавета Кузьмина Отдел маркетинга Менеджер
Написала на ней от руки свой номер мобильника, электронный адрес и даже домашний адрес и телефон.