De Conspiratione / О Заговоре
Шрифт:
Наконец, весьма активным образом уже во время самой революции во Франции, особенно в Париже, активно действовала британская разведка — как британские агенты, так и их местные «помощники». На основе документов историк О. Блан написал интересную работу о роли спецслужб Великобритании во Французской революции вообще и во время террора в частности. Название — «Люди из Лондона. Тайная история Террора». Вторая глава книги называется «Люди из тени» — игра слов: «Les hommes de l’hombre» («Люди из тени»), «Les hommes de Londres» («Люди из Лондона»), В 1792 г., пишет Блан, британская разведка направила во Францию агентов с целью дестабилизировать политическую ситуацию с помощью раскручивания спирали насилия [193] . Среди организаторов и неистовых творцов террора были хорошо проплаченные агенты Лондона — прямые и влияния [194] , причем британцы работали и с «белыми» (роялисты) и с «красными» (эбертистами).
193
Blanc О. Les hommes de Londres. Histoire secr`ete de la Terreur. P.: Albin Michel, 1989. P. 41.
194
Там же. P. 57.
Все это лишний раз свидетельствует о наличии тройного субъекта (или трех субъектов), которые, оседлав законы исторической ситуации, запустили по «схеме Дюпора» революционный процесс во Франции и пытались контролировать его. Это прежде всего банкиры. Как писал Ривароль, 60 тыс. капиталистов (имеются в виду финансисты и денежные спекулянты) и «кишмя-кишащие агитаторы решили судьбу революции» [195] . Это, далее, масонские ложи. Это, наконец, часть британского истеблишмента и его орудие — спецслужбы. Против такого трехглавого «змея-горыныча» Людовику XVI и его Франции устоять было почти невозможно.
195
Цит. no: La Haute Finance… P. 52.
Как выяснилось, невозможно оказалось выстоять против этого субъекта и Наполеону, против которого британцы и европейские банкиры с помощью континентальных лож сколотили коалицию, ударной силой которой стала Россия. Перед нами все та же коалиционная модель, которую британцы впервые «по всей строгости» протестировали в Девятилетней войне против Франции Людовика XIV. Союз Франции и России на рубеже XVIII–XIX вв. был таким же кошмаром для британцев, каким стал возможный союз Германии и России на рубеже XIX–XX вв. Реальность русско-французского союза в самом начале XIX в. весьма напугала британцев. 24 декабря 1800 г. произошло покушение на Наполеона на улице Сен-Никез, однако его экипаж ехал быстро и взрыв произошел, когда Наполеон был вне опасности. Было убито 12 человек и ранено 28. Наполеон обвинил во всем революционеров, но он не мог не догадываться о том, кто проплатил, «откуда деньжишки». Тем более что начальник полиции Фуше прямо указал на «заграничный источник», прозрачно намекая на Великобританию.
Автор вышедшей в 1829 г. «Истории Франции» М. Биньон пишет о роли английского правительства в организации покушения на первого консула, о том, что оно снабжало деньгами врагов первого консула (якобинцев, роялистов-аристократов, шуанов) и было весьма заинтересовано в его устранении. После покушения «общественное мнение обвинило в нем Англию, и оно не ошибалось»; того же мнения придерживался и начальник полиции Фуше [196] .
В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. группа заговорщиков убила русского царя Павла I, который планировал совместный с французами удар по Индии, в сентябре 1800 г. наложил эмбарго на английские суда, находившиеся в русских портах, т. е. подсек британскую торговлю в России. То, что в организации заговора играл свою роль английский посол, не было секретом для русской верхушки. Кстати, взошедший на престол Александр I первым делом возобновил торговлю с Великобританией и отказался от индийского похода.
196
Bignon М. Histoire de France depuis le 18 brumaire (novembre 1799) jusqu’ `a la paix de Tilsit (juillet 1807). P.: Chez Mme Ve Charles Dechet Libraire, 1829. Vol. I. P. 335, 340.
Синхронность двух покушений на врагов Великобритании — неудачная на Наполеона и удачная на Павла I, разрушившая русско-французский союз, не может быть случайной.
Но вернемся к событиям Французской революции, где запущенный заговорщиками террор не обошел и масонов-закоперщиков революции. В 1793 г. возникла ситуация, которую можно охарактеризовать и русской поговоркой «Не буди лиха, пока оно тихо» и шекспировской строкой «Ступай, отравленная сталь, по назначенью». Исследователи отмечают состояние упадка французского масонства после 1793 г.; как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Впрочем, напоролись ненадолго. При империи подъем масонства возобновился (1802 г. — 114 лож, 1804 г. — 300, 1810 г. — 878, 1814 г. — 905; из них 79 военные [197] ); после ее крушения, когда французские масоны, разочаровавшись в Наполеоне, а попросту говоря, решившие его сдать, подыграли союзникам, он продолжился, но под весьма жестким контролем британцев.
197
Нечаев С. Ук. соч. C. 152; Virebau G. Les myst`eres des francs-macons. P.: Publications H. Coston, 1987. P. 11.
А вот у себя британцы революцию не допустили, причем пошли ради этого на беспрецедентную меру, затормозившую развитие капитализма, — резко ограничили на период 1795–1834 гг. формирование конкурентного рынка труда в Великобритании. В период промышленной революции вместе с «опасными» и рабочими классами росло число недовольных и взрывоопасных элементов. Естественно, на простой люд обрушивали репрессии — вполне в английском классовом духе. Но был найден и более хитрый ход — патерналистский «закон Спинхемленда», словно вынырнувший из эпохи Тюдоров и Стюартов.
6 мая 1795 г. мировые судьи графства Беркшир, собравшиеся на постоялом дворе «Пеликан» в Спинхемленде, решили: в дополнение к зарплате беднякам надо выдавать денежные пособия, привязанные к цене на хлеб. Таким образом нуждающимся был обеспечен минимальный доход независимо от заработка, причем не только работнику (3 шиллинга в неделю), но и его жене и детям (1 шиллинг 6 пенсов на человека) [198] . Эта мера была чрезвычайной и неформальной, но она распространилась почти на всю Англию. В результате многие семьи предпочитали не работать, а получать минимум. Результат — социальное гниение; формирование социально паразитических групп, разлагающих общество в течение нескольких десятилетий, пока в 1834 г. «закон Спинхемленда» не был отменен.
198
Polanyi К. The great transformation. The political and economic origins of our time. L.: Beacon press, 1944. P. 78.
Обратим внимание на следующее: ради своих долгосрочных интересов капиталистический класс Великобритании идет на сорокалетнюю деформацию капитализма, тормозит его развитие — капитализм с ограниченным рынком рабочей силы это ограниченный капитализм. В данной ситуации британская верхушка лишний раз продемонстрировала и классовую зрелость, и мастерство социальной инженерии, и умение планировать будущее. А вот «французятина» провалилась, и потому после наполеоновских войн вынуждена была встроиться в хвост британцам, формально сохраняя статус европейской державы, а точнее, претендуя на него; но, как говорится, попросить прибавки к зарплате можно, получить вряд ли.
В известном смысле Французская революция стала оргоружием наднациональных финансово-политических КС и Великобритании в их борьбе против Франции, французской монархии. Эти силы и стали главными победителями в наполеоновских войнах, главными бенефикторами британского цикла накопления и британской гегемонии. Со всей очевидностью это выявилось в краткий, но очень важный отрезок времени — 1815–1848 гг., когда по сути в основных чертах оформилась Современность (Modernity) в том виде, в каком мы ее знаем. Это же время стало периодом серьезных изменений:
— в мире финансового капитала;
— в мире КС;
— в европейской и мировой геополитике, где главным противоречием стало британско-русское — Россия и русские стали главным врагом Великобритании. В то же время они стали главным врагом масонских КС, как «революционных», так и «реакционных» (кавычки отражают относительность этого противопоставления), и финансового капитала, прежде всего Ротшильдов.
Наднациональный финансовый капитал и прежде всего международный дом Ротшильдов, а также банки Бэрингов, Увара и др. стал главным бенефиктором Французской революции и наполеоновских войн: финансисты колоссально нажились на военных поставках (всем сторонам конфликтов); они резко усилили свои позиции по отношению к британской короне, ну а французскую корону они — вместе с Великобританией, ее ложами и спецслужбами — просто поставили под контроль. И когда в 1830 г. Карл X решил ослабить хватку Великобритании и ее союзницы Австрии «на горле» Франции и заключить союз с Россией, британцы в лице Палмерстона и союзные им континентальные ложи во Франции организовали революцию, вышибли старшую ветвь Бурбонов из истории и заменили ее младшей. В 1848 г. аналогичным образом наказали младшую ветвь, и масоны сформировали полностью свое правительство, избрав президентом племянника Наполеона Луи-Наполеона Бонапарта. Они же поспособствовали перевороту, в результате которого президент стал императором, а Франция — Второй империей. Разумеется, в реальной истории все было сложнее, чем просто желание британцев наказать французского короля, а масонов — учредить империю. Это всего лишь один из аспектов очень сложного каскадного исторического события, причины которого — вовсе не в желании британцев. Но британцы использовали ситуацию в своих интересах так, чтобы устранить неугодную им фигуру. Аналогичным образом обстоит дело с мотивами и планами масонов, действовавшими в рамках определенных обстоятельств.