De Conspiratione / О Заговоре
Шрифт:
Во-вторых, эта наднациональная система в значительной степени контролировала многие европейские государства и их правительства. Уже после 1818 г. Ротшильды оказались «на одной доске» с правительствами, в дальнейшем они лишь упрочивали свою «сделочную позицию», увеличивая богатство и укрепляя политические позиции. На момент смерти Натана Ротшильда в 1836 г. его личное состояние равнялось 62 % национального дохода Великобритании [221] . С 1818 по 1852 г. общий капитал пяти ротшильдовских «домов» (Франкфурт, Лондон, Неаполь, Париж и Вена) вырос с 1,8 млн до 9,5 млн ф. ст. К 1899 г. их общий капитал составил 41 млн ф. ст. — столько же, сколько капитал пяти крупнейших акционерных банков Германии. Личный капитал королевы Виктории составлял на тот момент 5 млн ф. ст.
221
Ferguson N. The ascent of money. A financial history of the world. L.: Penguin, 2009. P. 89.
В-третьих, в отличие от многих еврейских финансовых семейств, стремившихся ассимилироваться, Ротшильды жестко и упорно держались за свое еврейство, за иудаизм, выступая
В-четвертых, в христианской Европе Ротшильды были носителями нехристианской религиозной, социокультурной традиции, имеющей неевропейские корни.
И, наконец, последнее по счету, но не значению: как в своих собственных интересах, так и в интересах Великобритании Ротшильды спонсировали революционное движение в Европе, т. е. были связаны с миром КС. И это естественно для «высоких финансов». В частности, они поддерживали, чаще опосредованно, противников России как в самой стране, так и за рубежом. Россия с 1820-х годов выдвинулась на роль противника № 1 как Великобритании, так и КС. Именно с этого времени начинается активная работа различных КС, как левых, так и правых, против России. Это неудивительно, поскольку подгоняет тех и других одна и та же злая воля.
16. Великобритания, конспироструктуры и Россия
В Россию масонство проникло при Петре I. В течение XVIII в. численность масонов и их организаций росла: к концу века число лож дошло до 100, в них состояло около 3 тыс. человек. В первой половине XIX в. через ложи прошло более 5 тыс. человек [222] . В середине XVIII в. центром масонства был Петербург, в конце XVIII в. «центром вольного каменщичества в России… была уже Москва» [223] ; в XIX в. после смерти известных масонов Н.И. Новикова (1818 г.), И.А. Поздеева и И.В. Вебера (оба в 1820 г.) произошла консолидация московских и петербургских масонов-мистиков [224] . Заграничный поход русской армии 1813–1814 гг. стал стимулом роста масонских организаций. Их участники мечтали о переделке русской жизни на французский лад. Прежде всего речь шла об ограничении самодержавия или его уничтожении — вместе с императором и его семьей. Многие будущие декабристы были членами масонских лож. «Состав лож был разнообразен. В ложи входили аристократы, чиновники и военные, купцы и ремесленники. Было много иностранцев, французских эмигрантов, поселившихся в России, но в особенности петербургских немцев, чиновников, учителей, докторов, купцов и ремесленников. Было также много поляков.
222
Цит. по: Сахаров Вс. Русское масонство в портретах. М.: АИФ принт, 2004. С. 8.
223
Брачев В. Масоны и власть в России. М.: Эксмо. Алгоритм, 2003. С. 143.
224
Брачев В. Масоны у власти. М.: Эксмо. Алгоритм, 2006. С. 279.
Ложи отражали самые различные направления тогдашней русской общественной жизни. В числе масонов были темные мистики и суровые пиэтисты, как школа старых московских масонов и их учеников, и озлобленные обскуранты, образчиком которых может служить Голенищев-Кутузов, и люди молодого либерального поколения, склонные к филантропии, но не к пиэтизму, смеявшиеся над обскурантами и искавшие интереса политического» [225] .
1 августа 1822 г. Александр I подписал указ о запрете в России всех масонских лож. К этому моменту в России было 1600 масонов, состоявших в 32 крупных масонских ложах (в мире примерно в это же время, в 1829 г., было 3315 лож, в которых состояло около 300 тыс. членов [226] ). Но, как известно, запрет не остановил масонского движения — большинство декабристов были масонами, и с ними пришлось разбираться уже Николаю I, который в 1826 г. издал указ, подтверждающий запрет масонских лож, и русское масонство ушло в подполье. С этого момента Николай становится главным врагом европейского масонства и их «братьев» и просто сочувствующих в России [227] . Именно Николая I всегда поливала грязью российская либеральная и левая интеллигенция, не говорю уже о революционерах или сомнительного фрондера вроде Герцена, желавшего жить в «английской Одессе».
225
Иванов В.Ф. Русская интеллигенция и масонство. М.: Фонд ИВ, 2008. С. 258.
226
Селянинов А. Ук. соч. С. 67.
227
Башлачев Б. История русского масонства. М.: Лепта-пресс. Атлас-пресс. 2004. С. 747.
Верный принципам монархизма и легитимизма, Николай I поддерживал в Европе и даже в Османской империи монархов против антисистемных движений, а в 1849 г. послал армию спасать австрийского императора от венгерского восстания. Ясно, что для всех масонов и революционеров Европы Николай I и Россия не могли не быть врагом № 1, поскольку именно Россия стояла на пути революционных потрясений в Европе, столь выгодных финансовому капиталу и КС. «Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия, — писал Тютчев. — Эти две силы сегодня
228
Тютчев Ф.И. Россия и Революция // Тютчев Ф.И. Полное собрание сочинений и письма в 6 томах. М.: Классика, 2003. Т. 3. С. 144.
Единственное, что не уточнил поэт-дипломат, это то, какие силы скрываются за Революцией, манипулируют ею. А силы эти — триада, трехглавый Змей-Горыныч: Великобритания (классовый, геополитический и культурно-исторический интерес), финансовый капитал (классовый интерес), классическое и «дикое» масонство, т. е. КС. А на первый план вытолкнули революционеров, спрятав за ними корыстные финансовый, классовый и геополитический интересы.
Западноевропейским финансистам было за что не любить Николая I: царь предпринял ряд мер, направленных на ослабление финансовой зависимости от Запада, прежде всего от Ротшильдов; он перестал брать новые займы у европейских банкиров, и в первую половину его царствования (1826–1840 гг.) не было взято ни одного внешнего займа [229] . Однако развитие промышленности и начало железнодорожного строительства заставило Николая 1с 1841 г. ежегодно прибегать к иностранным займам — в основном у «Братьев Бэринг» (Лондон), «Гопе и К°» (Амстердам), «Мендельсон и К°» (Берлин). Посредником выступал некто А. Штиглиц, представлявший в России не только указанные дома, но прежде всего Ротшильдов. Если Николай I (а в его лице государство российское) старался до поры не залезать в долг к Ротшильдам, то многие вельможи при посредстве Штиглица делали это охотно, что приводило к печальным последствиям: «Ротшильды, управляя капиталами российских вельмож, неизбежно в скором времени, начинали управлять ими самими» [230] .
229
Колонтаев К. Россия и европейский финансовый капитал в контексте Крымской войны 1853–1856 гг. Севастополь: Сварог, 2009. С. 12.
230
Там же. С. 22.
Частичное восстановление позиций финансового капитала Запада в России во второй половине правления Николая I не означало, однако, установления полного контроля со стороны этого капитала над Россией. Такой контроль можно было установить только в результате войны. Война, во-первых, должна была стать тяжелым финансовым бременем для России, побудив ее к займам и, таким образом, увеличить внешнюю задолженность; во-вторых, ослабив Россию, сделать ее более сговорчивой; в-третьих, расстроив в результате войны финансовую систему, вызвать потребность в новых займах, что еще более ослабляло государство и создавало порочный круг. Но, как известно, сами финансисты и банкиры войны не ведут, на деньги банкиров их ведут государства, располагающие армией и флотом. Таким государством, по крайней мере, что касается флота, была Великобритания. С 1820-х годов Великобритания рассматривала Россию как своего главного противника, стремясь к его всемерному ослаблению, подготавливая войну. Однако, не имея крупной армии и привыкнув воевать чужими руками, британцы должны были сколотить против России общезападную коалицию, спровоцировав на непосредственные действия Османскую империю, а в самой Османской империи найти «группы поддержки». У русских и французов такие группы были — соответственно православные и католики. Британцы в 1840 г. в лице премьер-министра Палмерстона сделали ставку на еврейские и армянские общины. Схема понравилась, и Альбион повторил ее в США. Правда, там не было армян, зато были евреи, переселявшиеся из Европы, прежде всего из Германии. При британском содействии в США был создан орден «Б’най Б’рит» (1843 г.) — до сих пор одна из крупнейших еврейских организаций США, исходно ориентировавшаяся на Великобританию.
Ослабление России как в Европе, так и в Азии соответствовало интересам Великобритании, вытекало из логики ее глобальной экспансии.
В качестве подготовки схватки с Россией британцы на рубеже 1820-1830-х годов запустили информационно-психологический (психоисторический) проект «русофобия». В нем страх перед Россией и русскими и вытекающая из него неприязнь, если не ненависть к ним, были связаны не с православием, не с самодержавием, а с враждой к России как воплощению определенного этно-исторического типа, духа. Британцы активно распространяли образ России как жандарма, обер-полицейского Европы, тогда как в реальности они сами после 1815 г. превратились в «мирового полисмена», главным оружием которого был флот [231] . Проект этот оказался успешным. По крайней мере, когда наступил «день Д» и «час Ч», о необходимости похода на Россию и сокрушении «русских варваров» начали писать на Западе столь разные по идейным установкам люди как архиепископ Парижский и Карл Маркс. С политической точки зрения, однако, британцам важно было привлечь на свою сторону Австрию и Пруссию или хотя бы отколоть их от России.
231
Johnson Р. Ук. соч. Р. 286.
…Еще вчера австрийцы и пруссаки были вместе с Россией в Священном союзе, а сегодня воротят нос. Прежде всего потому, что этот союз больше не нужен Великобритании, она больше не боится революции, напротив, революционные действия на континенте выгодны ей, особенно если они направлены против России. После подавления польского восстания 1830–1831 гг. в русофобском проекте начинают активно работать бежавшие на Запад поляки. Либералы и революционеры еще истошнее призывают к «крестовому походу» против России. Ну а Великобритания с опаской следит за русской активностью на Востоке — Ближнем и в Средней Азии. Начинают появляться книги, в которых Россию обвиняют в экспансионистских планах. Одной из первых публикаций такого рода была книга Дж. де Ласи Эванса «О замыслах России», в которой русским приписывалась ни много ни мало идея напасть на Индию.