De Conspiratione / О Заговоре

Фурсов Андрей Ильич

Показательно, за шесть недель до переворота, 15 октября 1852 г. масоны поднесли Луи-Наполеону (тогда еще не Наполеону III, но человеку, уже ощущавшему себя наследником Наполеона и не собиравшемуся останавливаться на полпути [199] ) адрес со словами: «Истинный свет масонства озаряет вас, великий принц […] Обеспечьте счастье всех, возложив императорскую корону на свою благородную главу! Примите наш почтительный привет и разрешите нам донести до слуха вашего общий клик наш от чистого сердца: «Да здравствует император!». За полтора месяца до переворота КС выражают готовность принять переворот, введение империи. И это не заговор? Не пройдет и двадцати лет, все те же масонские структуры по уговору с британскими и немецкими «братьями» сдадут Наполеона III и Францию Бисмарку. Разумеется континентальные ложи были сильны не столько сами по себе, сколько поддержкой Великобритании и финансового Капитала, прежде всего Ротшильдов.

199

Girard L. Napoleon III. P.: Fayard, 1986. P. 180.

Подводя

итог истории Франции с 1799 по 1871 г., Альфред Коббан напишет: «Достижения французов за этот период не впечатляли даже их самих, и они (достижения) остаются такими же в ретроспективе. Волнующие новые изменения девятнадцатого столетия обошли Францию стороной. В эпоху изменений французская нация, кажется, выбрала стагнацию без стабильности. Чем больше менялся калейдоскоп ее политической жизни, тем больше она оставалась той же самой» [200] . По-видимому, маститый историк прав в констатации результатов, но он ничего не говорит о причинах. Едва ли можно согласиться с его тезисом о некоем выборе, который сделала французская нация, — это либо наивность, либо лукавство. О каком свободном выборе может идти речь, если политика страны в значительной степени контролируется другой державой, как по дипломатической, так и по закрытой/ масонской линии, а ее финансы — в значительной степени международным банкирским домом Ротшильдов? Вердикт А. Коббана — «стагнация и стабильность» — верно фиксирует результат определенного развития, но результат этот в большой степени определялся не столько самой Францией и не столько в самой Франции, и здесь самое время обратиться к теме семьи Ротшильдов как КС особого типа, ее связей с британским истеблишментом и европейскими революционерами.

200

Cobban A. A history of modern France. N.Y.: George Braziller, 1965. P. 221.

15. О Ротшильдах бедных замолвите слово

Подъем этой семьи стал одним из важнейших аспектов второго этапа развития КС, потому что, во-первых, семья, а точнее клан-кластер была тесно связана с этими структурами, финансировала их; во-вторых, финансовая деятельность Ротшильдов, как и «высоких финансов» в целом, носила главным образом если не тайный, то закрытый характер, протекая нередко в виде заговора — достаточно вспомнить историю с продажей-скупкой акций Н. Ротшильдом после битвы при Ватерлоо, и будучи плотно завязана на большую политику — извечная судьба больших денег. Большие деньги всегда играли большую роль. При капитализме они, т. е. их владельцы, превратились в важнейший элемент КС. А иногда отдельные семьи в силу особенностей своего положения становились отдельной КС. В этом плане интересно взглянуть на историю Ротшильдов.

Фундамент богатства Ротшильдов заложен в XVIII в. Майером Амшелем Бауэром, взявшим фамилию «Ротшильд» — на доме Майера во франкфуртском гетто висел «красный щит». Официальная — «нумизматическая» — версия источника богатства очень похожа на миф или, в лучшем случае, на «легенду прикрытия». Точно известно одно: своих пятерых сыновей старый Амшель разослал в четыре крупнейших города Европы — Париж, Вена, Лондон, Неаполь, один остался во Франкфурте, и «мальчики» начали строить свои «дома» в тесной связи друг с другом, связи тем более важной и значимой, что в Европе полыхала война, которая, как известно, «мать родна» финансам, особенно неразборчивым в средствах.

Ротшильды всегда проворачивали немало сомнительных операций. «Однажды кто-то сказал, — пишет Ф. Мортон, — что богатство Ротшильдов построено на банкротстве наций. Такая формула, конечно, не объясняет происхождение состояния Семейства. Однако свою первую крупную международную сделку Ротшильд совершил в 1804 году, когда казна Дании была абсолютно пуста» [201] . С самого начала Ротшильды работали с государством, а точнее, с различными государствами, будь то легальная сфера, контрабанда или денежные аферы. И с самого начала Ротшильды действовали как наднациональная структура, как то, что в XX в. станет называться МНК — многонациональная компания. Их структура опиралась на пять стран, поэтому бороться с Ротшильдами можно было только на наднациональном, мировом уровне. Причем не только в финансовой сфере, но также в сферах политики и особенно информации. У них была великолепно поставлена информационно-аналитическая, а по сути разведывательно-аналитическая служба — до такой степени, что благодаря ей британский МИД, по признанию Талейрана, получал информацию из Франции на 10–12 часов раньше, чем французский МИД из Лондона.

201

Мортон Ф. Ротшильды. История династии могущественных финансистов. М.: Центрполиграф, 2004. С. 37–38.

Наполеоновские войны открыли путь к вершинам власти не только КС, но и Ротшильдам. Впрочем, не все было просто. Так, в посленаполеоновской Франции на первых ролях были старые банки Увара и особенно Бэрингов. Английский банк Бэрингов финансировал выплату репараций Францией после Ватерлоо. Герцог Ришелье говорил: «В Европе есть шесть великих держав: Англия, Франция, Пруссия, Австрия, Россия и братья Бэринги». В начале 1860-х годов Бэринги станут банковскими агентами России, Норвегии, Австрии, Чили, Аргентины, Австралии и США [202] . Имея давние контакты с династическими и аристократическими семьями Европы, будучи, в отличие от Ротшильдов, приняты в этой среде, главы старых банков смотрели на Ротшильдов как на выскочек, и европейские правительства разделяли эту позицию. Иными словами, Ротшильды должны были утверждать себя в противостоянии не только и даже не столько со старыми банкирами, сколько с правительствами европейских стран.

202

Chemow R. The House of Morgan. An American banking dynasty and the rise of modern finance. N.Y.: Grove press, 1990/2001. P. 25.

Яблоком

раздора стал заем на 270 млн франков, результатом которого должно было стать полное погашение военного долга Франции, министерство финансов которой благоволило к конкурентам Ротшильдов. Окончательное решение должно было быть принято на конгрессе стран-победительниц в Аахене в 1818 г. «В истории семейства Ротшильд давно забытый конгресс в Эксе (Аахене. — А. Ф.) означал гораздо больше, нежели прогремевшая в веках победа при Ватерлоо. Именно в Эксе произошло первое столкновение между вошедшими в силу Ротшильдами и правящими кругами европейских стран» [203] .

203

Мортон Ф. Ук. соч. С. 60.

В течение октября 1818 г. Меттерних, герцог Ришелье, лорд Каслри и Харденберг, а в их лице Австрия, Франция, Великобритания и Пруссия фактически отказывали в аудиенции Ротшильдам, их, в отличие от их конкурентов, не приглашали на великосветские приемы и рауты — и это несмотря на то, что именно Ротшильды своей финансовой поддержкой в значительной степени обеспечили победу Великобритании над Наполеоном [204] . Создавалось впечатление, что Ротшильды проиграли, и тогда Семья нанесла удар. 5 ноября 1818 г. вдруг начал падать ранее повышавшийся курс французских государственных облигаций займа 1817 г. Скорость падения нарастала, начали падать в цене и другие облигации и ценные бумаги — обвал стал угрожать не только Парижской бирже, но многим, если не всем, крупным биржам Европы. То была работа Ротшильдов: в течение нескольких недель они тайно скупали облигации конкурентов, а затем выбросили их по низкой цене — нокаут. Ришелье, Меттерних и Харденберг быстро договорились отказать Бэрингам и Увару, Ротшильдов стали принимать.

204

Ferguson N. The ascent of money. A financial history of the world. L.: Penguin, 2009. P. 92.

«После Экса пятеро братьев пребывали в несокрушимой уверенности, что власть правителей мира можно сокрушить одной лишь силой денег, а семейство Амшеля и было той силой» [205] — мощной и успешной. Главным секретом успеха Ротшильдов была система сотрудничества пяти домов (Франкфурт, Париж, Неаполь, Лондон, Вена), которая делала семейство крупнейшим банком мира [206] , причем не национальным, а международным. Огромное богатство Ротшильдов означало, что они не просто частные лица, частные владельцы частного капитала, а нечто большее — действующее в тайне (заговоре) квазигосударство, играющее в роли других государств роль большую, чем иные государства. Это очень точно подметил князь Меттерних. «Дом Ротшильдов, — сказал он, — играет в жизни Франции гораздо большую роль, нежели любое иностранное правительство» [207] . (Как тут не улыбнуться по поводу тезиса А. Коббана о «свободном выборе» французов.) Слово «Франция» можно заменить на Австрия, Пруссия и даже Великобритания. Неудивительно, что умершего в 1836 г. Натана Ротшильда хоронили в Лондоне так, как ни одно частное лицо до него. Ещё бы: с 1818 по 1832 г. Натан Ротшильд обеспечил 7 из 26 займов, с просьбой о которых обратились к лондонским банкам иностранные правительства; стоимость этой «семерки» составила 21 млн фунтов [208] . Неудивительно и то, что довольно быстро Ротшильды добились права учиться в Кембридже, причем не где-нибудь, а в Тринити-колледже.

205

Мортон Ф. Ук. соч. С. 65.

206

Ferguson N. The Flouse of Rothschild. L.: Penguin, 1999. Vol. 1. Money’s prophets, 1798–1848. P. 267.

207

Мортон Ф. Ук. соч. C. 87.

208

Johnson P. The birth of the modern world society, 1815–1830. L.: Phoenix, 1992. P. 851.

Нужно сказать, что своей профессиональной деятельностью Ротшильды обеспечивали различные режимы — в зависимости от финансовой и политической конъюнктуры. Так, в начале 1820-х годов в период политической реставрации они позволили Австрии, Пруссии и России выпускать облигации по такой ставке процента, по которой раньше выпускали только Великобритания и Голландия, что облегчило Меттерниху осуществление полицейских функций в Европе (восстановление Бурбонов в Испании и Неаполе). В это время Ротшильдов обвиняли в том, что они на стороне реакции против народа. Однако после революции 1830 г. Ротшильды почувствовали, что не стоит жестко привязываться к Священному союзу и предложили свои услуги либеральным и «революционным» режимам. Главное, к чему стремились Ротшильды в 1830-1840-е годы, — чтобы в Западной Европе в тот период не было войны; они могли повлиять на это очень просто, отказавшись предоставить тому или иному государству заем. В середине 1830-х годов один американец писал, что «Ротшильды правят христианским миром… Ни один кабинет министров не может двинуться без их совета… Барон Ротшильд держит в своих руках ключи от мира и войны». Это было преувеличение, комментирует Н. Фергюсон, но вовсе не фантазия [209] . Яркое свидетельство тому отношения семьи с Ватиканом.

209

Ferguson N. The House of Rothschild. L.: Penguin, 1999. Vol. 2. The World’s Banker, 1849–1999. P. XXVII–XXVIII.